08:00 утро, Paris, hotel
Твои опасения были обоснованны, поскольку операционным полем, на этот раз, явилась сложнейшая структура головного мозга - его ствол, точнее сосуды, находящиеся рядом.
Благодаря совершенно фантастичному постоянному мониторингу жизненно важных систем организма, сердца, в первую очередь, тебе удалось, однажды, буквально вытащить меня с того света, поскольку организм отказывался работать. В один из таких злополучных моментов, я поняла по какой причине смертельный исход называют летальным. Я всё ещё помню, что происходило в моём сознании.
Именно в тот день, с самого утра, я вновь почувствовала смертельную слабость. Открыла глаза, и, сделав попытку к изменению положения тела, поняла, что сегодняшний день наградил меня сильным головокружением. Состояние было отвратительным: дыхание затруднено, на вдохе с некоторой, еле заметной крепитацией. Вспомнила, что такое бывает после искусственной вентиляции лёгких, интубационного наркоза или, что самое опасное, может явиться симптомом легочной и сердечной недостаточности, пульс был патологически частым и слабым. Снова хотелось спать. Такие состояния бывали и раньше, поэтому, особого внимания я этому не придала. Смиренно закрыла глаза, оставалось ждать когда силы вернутся. Несмотря на то, что длительность моего сна перевалила за 12 часов, отдохнувшей я себя не чувствовала. И это длилось уже много-много лет. Такое, в норме, наблюдается, у только что родившихся грудных детей, из-за незрелости и несовершенства их центральной нервной системы, поэтому детишки постоянно спят между кормлениями. В моём случае, длительный патологический сон и постоянная не проходящая усталость подтверждали иное несовершенство. Несовершенство, связанное с болезненным состоянием головного мозга.
Я повернула голову в сторону окна. Через щёлочку между портьерами плотных зелёных штор виднелись французские балконы. Мы во Франции. Эта мысль немного подняла настроение, призывая к жизни.
Сильно захотелось кофе, и … возможно, сигарету. Как правило, организм сам подсказывает в нужную минуту, в чём нуждается больше всего, стоит только прислушаться. Осталось набраться сил, закутаться в тёплый плед, заказать в ресторане завтрак, и … устроиться на уютной террасе отеля.
В комнату зашла Дуся, положила в изголовье небольшой свёрток. Сказала, что Аркадия вызвали к одному неудачно прооперированному пациенту, и что он очень просит меня, как только проснусь, ознакомиться с его посланием. Дуся хитро улыбнулась с явно нескрываемой женской завистью, кивнула мне на это нечто, лежащее на моей кровати, упакованное в дорогой, бежевых оттенков, пергамент, и скрылась у себя. Послание напоминало подарок. Он был перевязан грубым вощёным шнуром. На обратной стороне свёртка, шнур, словно вьюном, оплетался милым букетиком миниатюрных лиловых гвоздичек. Это было по-французски. Я даже, на некоторое время, отвлечённо забыла о своём болезненном состоянии, в предвкушении созданной тобой и Дусей интриги. Интерес к сюрпризу был безграничен. С медицинскими хлопотами, постоянной борьбой с болезнью, мы начали забывать о тех нежных чувствах и страсти, которые испытывали к друг другу.
Развернула подарок. О боже, как эстетичны эти выдумщики французы (подарок был завернут в узелок из мятого атласного шёлкового платочка, который тут же захотелось положить, как делали средневековые дамы, в лиф, и хранить, как что-то очень важное и дорогое). Там был внушительных размеров изысканный перстень и серьги из благородного металла, похожего на нарочито состаренное золото в смеси драгоценных и полудрагоценных камней, и записка, выполненная твоей рукой, ко всему: «Теперь ты будешь всегда со мной, одень это немедленно, носи постоянно. Так нужно. Очень люблю. Каша».
Каша – твоё прозвище. Оно было у тебя ещё со школьной скамьи, с детства, вероятно, было производным от имени Аркаша. Аркаша-каша. Это смешное и милое прозвище было одобрено мной, допустимо в наших отношениях и приклеилось к тебе навсегда.
13:40
Разряд … ещё Дуся, ещё …Нелька, почему ты меня оставляешь…пропади всё пропадом…я убью тех, кто довёл тебя до такого состояния…не уходи, Нелли!... Нелли! …А-а-а-а-а-а-а-а…Нелли!
…откуда – то начали доноситься эти отдельные фразы, крики и даже мужской рёв. Мне ужасно не хотелось лететь на них, на этот голос. Я не понимала по какой причине я его слышу, но при этом, никого не вижу. Я летела, и вокруг меня была моя комната, моя родная комната, в моём городе, в России, и она была свободна от людей, и, почему – то, огромна для моего полёта. Я чувствовала лёгкость и свободу. Не было никакого недомогания и боли, и мне ничего не стоило оторваться от пола, и взмахивая руками, словно крыльями, парить. Я была невесома.
«Неужели я всё ещё расту? Это сон? Или не сон?»- думала я.
«Я всё ещё расту? Этого не может быть, в моём возрасте! Как это прекрасно, ощущение полёта».
С одной стороны, настолько хорошо мне не было давно, с другой, всё окружающее меня, там, во сне, тревожно настораживало. Там было безлюдно и безрадостно. Вокруг меня, словно в туманной пасмурной дымке, всё было заполнено холодным безмолвием и покоем, великой вселенской печалью и бесконечным ожиданием. Казалось, я застряла где – то между двумя чуждыми друг другу мирами, между миром жизни и миром смерти, словно в терминале международного аэропорта, выкинутая из одного государства и не принятая другим.
По мере прихода в себя, я вспомнила что-то из детства. Не понимаю почему. Вспомнила, что пережила тоже, что пережил мальчик из фантастического романа А.Беляева «Ариэль» . Об этом я читала ещё тогда, в далёких восьмидесятых. Я летала, как и он. Во всяком случае, в своих мыслях. Реальность полёта казалась очень явной. Что это было, сон или результаты состояния клинической смерти, сказать сложно.
По прошествии времени, я в подробностях расскажу тебе об этом, а ты, в шутку, мне скажешь : «Нелька, ну, вот видишь, в твоём аэропорте и погода была нелётная, вылет отменили! А потом добавил: «Я так сильно кричал, ты услышала меня, и вернулась. А вообще, Нель, твои воспоминания дополнят собрание рассказов от моих пациентов, перенесших подобное».
… в тот день было не до шуток.
Открыв глаза, увидела тебя, склонившегося над моим лицом, испуганную Дусю рядом, с аппаратом похожим на дефибриллятор.
Я не понимала что происходит. Воспоминания от полёта были ещё свежи и пожалуй, я была не очень довольна тем, что этот полёт прервали.
- Дорогая … (ты уткнулся своим лицом в мою шею) …какая ты молодец!
- Что происходит, Аркаш? - еле выговорила я.
- Какая ты молодец, что одела украшения …если бы не они … я бы окончательно потерял тебя …о, боже, как в воду глядел … именно сегодня…о, господи … с их помощью я услышал перебои … в тот момент шёл возле Мулин Руж… оставалось ещё каких-то 200-300 метров до отеля … (Ты говорил навзрыд, и из глаз твоих катились слёзы) … затем понял, что сердце твоё останавливается …с самого утра начал слушать, как только ты одела украшения... сначала были признаки сердечной атонии… впрочем, как обычно… думал пройдёт, но…ещё немного (ты негодовал), и… (здесь ты проговорился) Нелька, из этой изолинии на сенсоре моего телефона, и страшного звука пи-и-и-и-и-и в моём ухе, мы бы тебя не вытащили.
Ты мне казался таким маленьким, жалким, напуганным. Мне, по-матерински стало жаль тебя.
-Аркаш, я умирала? Я должна тебе многое рассказать об этом.
-Это совсем не страшно, Аркаш, оказывается.
-Нет , я тебе сказал, нет!
-Я не позволю забрать тебя у меня, даже ему, господу богу, он итак, слишком многого меня лишил.
Ты был очень эмоционален.
- Дусь, срочно спецбригаду, и обратно, в госпиталь. Пусть, на всякий случай, готовят операционную и мою реанимационную палату. Консилиум, срочно. Выстави всю сегодняшнюю картину в динамике в инете, у меня на сайте. Опиши им в двух словах, пусть связываются, хоть с самим дьяволом, пусть поднимают свою санавиацию, подключают мозги кудесников немцев и думают, что делать дальше. И передай им, Дуся, если они ничего не придумают, и снова будут «включать» свою сформированную веками расчётливость, я навсегда «выключу» свою сформированную веками русскую широту души, и не посмотрю ни одного замурыженного ими пациента.
Дуся, одновременно, словно совершенное существо с огромным количеством рук, выполняла все распоряжения: упаковывала приготовленный аппарат ИВЛ (искусственной вентиляции лёгких), делала бесконечные инъекции каких-то препаратов и старалась (я это видела) самое главное, не терять самообладания.
-Я не могу больше так рисковать тобой! Ты ещё очень слаба, милая. Возможно понадобиться повторная операция. Любое внедрение в организм человека, тем более, в такую нежную структуру, как головной мозг, может сопровождаться ответной защитной реакцией организма: от травматического отёка, который неизбежен, даже в ответ на маленькую манипуляцию, до других, более серьёзных, и одновременно опасных для мозга адаптогенных реакций. И это может быть конец. ( похоже у тебя в этот момент сдали нервы и ты нецензурно, по-русски, выругался) … конец, слышишь! (вдруг, ты резко подбежал к кровати, лёгким движением, изъял иглу из вены, намного быстрее, чем это делала Дуся, перебинтовал мою руку, завернул меня в одеяло, и зарыдал, словно на исповеди.
- Я должен был просчитать всё, Неличка! Всё! Я должен был обеспечить нормальное функционирование дополнительных коллатералей для кровоснабжения. Твой мозг после моих рук … а мои руки делают такое…все выживают … и в этот раз, твой мозг должен был сработать как суперсовременный летательный аппарат, который, в случае отказа одного двигателя, переключается на второй, третий, и далее. Я оказался плохим шахматистом, недооценив организм, который дал осложнения. Нелька, прости меня, они могли быть для тебя последними.
(продолжение следует)