За окнами сияло яркое мартовское утро. По небу клочьями сахарной ваты
неслись облака и быстро растворялись в нём, как в горячем незабудковом чае.
На ветру весело размахивали ещё голыми ветками кусты и деревья. Оглушал
азартный воробьиный гвалт. В такой день приятно гулять по просыхающим
дорожкам парка, наслаждаясь первыми ясными днями весны.
Было воскресенье, и я ещё не решил, где проведу сегодняшний день, но
точно не дома. Я не спеша допивал свой кофе с бутербродами, когда пришла
соседка, пухлая черноволосая Римка. В этом году она заканчивала школу и
собиралась учиться на реставратора. Римма была в джинсах, кроссовках и
куртке - явно не за солью зашла.
- Серёжа, привет! Тут такое дело... - замялась она. - Пойдём, сходим со
мной в старый дом?..
- В старый дом?
- Ну, да. В тот, что сносить собираются.
На нашей улице осталось одно ветхое двухэтажное здание, которое на
днях должны были снести. Все жильцы уже выехали и осиротевший дом стоял
нищим сгорбленным стариком с пустыми глазами.
- Что ты в нём забыла?
- Понимаешь, я хочу посмотреть: может, там осталась старинная мебель...
Какие-нибудь старые вещи... А одной идти как-то боязно.
Это да... Старые вещи... Недавно другая наша соседка вынесла на
помойку гжельскую статуэтку, оставшуюся в наследство от матери, а потом
увидела в интернете на "Авито" цену этой статуэтки и заплакала.
- "Боязно!" Хорошо, давай сходим на раскопки, археолог ты наш.
Я накинул куртку и мы вышли на улицу. У крыльца, махая хвостами, нас
встретили две пёстрые дворняжки. Проглотив припасённые мною куски хлеба,
собаки присоединились к нам.
Дом стоял на краю большого парка с вековыми деревьями. Пока мы шли,
погода резко поменялась, как часто бывает в марте. Северный ветер пригнал тяжёлое облако, закрывшее солнце. Птицы смолкли. Хлопьями повалил снег. В
серой мутной пелене дом с облупившимися стенами и залатанной крышей, с
ржавыми прутьями балконов, без цветов и занавесок на окнах выглядел
мрачно. Метров за двадцать до него собаки остановились и не пожелали идти
дальше. Несмотря на наши весёлые посвистывания, почмокивания и
похлопывания по бёдрам, они опустили хвосты и угрюмо смотрели нам вслед.
- Ну и ладно! А я вам вчера колбаски давала! - обиделась Римма.
- Пойдём без охраны.
Подъездов было два. Мы подошли к приоткрытой двери ближнего. В его
темноте вдруг зажглись живые красные огни.
- Ой! - испуганно ойкнула Римка. Я почувствовал себя спасителем. Шагнул
вперёд и распахнул дверь. Дневной свет упал на лестничную площадку. Огни
исчезли.
- Что там такое? - поинтересовалась Римма из-за моего плеча.
- Кот! - догадался я.
- У котов жёлтые глаза, - не поверила она.
- Это сиамский кот! - опять догадался я.
Мы быстро обошли квартиры первого этажа, где хозяева оставили
ободранную тумбочку и сломанный табурет, не представлявшие ценности. На
втором этаже одна квартира оказалась закрыта на ключ. В другой Римма
нашла в углу комнаты картонку со старыми игрушками, которые начала
радостно рассматривать. Что делать - девчонка!
Я подошёл к окну, выходившему в парк. Сквозь зябкие нагие деревья
виднелись пустынные дорожки. Холодный ветер со снегом разогнал мамочек
с колясками, собаководов и спортсменов по домам. На подоконнике лежала
засохшая веточка мимозы. Пушистые жёлтые шарики рассыпались по
подоконнику, серо-зелёные листья-лапки прижались к стеблю. Пушистые...
лапки... Я вспомнил невидимого кота и вышел из квартиры. Вверху была
распахнута дверь на тёмный чердак. Я залез на железную лестницу, повертел
головой. Ничего не видно. Грязное стекло заросшего паутиной слухового
окна почти не пропускало свет. Я поднялся на чердак и сделал пару шагов.
Вдруг внизу раздался пронзительный девчачий визг и быстрый топот по
ступенькам. Что-то тяжёлое упало, затем выстрелом грохнула входная дверь.
Вдалеке тревожно залаяли собаки.
- Римма! - я повернулся ко входу, и в тот же момент услышал противный
скрип чердачной двери и стук засова снаружи. Кто-то запер меня на чердаке.
- Эй! Эй! Алё! Люди! - я вспомнил, что оставил дома свой мобильник. -
Откройте! - я забарабанил кулаками по двери. Бесполезно. Прислушался. Тихо.
Где-то должна быть дверь из второго подъезда. Я заторопился туда,
перешагивая через балки чердачного перекрытия, и наступил на кучу мягкого
пыльного тряпья. Что-то хрустнуло, нога по щиколотку провалилась в кучу.
В ботинок кто-то чувствительно вцепился. Я резко дёрнул ногу. Из тряпок
показался мой ботинок, за носок которого зацепился белеющий в темноте
"капкан". Я наклонился, чтобы его отцепить...Какие-то рёбра! Я затряс
ногой, стараясь освободиться, их не касаясь, но ничего не получалось.
Вслед за рёбрами из тряпья показалась грудная клетка, шейные позвонки и
череп... Скелет! О, господи! Я бешено тряхнул ногой, стараясь избавиться
от страшной находки. Рёбра опять хрустнули и только сильнее сжали ботинок.
На улице, видимо, снег повалил гуще: на чердаке совсем потемнело.
Захотелось по-детски крикнуть:
- Мама!
Но она была в другом городе. Наверное, сейчас пыталась мне дозвониться,
чтобы спросить обычное:
- Как дела, сынок?
Да и чем бы могла помочь сейчас мама тридцатилетнему мужику, стоящему
на тёмном чердаке с вцепившимся в ботинок скелетом?
- Мама, забери меня отсюда...- пробормотал я на всякий случай, как детскую
молитву. Дошёл с капканом на ноге до ближайшей балки и сел на неё. Череп с
позвонками рассыпались по дороге, в разворошённой куче ещё что-то смутно
белело. Сразу вспомнлись уроки анатомии. Наверно, это тазовые кости. Или
конечности. Как и когда попал сюда этот скелет (я боялся подумать - труп)?
Я расшнуровал ботинок, вытащил ногу и освободил его из сломанных рёбер.
- Чёрт! Дверь! - если кто-то решил закрыть меня на чердаке - моё время было
упущено. Надев ботинок, я побежал, насколько быстро можно было бежать в
темноте по захламлённому чердаку, перепрыгивая через брёвна и шарахаясь от
мусорных куч.
Вторая дверь была заперта. Теперь выход с чердака был один: выбираться
на крышу через слуховое окно. Я не был уверен, что протиснусь сквозь
маленькое окно, но оставаться один на один с неизвестными останками не
хотелось. Спасительный выход был довольно высоко. Я встал на балку - с неё
я надеялся допрыгнуть и уцепиться за раму, а потом подтянуться на руках и
открыть окно. Не зря же ходил вечерами в фитнес-клуб.
Я прыгнул. И почти достиг цели. Внезапно перед глазами, чуть не задев
лицо, порхнула чёрная тень. Наверно, летучая мышь. Я промахнулся и тяжело
приземлился обратно на балку. Раздался оглушительный треск и грохот. Ветхая
балка не выдержала моего накачанного тела. Переломившись, она пробила
концами не менее хлипкий пол чердака, то есть потолок комнаты, куда я
полетел вслед за ней.
Потолки в старом доме были высокие. При падении ногу - ту самую, за
которую цеплялся скелет - пронзила острая боль. Весь в побелке и пыли, сидя
на полу, я осмотрел ногу. Кажется, перелома не было - только сильное
растяжение. Меня спасло то, что, падая, я цеплялся одеждой за края дыры, а
руками - за какой-то провод. Слава Богу, в доме уже отключили электричество.
Надеясь смочить ногу холодной водой, я проковылял на кухню и открыл кран.
Он хрипло засмеялся и умер: воду тоже отключили. Кое-как я добрался до
входной двери. Она не открывалась. Это была та квартира, в которую мы с
Риммой не смогли попасть. Пришлось вернуться в комнату, где под дырой в
потолке с кучей мусора лежала трухлявая балка.
Видно, что хозяева любили свою старую квартиру и не хотели выезжать.
Стёкла окон были чистые, потолок недавно побелён. Бирюзовые обои с рыжими
лилиями ещё не успели выцвести от солнца. Да, солнце било в окна! Погода
снова поменялась. Ветер наконец сдул снеговую тучу на край горизонта.
Солнце ярко освещало на стене календарь с фотографией пёстрого петуха и
неказистую полку со старыми книгами. У окна стоял стул - тот, который искала
Римма. С красиво изогнутыми резными ножками и подлокотниками, с потёртым
бордовым плюшем сиденья и спинки. Наверно, и закрыли квартиру, чтобы
забрать потом книги и стул.
Я вышел на балкон. Недалеко стоял невысокий сарай, на крыше которого
лежала деревянная стремянка. Кто бы мне её подал? Тот, кто запер меня на
чердаке? На тропинке, ведущей к дому, не было видно ни души. Прыгать вниз с
больной ногой? Я снова вернулся в квартиру. Никаких тряпок, чтобы связать
подобие верёвки для спуска, в ней не было. Осталась ещё последняя надежда,
что Римка жива и не забыла о моём существовании. Может, вернётся меня
искать с подмогой и телефоном, чтоб я сообщил в полицию о скелете и
позвонил волнующейся за меня маме.
Я решил подождать. Впереди ещё половина выходного. Пора попробовать
жить без мобильника. Стараясь не опираться на больную ногу, я потянулся к
полке, снял крайнюю книгу и сел на стул Римкиной мечты. "Дмитрий Кедрин".
Из книги торчала синяя картонная закладка с таблицей умножения. Я открыл
страницы на закладке и начал читать: "Лётчики играют в волейбол". Как
будто наши лётчики в Сирии сегодня играли в волейбол... Но под стихами
стояло: "1943 год". Да и какие унты могут быть в жаркой Сирии...
Через открытую форточку меня обдавало свежим, пахучим весенним
ветром. Нога постепенно перестала ныть. День вдруг стал таким длинным, как
в детстве. Все ушли на работу, ты один в тихой комнате, в пустом доме, с
книгой на коленях... Я читал, и из какой-то дальней дали слышал людские
голоса, среди которых выделялся Риммин:
- Се-рё-жа! Сергей!..
Дочитать книгу мне не удалось. Так же, как не пришлось прыгать с
балкона. Скоро в дверях повернулся ключ и вошёл заросший белой бородой
одноглазый старик, а с ним Римма с синяком на лбу и два парня со
скейтбордами в руках.
Я привстал им навстречу, и сейчас же раздался восторженный вопль:
- О! Какой раритет! - Римка чуть не вышибла из-под меня стул, схватив его
за спинку и разглядывая витые ножки.
Час назад, выйдя из квартиры, кладоискательница вместо меня неожиданно
увидела этого старика и дико испугалась. Убегая, она споткнулась и грянулась
на пол, набив себе шишку. У ворот парка ей встретились одноклассники. Ребята
шли кататься на скейтах, и тут перед ними возникла запыхавшаяся,
разлохмаченная Римка с шишкой во лбу. После рассказа о происхождении этого
украшения, раз уж мой телефон не отвечал, решили пойти на поиски к дому, и
встретили медленно идущего одноглазого седого деда, почти совсем глухого.
При расспросах выяснилось, что он - Глеб Никитич - ходил смотреть свою
старую квартиру. По-хозяйски захлопнув открытую дверь чердака, старик забыл
про цель прихода и побрёл в новый дом, где он жил с семьёй внука. Римма и его
уговорила вернуться.
Дыра в потолке хозяина не удивила:
- Нас много раз заливало дождями сквозь дряхлую крышу, потолок давно сгнил.
Прежде чем звонить в полицию, я и мальчишки поднялись на чердак и
рассмотрели кости при свете телефонов. Некоторые ещё соединялись между
собой металлическими колечками. Всё стало ясно; можно было не искать на
скелете бирку с надписью, где сделали это учебное пособие. Навряд ли она
сохранилась. Рассказ о нём деду тоже не стал новостью:
- Наверно, это нашего соседа, Карпа. Он учился в мединституте. Убили на
фронте в первые дни войны, а то бы вылечил мне глаз после ранения. Говорят,
можно было, если бы вовремя... Мать Карпа до самой своей смерти хранила
его вещи.
Пока мы ходили, Римма подружилась с Глебом Никитичем. Он решил
отдать ей старинный стул, а мне - недочитанную книгу.
- Я отреставрирую Вам стул к Девятому мая! - прокричала Римка ему в ухо.
- Пусть это будет тебе на память, от ветерана войны. - Глеб Никитич и ребят
попросил взять себе с полки по книге, и вся наша компания покинула старый
дом.
Через неделю, вечером, мы вдвоём с Риммой шли с последнего сеанса из
кинотеатра и увидели, что в стороне от дороги светящимися окнами улыбается
знакомый дом. Мы свернули на тропинку, вблизи которой тёмной горкой
гнилых досок лежал бывший деревянный сарайчик.
Дом тоже начали ломать. Покосившаяся крыша съехала на угол кокетливым
беретиком. Грязный фасад казался чёрным. Противоположную к нам стену уже
снесли, и через окна насквозь бледно светили фонари из парка за домом -
теперь жалким призраком жилища.
- Улыбка мертвеца... - грустно заметила Римма.
- Пойдём, - я взял тёплую девичью ладошку. - Зато сейчас все жильцы
начинают счастливую новую жизнь в новых уютных квартирах.
- Ну да. И никому на голову с потолка не сможет упасть человек! - подколола
Римка и побежала прочь, увлекая меня за собой. Мы в последний раз
оглянулись на печальный силуэт дома, с которым уходила в Лету судьба
нескольких поколений.
7.05.2017 г.