Я долго металась между учебой и лошадьми, поначалу относясь к учёбе невероятно ответственно. К тому же, я сдружилась с нелюдимой девочкой-отличницей, не вынимавшей наушников, в которых постоянно звучали мрачные треки Агаты Кристи из ушей и постоянно писавшей что-то в блокнот. Она казалась самой адекватной среди этих диких дылд недавно закончивших школу и почувствовавших себя взрослыми. Вся группа представляла из себя толпу курящих и прибухиващих девиц, постоянно слушающих русский рэп и мальчика баптиста, который пугливо жался по углам. В такой компании застенчивая и мрачная зубрилка явно склонная к суициду не такой уж плохой вариант.
А потом я влюбилась. Такую "любовь" встречает почти каждая девочка лет семнадцати. Нас познакомила подруга, считавшая его своим парнем, а он считал себя свободным художником которому плевать на условности и зарабатывал на жизнь фотографией. В общем, он был конченым кретином, поэтому влюбилась я сразу. Безработный фотограф, псевдоинтеллектуал, постоянно апелируюший парой книг, которые он когда-то прочитал, неплохо бренчащий на гитаре. Это был идеальный объект воздыханий для любой юной нимфы с бушующими гормонами, и едва сформировавшимся вторичными половыми признаками, которыми так не терпится воспользоваться. Щетина добавляла ему ещё большей привлекательности, жуткие синяки под глазами свидетельствовали не о том, что он весь день валяется на диване с ноутом или вешает лапшу на уши моим ровестницам, и к ночи вспоминает, что все сроки горят, а явно о страшных творческих муках.
Пара дней ненавязчивого флирта в вк и вот я уже еду пить чай, чаю мы действительно выпили и я осталась на три дня в его ужасной, раздолбанной квартире. Удивительно, что я несмотря на то, что тема секса меня чрезвычайно интересовала лет с 14 и я перечитала огромное количество сомнительной литературы от "Лолиты" Набокова до Де Сада, до 17 не имела совершенно никаких отношений с парнями. И как легко порой такие тихие книжные девочки прыгают в постель к весьма сомнительным типам. В первый день он просто лёг со мной спать, прижал меня к себе и уснул, я была в шоке, но почему-то совершенно не могла возражать. На утро его руки уже шарили под футболкой, а я лежала и тряслась, но снова позволяла все, не могла только целовать его. Иногда мне кажется что поцелуи даже интимнее чем секс, только с одним я не испытывала отвращения в процессе.Но стеснительность и трепет уходили, ласки сменялись неловким оральным сексом, а потом резкая боль, кровь на простыне и кажется, что терять уже нечего и теперь ты совсем взрослая. Влюбленность сменяется каким-то болезненным влечением, то что казалось раньше чем-то прекрасным и запретным, превращается в имитацию оргазмов и чувственности. Ты думаешь как-бы красиво выгнуть спину и эротичнее застонать, он что ты бьешься в экстазет от одного только прикосновения. Наверное, мы сами виноваты, строим из себя сплошную эрогенную зону, а потом жалуемся, что большинство мужчин тыкают в нас наугад.
Но я снова и снова возвращалась по первому зову, а потом и навязываясь сама, перемывала горы плесневелой посуды и сидела всегда подле него, как болонка, ждущая когда хозяин хотя бы взглянет в её сторону. Странно, как быстро происходит эта перемена, ещё вчера он не сводил с тебя голодных глаз и даже надоедал постоянным вниманием и душными объятиями, но вот он все реже касается, вдруг появляется огромное количество срочных дел. Он получил что хотел, тело изучено, а кроме него ничего и не нужно было. Свободна, можешь идти, следующая.