Навеялась мне тут парочка воспоминаний из бесконечно далёкого теперь уже детства, а может, правильнее было бы назвать этот период юношеством, а ещё вернее, переходным возрастом, причём в умственном отношении это был переход не из зачаточной стадии в личиночную, а уже из личиночной в половозрелую.
На всякий случай имена- фамилии участников приведу не настоящие, а средневзвешенные, дабы не травмировать нежные человеческие чувства бывших своих одноклассников. Однако, все совпадения не случайны, а события не вымышлены.
Идёт урок английского языка в простой советской школе-восьмилетке.
- Тараканов, произнеси по-английски фразу: «Портфель учителя стоит на стуле», - просит наша добрая учительница.
- Зэ тичаз пОртфель… - заунывно и нараспев начинает полиглот-самородок, с трудом освоивший за три года обучения счёт до десяти на этом импортном языке.
- Тараканов, по-английски, - напоминает терпеливая учительница, по классу ползут смешки.
- Зэ тичаз пОртфель… - гнёт свою линию Тараканов, веселя аудиторию.
- Так, – прерывает учительница, - сосредоточься, Тараканов.
Тот, беспомощно моргая, озирается в ожидании подсказки.
- Зэ тичаз… - шёпотом начинает фразу доброхот у него за спиной.
- Зэ тичаз пОртфель! - радостно подхватывает окрылённый Тараканов, видимо уверенный, что простое переставление ударения в словах тут же превращает родную речь в язык вероятного противника. Класс в экстазе.
- Всё, Тараканов, садись! - в сердцах произносит англичанка, двигает к себе журнал, берёт ручку и, на пару секунд задумавшись, просто вызывает следующего.
А над Таракановым мы глумились ещё с месяц.
Мише Сидорову не повезло, его родители были глухонемыми. Соответственно, в то время, когда все младенцы получают свои первые уроки родного языка, Миша не получал ничего, отсюда отставание в развитии, наверстать которое за все школьные годы так и не удалось. Нет, он не был дебилом, к тому же у него был прекрасный характер, но единственными предметами, по которым он успевал без всяких натяжек, были труд и физкультура.
И вот уже близко окончание восьмого класса, учительница английского вызывает Мишу, просит произнести его заданный на дом текст. Тот мучительно тужится, мычит, пытается что-то выдавить из себя, но, увы, слова чужого языка намертво застряли в горле, ничего у него не получается. Она некоторое время смотрит на его страдания, сама пытается помочь, подсказывает, потом машет рукой, сажая его на место. «Ладно, Миша, - говорит она, - не мучайся. Ты хороший парень, руки у тебя золотые. Закончишь школу, пойдёшь на завод, будешь спокойно трудиться, пользу Родине приносить. Зачем тебе этот английский? Не волнуйся, будет тебе тройка».
Это был лучший урок английского в моей жизни.