День — чу-дес-ный!
Воистину, сегодня «мороз и солнце; день чудесный!»
Подмерзшие остатки выпавшего вчера снега и лед луж, замерзших за ночь, потрескивают под колесами коляски, в которой спит моя четвертая, самая младшая (год и почти 4 месяца), внучка — Сали.
Вообще-то, «Сали» она тогда, когда в хорошем настроении, что-то лопочет, или смотрит с хитрым выражением лица.
Но когда она морщит нос и губки, закрывает лицо растопыренными ладошками и начинает горько рыдать во-от такими слезами, — она, конечно, уже «Саломэ».
(Этим горьким плачем она напоминает мою старшую внучку — Яну, которую мы сравнивали с легендарной трагической актрисой Верико Анджапаридзе. Кстати, остальные внуки — Макс и Елена — в этом смысле были не столь «артистичными»).
Старый парк нашего района Мюльхайм (который до 20-х годов прошлого века был самостоятельным городом, одно время даже соперничавшим с Кёльном в главенстве), расположен всего в 10 минутах от нашего дома. В центре его огромная поляна с большим прудом, в котором плавают гуси-утки (раньше в сохранившемся домике на «островке» жила и пара белых лебедей, но что-то их последние годы уже не видно); прилетают чайки с Райна, пару раз были даже цапли. Да что там цапли! — часто откуда-то налетают попугаи.
(Кстати, улица, по которой мы идем в парк, так и называется — «Попугай-штрассе»). Обычно, пока мы едем до угла нашей улицы, Сали громко рыдает, потом успокаивается, на Попугайской начинает ворочаться, очевидно, устраиваясь поудобнее, а как только въезжаем в парк, начинает посапывать, потом издает два писка и (уже можно не проверять, осторожно заглядывая в коляску сбоку,) засыпает.
Это уже такой ритуал сложился за ту неделю, что наши младшие внучки живут у нас.
Правда, сегодня, как ни странно, обошлось без «начального» рыдания — Сали спокойно дала уложить себя в коляску — и мы, не оповещая об этом всех соседей по улице, отправились на прогулку.
Так как в нашем парке подобные «спальные» прогулки до Сали я совершал со всеми предыдущими внуками — то и маршруты, и их хронометраж отработаны, поэтому я даже не смотрю часто на часы, зная, что на один зигзагообразный «круг» уходит, если идти размеренным шагом, не спеша, около 30-35 мин. Обычно, она спит три круга, но вчера мы побили рекорд — сделали их целых пять!
Представляете! Это же целый дополнительный час для жены и сына, чтобы им успеть заняться домашними и личными делами!
К сожалению, так сложилось, что ребенка с первых же дней приучили к рукам, а ведь приучить к чему-то легче и быстрее, чем потом отучить. Вот теперь все и прыгают с ней.
Этот стих я написал за пару дней до ее первого Дня рождения:
Скоро Сали будет год —
всё подряд она грызёт...
Хоть уже ходить умеет,
но с рук на пол не сойдет!
— Что ты любишь больше, Сали:
кушать, спать, или играть?
Сали думала недолго:
"Ааа!" – ответила опять!
Ко мне на руки Сали не идет категорически, хотя последнее время и начала признавать за «своего», и, если никого другого не видно и не слышно, то даже может недолго «пообщаться».
Но, вообще-то, на первом месте у нее — отец! Всё время ищет его. Стоит услышать его голос, как всё вокруг перестает для нее существовать, а когда она, взобравшись на руки, начинает буквально вжиматься в него, то это уже — олицетворение полного счастья!
От избытка чувств она начинает, как обезьянка, пищать и даже кусать отца куда попало — в плечо, грудь… Раньше-то еще ничего, а сейчас у нее уже полный положенный набор зубов, так что…
После отца — сестра, Еленка. Ученица 5 класса, гимназистка! Обожают друг друга! Полное взаимопонимание!
Потом — Нина, моя жена, с рук которой тоже не желает слезать. А каково убирать, готовить, или накрывать на стол одной рукой?
Правда, в последнее время на помощь Нине, особенно, во время кормления, пришел ее мобильник, по которому Сали слушает детские песенки с мультиками.
Теперь понятно, почему каждая минута нашей прогулки и ее сна— на вес золота для тех, от кого мы «оторвались»?
Я бью километры кругами по парку, а Сали спит себе в коляске.
Идем по дорожке к детской площадке.
Навстречу — дедушка тащит за ручку упирающуюся , плачущую девочку лет 4-5. Слышу, как он по-русски объясняет, что мама будет на них сердиться, потому что опаздывают на обед.
Девочку обед не волнует — ей хочется кататься.
Свернуть нам некуда... проскочить до поворота не успеем...
Таким рёвом она разбудит мою Сали, как пить дать!
Я подхожу к ним и протягиваю девочке два кулака:
— Отгадай, в какой руке у меня что-то!
От неожиданности оба замолкают, внимательно смотрят на меня… потом на кулаки. Девочка выбирает от себя правый.
(Обычно, у меня всегда с собой конфетки для детей, но на этот раз я без своей сумки и «волшебного мешка», поэтому у меня в каждой руке зажато по каштану, которые я когда-то подобрал в этом же парке и так и ношу в кармане куртки).
Отгадав, девочка обрадовалась, но, наверное, и разочаровалась, увидев всего лишь несъедобный каштан, поэтому я быстренько предложил ей «загадать» теперь мне.
Это ей понравилось.
Каштан, хоть и не большой, естественно, не мог полностью спрятаться в детской ладошке, но, конечно, я не отгадал.
Не отгадал и на второй раз… и на третий…
Сали спокойно продолжала спать…
Потом мы распрощались… Уходя, девочка спросила меня:
— А почему у тебя глаза грустные?
Что ей ответить?
Сказать, что было бы хорошо, если бы в моей жизни не было последнего года?
Сказать, что иногда не хочется жить?.
Или жить в анабиозе? Проснуться, эдак через год…
Спросить: «Как дела?..», и если так же — опять заснуть?..
— Наверное, от мороза,—сказал я первое, что пришло в голову.
17. 02. 2018 г.