2.
«И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И стало так. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй» (Быт.1;6-8).
«Я есмь алфа и омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр.1;8).
«Итак, веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени» (Откр.1;12).
********************
Глава 2. « … И С Т Р А Н Н И К И. В Р Е М Я П О Ш Л О».
«Это народ мятежный, дети лживые, дети, которые не хотят слышать закона Господня...»
…Огненный дракон, зияющий пожрети все и вся -
- вот что почудилось в небе, когда автобус свернул, наконец, с трассы вниз к реке, и путники выпали из него, усталые,изнемогающие, и пошли к берегу реки.
А крылья дракона распростерлись над горизонтом – такой же был закат в тот памятный день – день Ангела Левы (он и родился в год Огненного Дракона, и я, веровавшая тогда еще во всех этих «собак», «обезьян» да «драконов», ещё с рождения его боялась, что, скорее всего сыночку моему предстоит не легкая судьба… И в общем-то так оно и оказалось. Значит, все-таки: влияют звезды, имя человека на то, как сложится его жизнь, - надо поговорить с батюшкой…)
Ему исполнилось двадцать четыре, и за восемь дней до того у него вдруг пропало зрение. Его увезла «скорая», а мать (вот дурра, я тогда еще не знала, насколько все серьезно, что разверзлись небеса, и карающая десница уже коснулась нас всех, и не думала, насколько все страшно, и не поехала с ним!) вместе с гостями уселась за скромный стол (некогда было много готовить, - в поликлинику ездили, где провели весь день, но и окулист, и невролог только пожимали плечами, ничего не понимая, а дома ему стало совсем плохо), а через час звонок: «Мам, меня домой отправили» «Как так?!» «Завотделением сказал, что МРТ как у космонавта, чего, говорит, голову морочишь: институт окончил, теперь от армии откосить хочешь? Иди домой… Я пошел и тут заблудился» «Кошмар, вот сволочи эти врачи! Им на всех плевать! Неврология выходит на дорогу, иди туда, спроси там у охраны, может, покажут, куда идти» … «Вышел, но тут огорожено вроде, траншея вырыта… Я дозвонился до Саньки, он тут недалеко, заберет меня…» И тут связь оборвалась…
Она ходила по ограде, как заведенная, все набирая и набирая недоступный номер, порываясь даже сесть на машину и поехать искать сына – но ведь выпила водки уже, не терпелось ей! А огненная пасть в небе тем временем разверзалась все больше, поглотив солнце; багровые крылья разрослись в полнеба, постепенно опаляясь и чернея…
И вот, когда уже читаны и перечитаны все три молитвочки, которые она тогда только и знала и вспомнила (первая, конечно, - Отче наш; вторую и третью вычитала где-то когда-то, и они вдруг всплыли с одной из страничек памяти: «Шел Господь через семь земель, нес Господь булатный крест, святил Господь небо и землю, от черных змей, от лихих людей, от черного глаза, от несчастного часа…; «Ангеле Божий, Хранителю Святый, моли Бога о рабе Георгии; сохрани его душу, сохрани его тело. Ангельские молитвы, Архангельские молитвы, Богородицкий замок. Крестом крещусь, крестом молюсь, крест Ангела встречаю… Пусть будет благословен мой дом, тына железного свят, свята вода на хоромах») …и слезы уже иссякли, и хотела уже ринуться туда – в это грохочущее в трех километрах от деревни, тонущее в пасти заката городское пекло, искать несчастное дитя свое…
Но вот наконец-то подъехала машина, и из нее вышел он – друзья нашли и привезли домой. Слава Богу!..
Но не знала она тогда еще, что это только начало – первый день - того крестного пути, который им предстояло пройти, и Голгофа уже встает, и нависает над головой, грозя придавить, погребая заживо…
«С того дня и идем дальше, по воле Господа, -низверженные в ад, кающиеся, погибшие душою – но и – воскрешаемые для жизни новой, духовной, в вере, надежде и любви Того, по воле которого и вершатся все дела на грешной земле нашей».
«Мам, чего ты?» «А? Да нет, ничего, просто показалось, вспомнила – очень уж закат похож на тот, - три года уже прошло, а будто сейчас только… Будто время стояло на нуле. И в то же время эти три года, если обьять взором то, через что мы прошли, кажутся целой вечностью. Даже один день иной раз тянется бесконечно, а начинаешь их пролистывать в памяти – сливаются в день один. И впрямь – время вещь относительная…»
Да это только почудилось на миг, что горизонт закрыли зловещие крылья, а на самом деле был тихий, ясный закат, и Солнце уходило умиротворенное, качаясь на перинке из легких розовых перышек, и люди, глядя на эту благодать, успокаивались сердцем и шли дальше, по берегу, к кромке воды. С той стороны, от острова, отчалил паром и уже идет сюда, за ними.
После дождей, обильно прошедших в верховьях Оби, река разлилась, и паром идет медленно и долго. Паломники, вышедшие из нескольких автомобилей, наблюдают его прибытие. Он еще только что отошел от острова, плавно преодолевая широкую полосу воды, за которой виднеется полоска земли и возвышающиеся над нею купол и крест. Здесь, вдали от городов и оживленных трасс, стоят такие тишина и покой, что кажется: нет ничего, никакого прошлого, никакого окружающего мира,все исчезло, и есть только начало чего-то нового, рождающегося с нуля; а вернее – воз-рождающегося из прежде бывшего хаоса духа и материи, и вот видишь воочию, чувствуешь, как «Дух Божий носился над водою…» и теперь также этот Дух летит и над этой рекой, над людьми, над тьмою бездны той греховности, в которой существовали они до этого момента.
И вот - мир воссоздается заново в душе, жаждущей этого обновления. Он входит в нее вот этим ветерком, прилетевшим сюда от острова, - что кажется теперь единственным островком спасения среди океана жизни.
Твердь посреди воды. А мы, – кучка людей,- странники, оставшиеся в живых после Всемирного потопа. Вот, вышли из ковчега. Стоим, потерянные, озирающиеся кругом среди незнакомого мира, уцелевшего в бурях и штормах, и ища прибежища.
Рыжеволосая девушка в темных очках отошла в сторонку, за густые вербы и присела по малой нужде. Потом, когда с парома по сходням съехало несколько машин, она подбежала к серому «каблучку» и остановила: «Мужчина, сигаретки не найдется?» «Найдется». «Спасибо. А в какую сторону едете?» «В сторону Томска» «Не подвезете?» «Садись»
Она прыгнула в приоткрывшуюся дверь, и, обернувшись, успела увидеть удивленный взгляд женщины в белом платочке, но вскоре ее силуэт растаял в поднявшейся пыли. «Если сбежишь – прокляну!» - вспомнилось ей, но она, еще раз обернувшись, показала назад средний палец и подумала: «Обойдусь и без твоего благословения долбанного, дура!»
«Чего вертишься? Сбежала, что ли, от кого-то?» «Мелочи жизни… Меня Маней зовут» «А я Иван. Тебе докуда ехать-то?» «В Кемерово» «Ого. А я - в Тимошино, Отец Матфей благословил продукты закупить на пожертвования» «Пожертвования? Кто бы мне пожертвовал на бедность маленько» «Что, так туго?» «Да вообще никак» «Что-то я тебя не видал ни разу у нас на острове-то – ты ж оттуда ехала?» «Ага, еду обратно, домой. Только вот дома-то нет больше, продала мать, идиотка, и подалась грехи замаливать. И жить мне негде, вот не знаю, что делать. И денег нет» «А в Кемерове что?» Да подруга там» «А может, доедешь со мной до Тимошино, а потом все же к нам?» «В монастырь? Да ну на… Благодарю покорно, рано мне еще грехи замаливать. В монашках я загнусь со скуки» «Не обязательно сразу в монахини, можно на послушание пока. Сыта будешь, да крыша над головой» «Нет уж, не по мне это. Дай сигарету лучше».
Закурив, она стала задумчиво смотреть на пробегающий мимо пейзаж. По щеке покатилась слеза. «Ну, чего ревешь?» «Мамка меня без угла оставила своего. Продала дом и повезла в монастырь. А я не хочу!» «Ну ладно, ладно, чего ты? Устроишься как-нибудь»
Он, будто сочувствуя, положил руку ей на коленку. «Э, э! Ты че?!» «Ну я, хоть и при монастыре, но не святой же! А ты ничего деваха…» И тут она, сняв очки, повернулась к нему лицом. «О! Свят, свят! Чего это у тебя с глазами-то?! Никогда таких не видел!» « А что?» «Разные они: с этого боку-то синий глаз, вроде, а как глянула: с того-то боку – черный! Говорят, у ведьм такие!» «Фигня. Никакая я не ведьма. А очень даже ласковая могу быть, если захочу» «А захочешь?» « Посмотрим…» - протянула она многообещающе...
«Подъезжаем. Сейчас отоваримся – и обратно. Чего надумала-то? Поедешь обратно на остров?» «А куда деваться?»
Иван пошел «отовариваться». Оплатил товар,открыл заднюю дверь «каблучка» и начал таскать и грузить пакеты и коробки.
Дождавшись, когда он в очередной раз зайдет в подсобку магазина, девушка взяла его борсетку, выгребла оттуда небольшую пачку денег и, убедившись, что ее никто не видит, быстро перебралась в кабину стоявшей здесь же грузовой пятитонки, водитель которой, как проследила она, собирался как раз уезжать. «Мужчина! Можно мне с вами?» «А тебе куда?» «Все равно» «Ну садись,странница».
Вернувшийся Иван, обнаружив, что девушка исчезла, пожал плечами и уехал. Пропажу части монастырских денег он обнаружит гораздо позднее, когда будет ожидать
паром на берегу Оби…