(Продолжение. Начало в "Первая любовь". Часть 1-я - 4-я.)
Первое сентября было торжественным. Наш выпускной класс вёл в стены родной школы за руку маленьких первоклашек. Мальчишки наши за лето выросли, девочки похорошели, сглаживались угловатости в их формах. И только мы с подружкой, казалось, не подросли.
Впервые мама купила мне колготки. Нет, не капроновые, а простые, какие сейчас носят малыши. Почему-то наша советская промышленность ещё не в состоянии была наладить производство таких сложных вещей, как колготки.
Взрослея, мы меняли наши хлопчатобумажные чулки на капроновые. А крепились они вверху по-прежнему, обнимая ногу широкой резинкой, соединённой в кольцо по размеру. А тут, родители привезли мне из Киева, куда они ездили на соревнование по пулевой стрельбе, чудовинку. Чулки с продолжением заканчивались резинкой на талии. Меня даже не смущало, что они были ярко-жёлтого цвета. Я их надела на школьный вечер, посвящённый Дню учителя, под костюм тройку, похожий на детскую матросскую форму синего цвета. Юбочка была пышной в складку, на четверть выше колена, а значит, мои новые колготки были видны всем.
Сейчас многие бы покрутили у виска, увидев старшеклассницу в подобном одеянии. А тогда мне казалось, что я неотразима. По школьной лестнице я теперь могла идти, не думая о том, что ребята смогут подсмотреть под юбку снизу. Я ведь была в колготках. В те годы мы, наверное, носили самые короткие юбки за всю историю. Была такая мода. Поднимаясь вверх по лестнице, мы обхватывали юбку руками, пряча от любопытных глаз нижнее бельё. У мальчишек ещё была дурацкая мода, сидя за партой класть на носок обуви зеркальце, а потом рассказывать всем какого цвета наши трусы. Теперь со мной такой фокус не пройдёт!
После школьного вечера стали расходиться. Уверенным шагом, я скатилась по лестнице. Смотрю, на мне остановились глаза взрослого парня. Приходили потанцевать и такие любители малолеток. Я его узнала. Это был старший брат той моей одноклассницы, из-за которой я подстриглась весной. Видно искал себе новую пассию. Он только недавно вернулся из Армии. Я вышла в дверь на улицу, а он за мной. Пройдя несколько шагов, он остановился, увидев меня со спины во весь рост, и громко произнёс:
— О, нет! На худых мы не бросаемся!
Мне он и даром не нужен был, но его слова надолго врезались в мою память.
Осень пёстрыми красками разукрашивала наши балки. С посёлка, глядя на бугры, были видны жёлтая степная трава, зелёные верхушки дубов, красные кусты боярышника и дикого шиповника, разноцветье мхов и луговых цветов. Собирая грибы, душа согревалась тёплым солнцем, пением птиц. Глаза замечали бегающих ящериц в траве, огромные муравейники, множество горок земли, которые нарыли кроты. Самое красивое время года — осень. Люблю её желанную.
В день моего рождения 8 октября все дети из кружков художественной самодеятельности принимали участие в городском праздновании Дня Дружбы Союзных Республик, который проходил на стадионе города Ровеньки. Мы в национальных костюмах, представляя одну из республик, попарно, держа в руках соответствующий костюму флаг, на мотоциклах, стоя в колясках, проезжали по кругу большого стадиона. Знамёна развевались на ветру и хлестали полотнищами наши лица. Было весело и радостно.
Девчонки все были из танцевального кружка, а в качестве наших партнёров были ребята из нашего местного ПТУ №77, будущие шахтёры. Они приезжали в наш посёлок из всего Советского Союза. Моя мама работала в этом училище воспитателем. Её обязанностью было на летних каникулах ездить по просторам великой страны по программе профориентации. И поэтому в нашем посёлке появились ребята из Белоруссии, Молдавии, Закарпатья и т. д.
Мы были единой страной — могучей и несокрушимой. Молодые хлопцы ухаживали за местными девушками. Впоследствии женились, заводили детей, получали от шахты квартиры и оставались здесь навсегда. Донбасс стал им второй Родиной.
После звонкого и весёлого праздника мы ехали в посёлок в большом заказном шикарном автобусе. Шумные пассажиры пели песни, шутили и смеялись. От моей подруги все узнали, что у меня день рождения и все стали меня хором поздравлять. Сразу три парня старались обратить на себя моё внимание. Они, не то в шутку, не то всерьёз, отталкивали друг друга, пытаясь занять место рядом со мной. Меня это забавляло. Наблюдая за их клоунадой, мне льстило их внимание. Ведь сегодня мне исполнилось шестнадцать лет!
Эти ребята, все втроём стали поджидать меня возле клуба после занятий кружка. Сначала шутя, они тыкали в себя пальцем, напевая песню Николая Гнатюка: «Выбери меня, выбери меня…», а потом подрались всерьёз. Ни повода, ни предпочтения я не давала никому.
Двое из них через недельку отстали, а третий ходил за мной по пятам. Ходил, действительно, сзади, куда бы я ни шла. А вечерами, незаметно выглядывая в окно, я видела его сидящим на лавочке возле моего дома. Он мне не мешал. И даже, когда обнаруживала лавочку пустой, я огорчалась. Он во Дворце Культуры играл во вновь организованном вокально-инструментальном ансамбле на бас гитаре. Был обаятельным на вид, с добрыми, вопрошающими глазами обиженного котёнка. Мы вместе ездили с концертами по сёлам и посёлкам города Ровеньки. Он играл в ансамбле, а я танцевала.
(Годы спустя, когда я просматривала фотографии прошлых лет, на которых была запечатлена моя сольная композиция в сопровождении ВИА, отчётливо видела, с каким восторгом смотрел на меня бас-гитарист.)
В кругу друзей он был совсем другим: балагур и юморист. Но стоило ему подойти ко мне, он сразу менялся. Мне было жалко его. Я не могла его прогнать, но и держала дистанцию на расстоянии вытянутой руки.
Но вскоре его увела одна из моих знакомых. Он, хотя и бросал на меня взгляды, даже если шёл с ней, но к моему дому не стал приходить. Он ещё много раз пропадал и вновь появлялся в моей жизни.
На зимних каникулах приехал Саша денька на три. Он пригласил меня на день рождения своего друга, а когда я пришла, то оказалось, что день рождения у него. Он это сделал специально, чтобы я не заморачивалась с подарком.
Ещё два дня мы ходили по улицам, несмотря на мороз, ютились в подъезде. Ведь мы так давно не виделись — с начала лета! Столько событий произошло. Он непременно должен обо всём узнать из моих уст. Как много я должна была ему сказать, ведь в письме не опишешь. И хотя письма мои были длинными, на несколько листов — целые сочинения, бумага не могла передать всех моих чувств и эмоций. В них я писала свои первые стихи, посвящая ему и нашей звезде, которая светит только для нас. Подразумевая под звездой наше общее счастье. Стихи были в единственном экземпляре в письмах и, поэтому не сохранились. Я никогда не учила свои стихи наизусть.
(Да, я и сейчас ни одного своего стихотворения не помню).
Зато до сих пор помню Сашин стихотворный ответ на моё послание:
«Ты пишешь красиво и ясно
О нашей заветной звезде,
А я напишу, что прекрасней,
Чем ты не найду я нигде!
Ты пишешь, что путь будет труден,
А я напишу: «Наплевать!»
С тобой, моя милая Люда,
Я вечность готовый шагать!»
Каждое слово отпечаталось в моём мозгу, ритмом стучало в моём сердце. Моя неуёмная фантазия уносила меня, то в сказку про Ассоль, где я на берегу синего моря выглядывала своего сказочного принца, который должен был обязательно за мной приплыть на белом корабле под алыми парусами. То представляла себя на балу вместо Наташи Ростовой и, вальсируя в белом платье, моя голова кружилась от счастья. То, вспомнив о том, что Саша ни разу за время нашего знакомства не говорил и не писал те заветные слова, которые ждёт каждая девчонка, я, вдруг, в мыслях переносила себя в ледяное царство Снежной Королевы, где мы с Сашей составляли из кубиков льда такие желанные сова: «Я тебя люблю!».
Ведь тогда сердце принца должно было обязательно растаять.
Я могла часами витать в облаках. И, что главное, когда я «приземлялась», мне казалось, что всё это происходило со мною в реальности.
Три денька — они пролетели, как три минуты. И снова расставание на целых пол полгода. Саша де-лил свой отпуск между мною и своей мамой. Зимой он приезжал на три-пять дней, а летом на недельку. И только бесконечные письма соединяли нас.
На фото: я — из семейного архива.
(Продолжение следует в "Первая любовь". Часть 6-я.)