Гробовщик Василий был против насилий. Но резина терпения множилась трещинами. Которую неделю теща тешила круп под лучами его TV. Угрозы убийством, метания утюга якобы в рядом орущих попугайчиков она воспринимала как легкие недоразумения, ложные русла зятиной любви. Кипятить воду надоело. К тому же, нести поднос, спотыкаться и проливать с тщательной злобой приготовленный кипяток на вражеские грязные пятки становилось накладно - электрочайник нынче дорог. Снова покупать пурген? Опасно. От риска снова перепутать сахарницы ливер содрогался рыданиями. Не помогали и нарочито громкие телефонные обсуждения подробностей гробовщицкой работы с заказчиками.
Оставалось последнее. Предложить свои услуги. По себестоимости, как ближайшему соратнику по родственной линии. И начать замерять габариты тушки, не дожидаясь согласия клиента. Василий выплюнул орбит в карман тещиной шубы и решительно вышагнул с рулеткой в сторону щупалец одноротого двуруконога. Сквозь фальшивые улыбки, бормотания «позвольте вашу ручку» пробивались однозначные прикладывания рулетки к тощему тёщиному сутуловищу.
Но финал был ужасен. Даже для видавшего сквозь клеенку в ванной ужасные тёщины виды, ко всему готового Василия. Стивен Кинг рыдал в сторонке с огромным чупачупсом за щекою. Выждав паузу между подозрительными манипуляциями люто любящего зятя, она обхватила его клешнями и взасос, искренне прокашляла: «Спасибо, Васенька! Не забудь сделать углубление для собачки!»
Падая, Василий успел заметить, как Малахов безжалостно сменился на Елену Малышеву, протягивая к его свитеру гигантского размера ножницы, бросил ему в харизму конфетти и что-то похожее на остатки зимнего салата.