79. Пушкинская
Москва
1-ое июля 2000г.
Здравствуй, Виллиам,
впереди лето… лето без тебя.
Уже ничего не страшно. После сорока лет и всякого рода событий семейных, ритм не сбавляется, дел не становится меньше, жизнь легче, но восприятие меняется очень. Становишься не черствой, но более требовательной или жесткой. «Маленькие детки… маленькие бедки», - посмеивается мамуля, заставляя вспомнить мои собственные проделки – виражи судьбы. Появляется понимание происходящего, отсюда – смирение с бренностью бытия.
Меня часто и не по-женски заносит в письмах, прости. Отголоски рабочего дня. Стараюсь оставить пару часов уединения для себя. Если совсем пусто в голове, просто начинаю набирать рукописи, черновики. Ухожу в иную реальность. Очень полезно, что тексты отлежались, набираешь, как новое или чужое. Глаза редактора открываются на излишества, куртуазность, рюшечки дамские. Удаляю, сударь, удаляю много. Я чувствую, что Вы думаете, пропуская описания и повторения. Вот за это рваный ритм.
Метро
Молниеносные дни
Зеленой злющей ветки.
И редки сладкозвучны сны
У зверя, загнанного в клетки.
Мчат беспросветные года,
В метро свистящем остановки.
Любовь?
Сквозь пальцы – как вода
Да медный звон пустой сноровки.
Ты ль жизнь моя?!
Ночной ли бред?
Души ли пограничное стоянье?
Но жемчуг слез не для меня.
Порыв и только вздох…
Молчанье.
По дороге домой стрельнуло записать, давнее, когда еще были медные пятачки на проезд, и звон радовал слух в любом транспорте. Нашлось воспоминание о медном звоне.
Да, я радуюсь, что можно общаться по телефону, хотя наши «хозявки» (чисто московское прозвище баб-с) пытаются просчитать, кто больше всех наговаривает по межгороду. У меня список респондентов на пятьсот городов Союза. Бывшего - забываю добавлять.
Чадо мое отправлено на море, пока не отчислили, а может быть, врет. Девушка в Швейцарии, папа оказался дипломатом. Никогда бы не подумала, что эта категория людей тоже вышла из коммуналок, настолько он прост в общении, растерян, благодарен, что она только со мною разговаривает (как с подружкой). А, впрочем, какие еще мы бываем в больнице у близких? Второй брак, поздний ребенок, испорченный Европой. Сын еще и тезка возможному тестю. Скоро наши с «дочечкой» дни рождения. Столько совпадений и щемящее предчувствие… даже назвать не могу, как страшно. Сударь, вероятно, я схожу с ума. Я позвоню, когда у меня будет пауза, чтобы навестить родных, там и отойду душой.
Сударь-сударь. Ночная птица вдохновений просто устала…
Ваша Мадам Лючия де Ламмермур
***
Город ЭнСК
27 июля 2000г.
С днем рождения, Лючи!
Мадам!
Я самый счастливый человек, ибо Вы есть у меня (какого еще тебе счастья, смертный человек и бессмертный автор?)! Многим ли дана толикая свобода воспарить над хрупким бренным миром? Я рядом, Лючи, но этого ли хотелось?
Я не строю цитадель Экзюпери, не я железный Феликс Бренн, а ты не холодная мраморная дева. Неудачно мы выбрали эти образы еще до встречи, а вот воплотились, будь оно все неладно. Всякий раз вскинешься: куда уж хуже?! И в ответ прилетает гораздо хужее…
Не думай ни о чем, положись на волю Божию. И помни, я рядом всем своим духом и душою смертного. А тело бренно, со слезами жалею я нас. С тобой я сентиментален. Совершенно не могу не слушать Вивальди, Шопена и все наши неуловимые подарки – намеки. Спасает молитвенник, присланный тобой, действительно на все случаи. Не унывай, ангел мой, трепетный и терпеливый.
С днем рождения и многая лета тебе, Лючи.
Твой В.
***
Город ЭнСК
8 августа 2000 года
Лючи! Где ты пропала, я схожу с ума.
Передали в новостях, что взрыв в подземном переходе на Пушкинской. Погибли 13, а 61 ранены. Все в шоке, телефоны твои не отвечают! Знаю, что ты не ходишь в час пик… Тут подсказывают, что кабель могли повредить, поэтому редакция молчит. Самодельное взрывное устройство оставили в хозяйственной сумке рядом с торговой палаткой. Сколько уже кричим о бдительности!
Господи, мы там столько бродили, всегда начинали от Пушкина. Сразу позвони. Почему никого нет дома?! Почему я никому больше не могу позвонить?! Это приводит меня в отчаянье. Что за нелепость?! Христом Богом молю, только не молчи! Люблю тебя больше жизни. Не знаю, как пойду домой, всех готов поубивать.
Т.В.
***
Москва
9 августа 2000 года
Господи, Вилл…
Не успела я вернуться на работу из отпуска, как позвонил брат: мама бедро сломала, без меня не соглашается на операцию, хочет проститься. Какой добрый мой ангел-хранитель, ставит меня меж двух бед. Меня не было в Москве, среди номера сорвалась на пару дней.
Я в бешенстве и в шоке, да и все вокруг. Бомба с шурупами и винтами была у павильона с часами. В теракте погибли 13 человек – семь человек на месте и шестеро в больницах от ран и ожогов, шестьдесят с ранениями. Мы там обычно ходим, глазеем на витрины. Наши удрали пораньше, поскольку меня нет на месте. А начальство на метро уже не ездит. Сын все еще на море, звонил, денег просил, чтобы задержаться.
С мамой все будет нормально. Я поставлю ее на ноги. Сдаю номер, как раз ей швы снимут, заберу домой. Ей не верится, что жива. У нее аритмия, боялась, что сердце наркоз не вынесет.
Все, милый, не паникуй больше, у меня номер горит синим пламенем. Мне иногда снятся кошмары, что сверстали непроверенную информацию, просыпаюсь в поту. Ужас ужасом вышибается? Как клин клином?! Одно ясно, а завтра может и не наступить, и с этим надо жить дальше. От нашей стойкости слишком многие зависят. И дети, и старики, и кошки… Целую, не смей унывать - назло всем врагам.
Т.Л.
19.02.18