За купе веселья скрывается глубокая печаль, порой съезжающая, прокатывающаяся по лицу, проявляя себя. Куда деваться, когда собственный котелок перестает готовить пищу для ума, что-то помимо геркулесовой каши. И ведь не можешь уже ничего поделать, люди замечают, что я "какой-то не такой". Я такой, просто вы не привыкшие.
Отведено судьбою пребывать во внешнем и внутреннем непонимании; жизнь ведет по бесконечному полю хлебных крошек, по пути несчастья, не позволяя свернуть с него — сворачивать-то и некуда. Жариться, печься в собственном соку, думая все лета о собственной пригодности и приспособленности к тем или иным событиям. Вот что мне дано, не боле. Свинья появляется каждый раз, когда вдруг кажется, что все наладилось, нагло ложится в грязь перед моим носом, чтобы видел. Лежит себе, наслаждается, пока не придет другая: жирнее, отвратительнее. Кто их сюда подкладывает, кто зовет — неизвестно.
Но точно не я. Мне такого не надо, спасибо,
я вегетарианец.
Оставаться наедине с собственными мыслями опасно. Можно (не)случайно убить в себе всякое желание прикасаться к прекрасному, творить, здраво анализировать и принимать решения. Как жаль, что большую часть времени я провожу в четырех безжизненных стенах и потолке, холодно смотрящих на меня с высока.
У меня вроде и есть друзья, мои вечно меняющиеся влюбления (но я взаимно никогда не любим),
но стоит им только исчезнуть из поля зрения, как сразу одолевает гнетущее чувство черной дыры где-то прямо посередине груди. И у меня амнезия, не могу вспомнить ничего по-настоящему хорошего, что случалось бы со мной.
Прощайте, прощайте! Не толпитесь втроем у вешалки с одним потрепанным жизнью пальтом, не плачьте, не сожалейте.
Прощайте!
Простите.