Зазвонил телефон – внутри всё замирает. Мне хочется кинуться к трубке, но я не выдаю своего нетерпения, не хочу, чтобы кто-то думал, что я только и делаю, что жду его звонка. Трубку, ворча, что в этом доме некому больше подойти к телефону, снимает мама.
- Здравствуйте… Дома. Сейчас позову.
Мама обращается ко мне:
- Иди! Тебе звонят!
Я, не спеша, подхожу к телефону.
- Алло!
- Привет! – доносится из трубки, и я понимаю по тембру голоса, что это не он, мысленно вздыхаю, и произношу совершенно спокойным ровным голосом.
- Привет!
- Чем занимаешься?
- Ничем особенным, сидела на кухне и читала. А что такое?
- Может, погуляем вечером?
- Странно, что ты звонишь и предлагаешь мне это через год после того, как мы расстались.
- Бывает… Так я зайду за тобой сегодня?
- Хорошо. Заходи, - поразмыслив доли секунд, решаю я.
- Во сколько?
- Давай в семь.
- Давай.
Днем шел дождь, поэтому вечером довольно сыро, и я надеваю джинсы, водолазку и кроссовки.
Мы встречаемся довольно сухо, произносим дежурные фразы, он тянет меня в свою шумную компанию, где парни играют на гитаре, а знакомые девчонки им подпевают. Среди знакомых девушек я вижу новенькую, красивая стройная брюнетка, но я мысленно отмечаю, что ей как будто чего-то не хватает, и я не могу понять, чего же… Он обнимает меня за плечи, я не сопротивляюсь. Мыслями я далеко-далеко отсюда. На часах половина двенадцатого.
- Я, наверное, пойду домой.
- Ещё совсем ведь рано! – говорит он.
- Да, пожалуй, рано, но мне просто хочется домой.
- Я провожу тебя.
- Это необязательно, если не хочешь… Тут совсем ведь близко.
- Нет, я провожу.
К подъезду мы подходим в тишине, когда я достала чип от домофона, он вдруг сказал:
- Я хотел попробовать начать всё сначала.
Я вздыхаю.
- Почему бы тебе не попробовать повстречаться с той симпатичной брюнеткой? По-моему, ты ей нравишься.
- Она красивая, но у неё совершенно нет характера!
Я усмехаюсь так, чтобы он услышал.
- Помнится мне из-за моего характера мы и расстались.
- Ну не я же послал твоего отца на три буквы!
- Ты сам должен был это сделать, а не я! То, что он был пьян, когда говорил мне всякие гадости, потому что он, видите ли, боится за своего единственного любимого сыночка, ничуть его не оправдывает! – закипаю я.
- Прости меня! Ты права…
- Не звони мне, пожалуйста, больше! Ничего не выйдет.
- Извини, что потревожил!
- И ты извини!
- За что?
- Что согласилась встретиться сегодня. Пока.
- Пока.
Я исчезаю в подъезде, поднимаюсь на девятый этаж и тихонько открываю входную дверь квартиры. Мама, конечно же, не спит, поджидая меня.
- Что-то ты рано сегодня.
- Нагулялась, вот и рано.
- Мне никто не звонил?
- Звонил.
- Кто? – вечно нужно выуживать всё из мамы, сержусь я про себя.
- Парень, с которым ты болтаешь по ночам…
Не переодеваясь, я беру телефон в руки и несу в свою комнату, набираю заветные цифры, но в ответ раздаются только длинные гудки.
Я ложусь спать почти в час ночи, но ещё долго не могу уснуть, вспоминая наш вчерашний разговор. Мы говорили про детские обиды. Сколько же их было?... Почему-то рассказываю некоторые из них…
Мне только исполнилось десять. Родители отправили меня на море в детский лагерь. Я еду в поезде с остальными ребятами, мне весело, настроение хорошее, хоть я и не очень люблю уезжать куда-то надолго без мамы и папы. Я знакомлюсь в поезде с девочками, вытворяю какие-то глупые вещи, которые казались тогда мне смешными. Не знаю, как это произошло, но девочки стали надо мной потешаться, тогда я этого не понимала, а поняла уже позже, когда меня стали обзывать воткрытую словом «Чукча», говорить всякие обидные гадости в лицо. И только Люда спасла меня тогда, она была старше на год, и была добрая, и уверенная в себе девочка, а я была маленькая и неуверенная…
Или вот мне восемь. Я снова в детском лагере. Рассказываю одной из девочек, что мне нравится один мальчик, а она берет и рассказывает это девчонкам в палате, а потом – ему. Я тогда даже в столовую на обед и ужин не пошла.
И снова восемь. В наш класс пришел новенький, в которого я влюбилась, а у него фамилия смешная, я рассказала соседке по коммуналке, что влюбилась в одноклассника и у него смешная фамилия, которую произношу вслух. Мы встречаем этого мальчишку в кафетерии поблизости этим же вечером. Я толкаю соседку, мол, смотри, это он… А подружка вслух начинает коверкать его фамилию, и фамилия становится ещё смешнее. Я пытаюсь утихомирить соседку, но она не унимается. Я вижу разозленное лицо мальчика, и понимаю, что это ничего хорошего не означает для меня. Утром я пришла в школу, и получила от этого мальчика ногой в живот за то, что дразнила его. Это было очень больно, больно и обидно.
А вот мне девять. У нас должно быть в школе фотографирование. Мама на работе. Я дома с папой. Нужно надеть белый фартук, который одевался как-то уж очень сложно. У меня и отца ничего не выходит, отец злится, что я опаздываю в школу и что у него не выходит справиться с фартуком – тогда от злости я получила кулаком в живот так, что я согнулась пополам от боли… Слёзы боли и обиды катятся по моим щекам. Он пытается загладить свою вину… Говорит, что я могу не идти в школу сегодня, а школа – это святое, не ходить можно только при температуре, да я и не люблю ходить в школу (никогда не любила!). Я отталкиваю отца, и достаю старый черный передник, надеваю его, и ухожу в школу… А на память – фотография девочки с косами, белым одолженным фартуком у одноклассницы и коричневым бантом вместо белого.
Или вот мне одиннадцать, двенадцать, тринадцать… Как же их много-то этих обид! Странно очень. Ведь мне никогда не хотелось никого обижать намеренно, я не хотела причинять боль и не хочу до сих пор.
***
Мы сидим и смотрим друг на друга в упор. Я сделала ему больно, когда сказала, что не люблю больше. Шестнадцать лет я любила, и любовь моя воспринималась как само собой разумеющееся…
- Ты уверена, что нам стоит развестись?
- Я ни в чем не уверена. Знаю просто, что не люблю тебя сейчас.
- Другая бы соврала, наверное, что любит, испугалась бы остаться одной…
- Я не боюсь!
- Я знаю, что не боишься. Характер у тебя такой…