Предыдущая глава http://proza.ru/2018/02/17/315
Фото из семейного альбома
Верхний рял: 1 - Николай, 2- стоят Саша, Зина (жена Коли) и Коля
Сидят: Галинка (дочка Зины и Коли, сейчас кандидат педагогических наук),
Игорёк (сын Саши, сейчас капитан дальнего плавания), наша мама Даша.
Нижний ряд: 1 - на даче у Коли и Зины. Сидят Саша, Зина и Ксюша (внучка Коли
и Зины), Коля - стоит
2 – Коля и Зина. Их внучка Ксюша и правнучка Юленька
Николай после смерти отца остался за старшего мужика в семье. На него легли соответственно все мужские обязанности по содержанию дома, посадки картошки, заготовки дров и сена на зиму. Он эту ответственность почувствовал сразу и относился ко всему очень серьёзно и вдумчиво. Николай закончил начальную школу в родной деревне Курьяново. Затем, после окончания школы-семилетки в соседнем селе Песковатское, Коля стал учиться дальше в городе Чекалин. Город расположен достаточно далеко от нашей деревни, и поэтому мама договорилась, чтобы Коля жил в Чекалине у кого-то из знакомых на квартире. Смотря сейчас художественный очень трогательный фильм «Уроки французского», я невольно вспоминаю нашего Николая. Ему мама так же давала продукты на неделю в основном картошку и хлеб) и он сам себе готовил.
После окончания средней школы Коля поступил учиться в сельскохозяйственный техникум на руководителя животноводческого комплекса. Техникум был в городе Ефремов, что уж совсем далеко от нашей деревни. Поэтому Коля жил там в общежитии. После окончания техникума Николай вернулся в деревню и стал работать в колхозе директором молочно-товарной фермы. А этому директору в то время было лет 18-19. Но, правда и ферма была больше одно название. Всюду ручной труд (уборка навоза, чистка скотины, дойка – всё руками). Доярки-колхозницы - бабы горластые и не всегда всерьёз воспринимали молодого парня в лице директора, который к тому же вырос у них на глазах. Ему было в этой должности непросто, особенно на первых порах. Но он старался. По должности Коле была положена персональная лошадь с таратайкой. И я помню Колю, подъезжающего к дому на лошади, что мне казалось было выше всяческих похвал. Даже Санькин велосипед мерк перед шиком Колиного экипажа. Для меня обладание своей лошадью казалось какой-то мистикой.
Кстати о мистике.Как то Николай по делам поехал в Ефремов, где учился в техникуме. Вернувшись из Ефремова, он через несколько дней стал чувствовать себя что-то неладно. Пропал аппетит, ломило кости, настроение было отвратительное. Ничего не хотелось, всё было не мило. Дальше-больше. Вот он уже практически перестал есть, стал совсем слабым и, наконец, просто напрочь слёг в постель. Тут уж мама заволновалась по-настоящему. Она выпросила у бригадира лошадь и отвезла Колю в больницу города Чекалин. Там его посмотрели-посмотрели и ничего конкретного не нашли. Всё было вроде нормально. Дали какие-то рецепты, прописали микстурку и всё. Но ничего из этого не помогало. Коле становилось все хуже и хуже. И тут кто-то из деревенских посоветовал маме свозить Колю к деду, который проживал в такой-то окрестной деревне и славился умением врачевания путём заговоров и прочих мистических действий. Коля был уже настолько слаб, что мама не рискнула везти его к врачевателю, а поехала одна. Как положено, зарубила курёнка, набрала в корзиночку яичек (а чем ещё могла она заплатить) и поехала. Как только она вошла к «деду» - тот, ни спрашивая её ни о чем, сразу сказал: «Долго ты, дочка, собиралась ко мне. Ещё немного и потеряла бы сына. Он был в гостях у своей подруги и там выпил стопку самогона. А её бабушка заговорила эту стопку ему на смерть. Вот отсюда и болезнь его». Затем он дал ей какой-то водички, объяснил - что надо делать и что говорить при этом. С этим она и уехала. Дома Коля с мамой выполнили все предписанные рекомендации и буквально через неделю-другую всю Колину болезнь как рукой сняло. Оказывается, обучаясь в техникуме, Коля «гулял» (как тогда говорили) с одной девушкой из своей группы. Времена в то время были строгие и поэтому ни до чего серьёзного дело у них, конечно, не дошло. Но они встречались. Коля не раз бывал у них в гостях, и ейной бабушке показалось, что вот он и есть готовый жених внученьке. А бабушка-то была ещё с теми навыками. Но вот техникум закончили и все разъехались по своим весям. А приехав по делам в Ефремов, Коля возьми, да и встреть на улице эту девушку (она жила в Ефремове). Ну, дело молодое. Встретились, обрадовались, стали вспоминать прошлое, друзей, учителей. Она и пригласила его к себе домой по старой памяти, Там-то бабушка и угостила Колю стопочкой самогона. Кто же знал, что это за стопочка. Скорее всего и сама девушка этого не знала. Просто бабушка для себя решила – вот, мол, каков - поматросил и бросил любимую внученьку. Ну так на, вот тебе, опохмелись на всю оставшуюся жизнь.
С тех пор Николай к делам магии стал относиться с особым интересом. Я помню, что он много читал по этому вопросу литературы, разговаривал на эту тему со знающими людьми. Даже достал какую-то очень редкую книгу, по которой сам хотел овладеть этими знаниями. Но овладеть, насколько мне известно, ему так и не удалось. Возможно, такие навыки действительно передаются из рода в род по наследству (как у цыган умение петь, плясать и гадать). Дело это мало изученное а, может быть, изучению и не поддаётся. Но что-то здесь, безусловно, есть и к этому нельзя относиться пренебрежительно с высоты своего обширного образования.
Помучившись в колхозе несколько лет Коля уехал искать своё счастье в южный город Таганрог. Таганрог оказался практически случайно. Дело в том, что в нашей деревне проживала многочисленная семья Ермиловых. Один из Ермиловых – дядя Дима, после войны, имея офицерский чин, был командирован в органы внутренних дел (подразделение ГосАвтоИнспекции) в город Таганрог. Там он неплохо обосновался и со временем стал начальником ГАИ всего города. Таганрог за время Советской власти стал одним из крупнейших промышленных центров страны. Там был построен гигантский металлургический и трубопрокатный заводы, комбайновый завод, завод по производству и разработке самолётов (в основном там проектировались, строились и испытывались гидросамолёты – море-то рядом). В связи с этим, город постоянно нуждался в притоке рабочей силы. И вот дядя Дима, ежегодно приезжая в отпуск домой в деревню, стал потихоньку перетаскивать в город молодёжь. Сначала это были его ближайшие родственники, а потом и все остальные. Бывало, стоит приехать дяде Диме в деревню, как к нему быстренько выстраивалась очередь из матерей ребятишек, которых они просили пристроить в городе. В результате в Таганроге оказалась почти вся молодёжь нашей деревни. Так попал туда и Николай. В городе дядя Дима, используя свои связи начальника ГАИ города, помогал ребятам устраиваться на какой-нибудь завод. Там они получали сначала общежитие, а потом прирастали уже и корнями. Город хороший, южный. Стоит на самом берегу Азовского моря (Таганрогский залив). Чем не жизнь, особенно по сравнению с деревней. В Таганроге Николай сначала учился в педагогическом институте, а затем, в соответствии с профилем своей работы, закончил радиотехнический институт. С молодых лет до самой пенсии он работал на руководящих должностях как раз на самолётостроительном заводе. Участвовал в разработке, проектировании, строительстве и испытании этих самолётов.
Женился, купил там кооперативную квартиру. Зина родила дочку Галинку, построили дачу, купили автомобиль и гараж. Женился Коля в октябре 1964 года, когда мне было 15 лет (где-то вскоре после рытья колодца). Поскольку это знаменательное для всей нашей семьи событие произошло в период моего, так сказать детства и ранней юности, то на нём надо остановиться подробнее именно в этой части воспоминаний, а потом продолжу дальше. Итак, осенью 1964 года мы с мамой Марией получили приглашение на свадьбу. Зина (так зовут жену Коли) и Коля расписались в Таганроге, а саму свадьбу решили отметить у нас - в деревне Курьяново. И вот мы с мамой отправились поездом в деревню. Ещё в дороге «пересеклись» и познакомились с родственниками Зины, с которыми мы оказались попутчиками (поезд-то ходил один раз в сутки). В деревню ввалились большой весёлой компанией. Здесь мы впервые увидели Зиночку. Она нам очень понравилась. Красивая, весёлая, жизнерадостная. Улыбка буквально не сходила с её губ, и выражение лица было такое, словно она в любой момент готова была рассмеяться. Разместились, переночевали, а на следующий день уже свадьба! Для меня это была первая свадьба, на которой я присутствовал в сознательном возрасте. Да ещё какая – родной брат женится! Народу было много – практически все жители деревни приняли участие в торжестве. Кто за столом, кто в сенцах, а кто (к концу свадьбы) и под столом. Наверное, за неделю до торжества мама Даша, другие родственницы и соседки кошеварили еду и закуску к предстоящему застолью. Мужики озаботились приготовлением народного напитка – самогона. Водка и вино – это одно, а какая же свадьба, тем более в деревне, без самогона. Мы что – не русские что ли ? Свадьба была очень весёлой. Родители, как положено, поздравили молодых. Преподнесли им хлеб-соль с подходящими к данному моменту напутствиями. Молодые при этом так расчувствовались, что Зиночка даже слегка пустила девичью горючую слезу. Потом пошли в ход всякие народные поздравительные прибаутки, уготовленные к этому событию. Были и ряженные и саженные. После этого началось застолье. Я, как один из самых близких родственников жениха, оказался практически рядом с молодыми. Сбоку от меня сидел двоюродный брат Володя Ардашин. Все было замечательно, но вскорости с нами произошёл конфуз. Дело в том, что свадьба-то деревенская и на столе в основном стояли гранёные стаканы для питья. А питье щедрой рукой разливалось из трёхлитровых графинов. Да и крепость у этого питья была существенно выше магазинного (для себя ведь готовили-то!). А у нас с Володей практически не было опыта принятия крепких напитков (так, рюмочку – другую пропускали по случаю - вот и весь опыт). Короче говоря, через пару-тройку тостов, после которых положено было до дна осушить стаканы за здоровье и счастье молодых (а мы ведь этого очень желали и поэтому стаканы опорожняли досуха) мы с Вовой слегка «притухли». Нет! Не то чтобы мы сползли под стол или что-то подобное. Боже упаси! Но картинки в глазах стали какими-то фрагментарными. Всё воспринималось как-то отрывисто и с чрезвычайно яркой окраской. Посоветовавшись, мы решили выйти на улицу и передохнуть. С трудом пробравшись сквозь ряды плотно сидевших гостей, мы оказались в сенцах. Там Володя «трезво» решил, что ему пора двигать к дому. Я со всей товарищеской и даже братской «трезвостью» его поддержал и выразил настоятельное требование проводить его до дома (он, мол, младше). Обнявшись, мы направились к Володиному жилью. Жил он не так далеко, но дорога заняла у нас уйму времени. То и дело по дороге попадались какие-то странные предметы, на которые мы раньше никогда не обращали внимание и которые теперь нам представлялись крайне интересными и важными. То дерево растёт как-то чрезвычайно красиво раскинув ветви, то телега стоит, смешно вздыбив в самое небо оглобли, то лужа разлилась посреди улицы, очертаниями точь-в-точь совпадающими с Чёрным морем. Интересно, а глубина у неё какая? Измерять, правда, мы все же не полезли. А вот и Володин дом. Как неожиданно! Вроде он раньше стоял в другом месте. Переехал что ли поближе к свадьбе? Впрочем, сказали мы себе, поскольку мы уже полностью трезвые, то пойдём-ка мы назад да погуляем ещё на свадьбе. Как-никак брат женится! Пришли. А там свадьба уже в самом разгаре. Дело уже до плясок дошло. Нас тут же подхватили и выпихнули в самый центр плясунов. А мы что? Не мужики что ли? Ну мы с Володей и дали жару во всю молодецкую удаль и прыть! Такого трепака задали, что только половицы трещали. Народу понравилось и нам в знак поощрения поднесли опять по полному гранёному стакану самогона. Не выходя из ража удалых танцоров, мы с той же лихостью опрокинули их до дна в свои иссохшие от танца и ранее выпитого глотки. «ГОРЬКО! ГОРЬКО!». И вот мы опять на улице. Володя сказал: «Слушай, пока мы трезвые – давай я все-таки пойду домой». Я, конечно, пошёл его провожать. Потом Володя настоял проводить меня. Так мы провожали друг друга часа три, время от времени заглядывая в избу. В итоге я проснулся у себя дома от боли в ноге. Оказывается, когда мы в очередной раз проводили друг друга, меня перехватили и уложили спать на печку. В суматохе праздника никто не сообразил, что печка не остывала целую неделю и была просто огневой. На печи лежал отцовский овчинный полушубок, на который меня и взгромоздили. Да вот нога во время сна съехала с полушубка и оказалась один на один с горячими кирпичами. В итоге я получил сильнейший ожог, след от которого в память о свадьбе сохранился у меня до сих пор. А вообще погуляли отлично. Свадьба продолжалась с неделю и включала в себя ещё поездки по новой родне (почти всем табором ездили в Щёкино к Зининому брату Ивану Ильичу и к кому-то ещё). Вся эта неделя слилась в моей памяти как одно непрекращающееся застолье под звуки «ГОРЬКО!!!!»
Продолжение http://proza.ru/2018/02/20/114