«И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, и скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.
…И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом и над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И сказал Бог: вот, я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; - вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так. И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро, день шестый» (Быт.24-31).
«Яко возвеличишася дела Твоя, Господи. Вся премудростию сотворил еси: исполнися земля твари Твоея. Сие море великое и пространное, тамо гади, ихже несть числа, животная малая с великими. Тамо корабли преплывают, змий сей, егоже создал еси ругатися ему. Вся к Тебе чают, дати пищу им во благо время. Давшу Тебе им, соберут; отверзшу Тебе руку, всяческая исполнятся благости. Отвращшу к Тебе лице, возмятутся; отымеши дух их и исчезнут, и в персть свою возратятся. Послеши Духа Твоего, и обновиши лице земли. Буди слава Господня во веки, возвеселится Господь о делех Своих. Призираяй на землю, и творяй ю трястися, прикасаяйся горам, и дымятся. Воспою Господеви в животе моем, пою Богу моему, дондеже есмь. Да усладится Ему беседа моя; аз же возвеселюся о Господе. Да исчезнут грешницы от земли, и беззаконницы, якоже не быти им. Благослови, душе моя, Господа. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь» (Пс. 103).
«Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, но от Бога родились» (Иоанн;1-13).
*************
Глава 6. «Р У С А Л К А. ПО ТУ СТОРОНУ».
«Делом и словом почитай отца своего и мать, чтобы пришло на тебя благословение от них, ибо благословение отца утверждает домы детей, а клятва матери разрушает до основания. Оставляющий отца – то же, что богохульник, и проклят от Господа раздражающий мать свою» Сир.3, 1-16).
…И почудилось: мелькнули было в глубокой заполночной тьме июньского равноденствия легкие крылышки, и – исчезли.
Солнце, налюбовавшись досыта на дела и проделки чад Божьих на другом конце света, уже готовится одним глазком глянуть: а что творится тут, на этом континенте, в сердце самой матушки - России и в центре бескрайней сибирской глуши. А творятся тут дела тёмные, под покровом тьмы тьмущей.
«А-а-а! Суки, твари, козлы вонючие! Ненавижу! Всех вас ненавижу, волки позорные! Не могу больше…» Из еще более темной тьмы,что царит кругом, сгустилась под темнота под высоким забором, и там вырисовывается смутное пятно. А в приоткрывшейся калитке вспыхнула багровым глазом сигарета. «Пи..ры гнойные! Чтоб вы все передохли! Все вы уроды е..чие!» «Эй, барышня, чего случилось-то?» «Да пошел ты на..! Все вы твари!» «Ну зачем же обобщать. Может, помочь чем?» «Сигарету дай». Поднимается тень от земли - видно, что еле на ногах стоит. Вдоль забора подбирается к калитке.
«Ай, сука, крапива, б..дь!» «Чего ж ты, сударыня, такая матершинница?» «Т е б е бы жизнь такую собачью, еще не так залаял бы небось!» Прикуривает, в свете зажигалки мелькает бледный овал лица, блеклые патлы волос. И голая.
«Что случилось-то?» «Чуть не изнасиловал, тварь, из машины выкинул». «Любимый твой?» «Ага! Любовь зла… Слушай, у тебя пивка нет, случайно, колосники горят». «Случайно нет. Но могу чаю налить». Вздыхает тяжко: «Ну давай хоть чаю. Приюти, добрый человек, бедную странницу». «Ну заходи, странная ты моя. А не боишься?» Фыркает: «Я уже ничего не боюсь».
На веранде, накинув ей на плечи мужской халат, при свете свечи мужчина наливает чаю, придвигает поближе вазочку с конфетами. «Может, бутерброды сварганить?» «Да нет. О, да ведь это же... спаситель мой!» «Как это – Спаситель?!» «Ну это же ты меня из воды вытащил»
«А! Русалка! Из вод речных и тьмы ты родилась… И глаза ведьмовские» «Слушай, точно пива нету? А если в магазин сбегать?» «Наша лавка закрывается в десять». «Ну и дыра! А в город сгонять? Тут километра три,наверное, давай денежку, я мигом» «Нет, сударыня, пить мы с вами не будем. И до города тут гораздо дальше» «Ой, е- моё, я ж на другом берегу уже! Это ж Журавли, да? А не Сухово...Угостишь хоть еще сигаретой?» «Тоже нету. Завалявшихся было две штуки. Закурил сегодня тоже, можно сказать, с горя: девушка ушла, натурщица». «Ты художник что ли! Ну так могу заменить натурщицу твою. Али че – не потяну, думаешь? Не смотри, что я сейчас такая страшная, если почистить перышки – то, может, и понравлюсь, а? Тут у нас чего, кстати, - банька, если не ошибаюсь? Ну точно! Обожаю баню! Можно?» Вздыхает тяжко: «Да иди уж».
Девчонка, ничуть не стесняясь, скидывает халат и ныряет в парную. Он, сидя в кресле в комнате отдыха на той же веранде, попивая чай, слышит, как она поддает на каменку, и, издавая сладострастные стоны, шлепается веником. И вот, распаренная, вся розовая, выходит, завернувшись в полотенце, упала на тахту. «Ух красота! Я прям как новенькая стала. Не хочешь присоединиться? Вижу – нет. Отдохну маленько, и опять пойду. Что, все переживаешь о своей? Любишь, значит?» «Да любовь-то не успела особо разгореться. Видишь картину?» «Вот эту, на стене?» «Девушка позировала мне» «О, так ты еще и художник?! Здоровски. Прикинь, мамка моя тоже художница, училище когда-то кончала. Нарисуй меня!» «А что, надо подумать». «А чего думать? Смотри»
Она скинула полотенце, подошла к стенке возле небольшого камина, прислонилась к ней, повторяя позу, в которой там была изображена девушка – только легкими штрихами, набросок. «Ну как?» « Вообще-то ничего. Фигура однотипная». «А что это будет такое?» «Видишь человека, скорчившегося на коленях, в позе эмбриона? Вот он постепенно разгибается, выпрямляется, у него вырастают крылья, и вот он уже воспаряет, улетает и растворяется. Исчезает в небесах»
«И что это значит?» «Это крылатое существо – душа, если хочешь, или Ангел – хранитель. Дух покидает тело, ну или возвращается в него. А скорее - и то, и другое. А может – это просто птица Феникс»
«Как сложно-то все. Такой картине в бане вроде и не место» «В комнате отдыха, во-первых. А во-вторых, хозяин – барин» «Хочешь сказать, это не твои хоромы?» «Не мои» «И дом тоже?» «Тоже» «А хозяин не будет против, если я тут поживу немножко? А то мне некуда идти» «А что так?» «Долгая история. Потом расскажу. Так ты поговори с ним, а? Я могу тебе позировать, и навроде горничной работать».
«Дом еще на стадии отделки, может, работа какая-нибудь и найдется. Я и сам тут на птичьих правах. Но ладно, так и быть, уладим это дело, я думаю. К тому же интересная у тебя внешность» «Глаза имеешь ввиду? Это не линзы, а прабабушкино наследство» «А дома тебе не надо предупредить? Хотя телефоном я еще не обзавелся» «А я свой посеяла. Да и некого предупреждать».
«Как так?» «Да так! Ненавижу, сука! Мамка дом продала в Сухове, и решили они с братом поехать в Могочино, там монастырь… А меня – побоку!» «Ничего себе» «Они, твари, как Левка, брат, заболел, совсем одурели. Молиться стали денно и нощно, в церковь ходить. А там и вовсе – как съездили в первый раз в паломничество в Могочино это, так и крыша съехала. Придурки! Ни выпить, ни покурить, поститься заставляют… че теперь, вообще, может, не жить?! А главное – гонят меня! Мол, кровь я ихнюю пью – нашли вампира! Мол, потому и болеют они, что я им нервы мотаю!»
«А что с братом?» «Да с кровью что-то, тромбоцитоз что ли. Да сам виноват! Поменьше бы железки свои тягал! Тоже мне, спортсмен! Супермена из себя захотел сделать, качка. Вот и надорвался. И мамка над ним всю жизнь трясется, с тех пор, как он родился. Все болел, болел, хилый был в детстве, а тут как начал мышцы растить, мясо жрать ведрами – стал здоровый бугай. Да небось химию какую-нибудь пил, анаболики там. Не пьет, не курит, институт закончил, весь из себя такой правильный! Придурок! Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким …»
«Это о родном брате так?» «Да пошли они! Ненавижу! Матуха на нем свихнулась совсем, все Лева да Лева! То мотоцикл ему, то тренажер, от армии его отмазала, за большие деньги, в институт впихнула – тоже платно. Компьютер, машину – тоже ему. А я вообще никто! Сама она тоже – больная, называется!.. Побухать раньше была губа не дура, а я у нее же теперь и дура, и алкашка конченая, а сама-то!.. Богомольцы, блин! Вот видишь шрам на голове? Это с месяц назад мы подрались с мамкой, а Левочка взял вырвал у меня шумовку и жахнул меня по башке прям, п…р гнойный!» «А из-за чего драка?» «Подумаешь, пришла поздно, разбудила их, уж и погулять нельзя?! Ненавижу! Я им так и говорю: когда ж вы сдохнете, наконец?! А она: не надейся, что хозяйкой здесь будешь! А я говорю - сгорите на хрен, тогда!.. И продала ведь дом! Да и говорит: поедем в Могочино, купим там домик, на этом острове конченом! Че там делать – Богу ихнему молиться?! Их послушать - так там такая красота! Как в позапозапрошлом веке - все бедные, но верующие, вся деревня. И мы, мамка говорит, пойдем в послушницы при монастыре, там и работать, и кормиться будем, грехи замаливать. Тебе, говорит, надо в веру обратиться, иначе пропадешь совсем, ни на что, мол, не приспособленная, пропащий человек. И запилась-то я совсем, и помогать им не хочу, а че я – нанялась что ли? Когда Левка заболел и они по больницам начали таскаться, кто дома все делал? Еще и копейки за это не выпросишь, удавятся прям, если дадут стольник какой-то несчастный. Да еще и обзовут всяко-разно: тварь да тварь, - любимое мамкино слово!»
«Тварь Божия. А может, она права?» «Чего-о?» «Ну в том смысле, что тварь – это не ругательное слово. Тварь Божия, - творение Создателя, как и всего мира, и животных, и растений» «Ага, они так и говорят: ты – растение, животное а не человек, тупая и бездушная. Че я такая самая конченая, что ли?! Дура?! Да я в школе на одни пятерки училась, и в техникуме. Хотя уже тогда мы с Аленкой поддавали хорошо. Прикинь: бухаем, бухаем, с похмелья пойду – и сдам зачеты на пятак!» «Чего ж ты выражаешься-то, как сапожник, грамотная ты наша? А Аленка – это…» «Подружка моя. С матухой своей тоже поругалась, та взяла, вышла замуж и куда-то переехала, Аленку бросила, ну, правда, Аленка еще до этого сошлась там с одним, у него жила. Потом приходит к матери - а дом продан. Ну, как-то она узнала адрес, и поехала мамку искать, а та на север куда-то завербовалась. Аленка с бабкой осталась, но не контачат они"
«А тебя, кстати, как кличут?» «Яной меня кличут. У соседа нашего собака была – тоже Янка». «А как ты здесь очутилась?» «А, ну вот. Поехали мы в Могочино это - а куда деваться? Я тогда пьяная была, ничего не соображала. Едем час, два трясемся на автобусе, три… Подъезжаем к Оби – там паромы ходят на остров. Ну, думаю, хана мне - как я оттуда выбираться буду? Ну и удрала. Подошел паром, машина с него съехала, я попросилась, мужик меня взял, мать и не увидела, наверное, куда я подевалась. Ну, в общем я на перекладных сюда добралась, а Аленка, оказывается, умотала в Москву уже. Она давно собиралась. Записку оставила с телефоном. Как бы мне туда, к ней». «И зачем?» «Там же столько возможностей, не то, что здесь, в глухомани!» «Возможностей? Да Москва тебя проглотит, и не рыгнет» «Слушай… А тебя-то как звать?» «Алексей»
«…Божий человек, да? Может, поможешь денег раздобыть, а?» «Лучше бы тебе все же к матери» «Ай, ладно тебе. Там посмотрим. Может, прямо сейчас начну тебе позировать?» «Погоди, вот рассветет, нужен дневной свет» «Ну тогда я покемарю пока, устала до чертиков, сил нет». Свернулась калачиком на диване и укрылась пледом.
Алексей посмотрел на нее, покачал головой: «Да… спи, блаженная, странница ты наша, тварь Божия Яна, или как там крестили тебя…», - поднялся наверх, прочел короткую молитву на сон грядущим,прилег на кровать и вскоре заснул, поглаживая пеструю кошку Марусю…
«Ненавижу тебя!..