Ирку в деревне знали все. Высоченная, худущая, (гремела костями так, что и за ручьем слышно было!) и хронически беззубая, но с таким добром в душе, с такой лучезарной и светлой улыбкой, что встречаясь с ней, любой деревенский и сам невольно улыбался…
Жила Ирка в родительском доме на самой горе. Окна кухни выходили на енисейский простор: можно было вечером, за чашкой чая, любоваться и сплавом леса, и проходящими теплоходами… А окна горенки прямиком опускали свои очи в звенящий горный ручей, в котором Ирка сызмальства и в любую погоду прополаскивала белье во время стирки. Прижмет к себе огромный цинковый таз, нагруженный бельем, простиранным в круглой «Белочке» и тащится с ним к ручью. Вода холоднющая, пальцы сводит…
- Ирка! Ты завтра в школу то идешь? – кричала ее одноклассница с другого конца улицы.
- Неее! Завтра не пойду! Завтра Генка приезжает с лесоповала…
- А как ты экзамены то будешь сдавать? Ведь осенью уже поступать?
- А я не буду поступать! Я замуж выйду!
Ирка именно так и видела свою будущую жизнь: «Проснусь, печку затоплю, скотину покормлю, борщ сварю, дом подмету и буду сидеть Генку с работы ждать!»
Генка, высоченный, молчаливый парень жил по соседству с Иркой, как раз под горочкой возле ручья! Он, завершив с Божьей помощью, свое восьмилетнее образование, работал в лесу, валил деревья для сплава, ждал покуда в армию призовут.
Ирка же летом всегда работала на сплаве, лет с четырнадцати «точковала» лесины, из которых собирали своеобразные плоты-вязанки и отправляли их специальным коридором вниз по Енисею, прямиком на дерево-обрабатывающий завод!
Вроде бы так и шло все по плану. Отгремел выпускной бал и Ирка пошла работать в сельский магазинчик, где уже давным-давно работала ее мать.
Отзвучала «Славянка» и вернулся из армии Генка…
У каждого из окон толпились бабы, тесня друг друга, стараясь занять местечко поудобнее, чтобы получше разглядеть, что творилось внутри дома. Изгородь вокруг подворья, плетни, крыша сарая, поветь – облепила деревенская ребятня. А то! Ирку наряжают, уже и фату нацепили, и туфли белые на широченном каблуке надели… И тетка Валя, мамка Иркина, плачет то ли от радости, то ли от немого вопроса:кто же теперь будет белье в ручье полоскать…
Вот и дядька Иван на крыльцо вышел. Лицо светилось приветливо-радушно, подобающе происходящему моменту: единственную дочь замуж выдает.
А вот и Генка в гору поднимается: брюки -клеш, огромный остроносый воротник рубаки поверх пиджака. Русые вихры теребит ветер. За ним семенят мать с отцом да трое сестер…
Им то чего? Им грустить не нужно. Еще две руки в доме прибавится, еще одна баба у плиты ой как не лишняя, да и на покосе… и корову подоить… и белье полоскать теперь не нужно таз в гору да под гору тащить – ручей в двух шагах…
Так и потянулось, выбранное Иркой, время.
Генка неделями был на лесозаготовках, а приезжая домой на выходные, напивался «вусмерть» с устатку…
Придавило тяжелой лесиной Иркиного отца, а следом от инфаркта и мать ее ушла в мир иной.
Ирка с Генкой перебрались в дом ее родителей. И опять ей приходилось
спускаться к ручью с огромным тазом белья и тащить его обратно, не чувствуя рук от холода.
Сыночек Женька родился слабеньким, долго не держал головку, поздно заговорил. Врачи ставили один за другим какие-то непонятные диагнозы, выписывали более непонятные лекарства. Выхолила Ирка сыночка, вылелеяла… Привел Женька в дом и сноху для Ирки. Только та все больше спала, особого интереса до помощи не проявляла. Ирка же по 12 часов горбатилась в деревенском сельпо и за продавца, и за грузчика, а потом, гремя костями, бежала домой – дел то невпроворот. Народился и внучонок Васенька… Как раз в тот самый день, когда привезли Генку…
Генка лежал неподвижно, но всем видом своим как бы извиняясь: «Ты меня, Ирка, прости… Уж так получилось… Не дождался выходных… Принял на душу боле, чем она вынести могла…
Ирка не плакала. Она просто уже давным-давно разучилась плакать…
На горе - наш дом. Под горой – лесхоз.
Что-ж ты, миленький… Только нету слёз…
И опять потянулось время…
Ночью Ирка проснулась от какой-то неясной тревоги. Не дожидаясь рассвета, она поднялась и беспокойно заходила по комнатам, принимаясь то за одно, то за другое дело. Только как-то все валилось из рук… И тогда она в смятении садилась на стульчик около печи, сжималась вся, точно в ожидании удара…
- Ай, мамочки! – закричала сноха из комнаты сына, - ой, что это? Женька то не дышит! Помер Женька то!
Врачи давно знали, что при Женькиной болезни сердца, он долго не протянет…
- Ну, сыночек… Хватит… Вставай… Слышишь, вставай, родимый мой…
Ирка сжала свои тонкие губы и гладила, огрубевшими от работы, ладонями лицо Женьки…
Пока готовились к похоронам, пока Ирка научилась видеть, что кроме нее и, лежащего в светелке, сыночка в доме еще есть люди, сноха собрала свои вещички и сунув Васятку в руки Генкиной сестры, села в, ожидающую ее у дома, машину и уехала…
От кладбища по большаку Ирка шла одна… Казалось, что ее одинокая фигура малюсеньким пятнышком продвигалась средь белых, поднятых метелицей снегов. Из под тяжелой шали, ставшей уже тоже белой, выбивались пряди поседевших волос.
Казалось, все смешалось в этом белом царстве: земля и небо, дорога и бездорожье, и ничего уже не различить в нем, только снежная заметь, только колючие снежинки, которые вместо слез впивались в щеки…
- Почему все не так? За что? – вопросы застыли во взгляде, во всем ее образе. Ирка…Ирка…
**********
- Вася! Ты вот еще варенье возьми, да шмат сала. Там у вас в общежитии все студенты голодные! Ну и что, что стипендия! Стипендия- это разве что в кино али в театру сходить… И смотре мне, чтобы ни одной тройки!
- Бабушка! Ты же сама сказала, что я должен выучиться за всех вас, вместе взятых! Ты не волнуйся, бабуля!
Ирка долго с горы смотрела в след удаляющемуся внуку! Хоть он радость приносит, и школу отлично закончил, и по бюджету поступил, и учится то вона как – три курса уже и без единой тройки! И где же мамка то его? Наверное, гордилась бы, каким Васятка парнем вырос…
Ну да ладно, пора за дела домашние приниматься. Еще нужно к тетке Розе заглянуть, совсем уже немощная соседка то стала, може помочь чего… Да и сестра Генки тожеть просила подмогнуть, сама уже и курку ощипать не может, глазы то не видють…И в магазине грузчик опять запил… Хорошо, когда на кого-то работала, получай зарплату- расчитывай на месяц да живи себе… А своя лавка – ох и хлопотное дело, но нужно Васятку в люди вывести, нужно родимую кровиночку на обе ноги крепенько поставить… Все то и будет хорошо с Господней помощью… Нельзя иначе, нельзя…