Глава 19. Дневники
Записи были сделаны на ровно обрезанных листах школьных тетрадей. Изабелла разложила их по датам и начала читать:
«2 июля 1934
Кажется, поезд почти не двигается с места: то пропускаем кого-то, то пассажиров проверяют. Я не выдержу этого напряжения. Каждый раз с трепетом достаю документы и перебираю их. Только бы затаиться.
Надеюсь к вечеру добраться до Свердловска. Глафира, прости меня».
- Знаете, я уже встречала это имя. Была какая-то Глафира. Я всё ломала голову, кто делал эти записи, потому что мой прадед, писал по-другому, непохожий был у него почерк: мне показывали родственники. Кто же доверил ему свои записи и почему он их оставил в разных местах?
- Судя по тому, что Вы говорите, записи делал наш квартирант, а Ваш прадед был одним из поверенных в его тайну, и у него хранилась часть дневников.
- Точно! Я и не подумала. Ну, конечно, так и было. Но теперь я уже близка к разгадке, что же там дальше?
«8 июля 1934
Вот уже почти неделю живу на квартире у хозяина. Комната крошечная, иногда мне приходят мысли, что подобные камеры у заключённых, но это лишь плод моего воображения.
Здесь тесно. Кровать, стол и комод - вот и вся меблировка.
По ночам меня заживо съедают клопы. Никакой на них управы... Хотя есть у меня одно средство, надо только дождаться понедельника. Уж я им жару задам!
Ищу работу, но пока безрезультатно. Интеллигенты нынче не в чести, так что, боюсь, через пару недель придётся пойти на стройку. Или уехать отсюда. Если бы дело было только в деньгах! Но безработный жилец – это, по меньшей мере, подозрительно».
- Значит, это он в Свердловске живёт. Видимо, я поспешила уезжать оттуда. Хотя без этих записей я бы не догадалась, что там ещё что-то есть.
Следующая запись была нечёткой, так что Изабелла с трудом разобрала дату и написанное:
«16 или 18 июля 1934
Третьего дня утром, когда все ушли на работу, я привёл в исполнение свой гениальный план. На днях мне удалось раздобыть дымовую шашку. Когда же все покинули дом, я поджёг её и оставил дымиться в тазу, а сам уехал на другой конец города.
Когда вернулся, под окнами дома был самый настоящий "цыганский табор". Кто-то забегал в подъезд, чтобы вынести какие-то вещи, и тут же возвращался.
Так почти три дня мы провели на улице, пока весь дым выветрился, но зато сегодня сон обещает быть сладким и приятным. Не осталось ни одного клопа!»
- Хм, - сказала Изабелла. – А вот это как раз в стиле моего прадедушки. Кажется, он даже рассказывал эту историю.
- Может быть, он её просто позаимствовал у своего друга?
- Не знаю, всё возможно.
«27 июля 1934
Я раскрыт! Честное слово, не знаю, отчего так вышло, но теперь все жители подъезда «смотрят на меня косо». И им невдомёк, что я их спаситель от ползучей и кусачей живности. Думают, будто это я их «выкуривал» из квартир. Благо, ни у кого ничего не пропало, тогда точно на меня бы «повесили».
Меня не особенно заботит, как ко мне будут относиться, но эти люди могут заявить в полицию, и это привлечёт ко мне ненужное внимание. Надо отсидеться, пока волнения утихнут. Чу! Кто-то идёт.
(Чуть позже)
Это был всего лишь сосед. Просил сахара, но при этом с таким невозможным выражением смотрел мне в глаза, что я поторопился его выставить за дверь. Боюсь, в скором времени придётся уезжать отсюда!»
Тут обе женщины, молодая и старая, одновременно усмехнулись с почти одинаковым выражением.
«1 августа 1934
Пока не стал уезжать из Свердловска. На следующий день после того, как я нашёл комнату в другом конце города, на моё имя пришло письмо. В один из местных институтов нужен преподаватель по микологии. Что ж, грибы, так грибы. Скоро начало учебного года, а пока я сам запасаюсь литературой из библиотеки и готовлюсь к лекциям.
Теперь уж придётся остаться здесь на сравнительно долгий срок. Что ж, верно, это моя единственная возможность».
- Ничего особенного и правда нет, но по всему выходит, что мне нужно возвращаться в Свердловск и искать там какие-то подсказки. Возможно, в институте.
http://www.proza.ru/2018/02/20/326