Паломничество в Элладу – 16 http://www.proza.ru/2018/02/11/1214
СЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ: ИРАКЛИОН
166. Последняя греческая трапеза
Будильник поднял нас с кровати задолго до рассвета. Весь порядок последующих действий был рассчитан с точностью до минуты. Пока Вика умывалась, я сделал короткую зарядку. Потом ванна перешла в мое распоряжение. Когда я вышел, Вика в своем обычном критском наряде укладывала возле зеркала прическу.
- Здорово выглядишь, - сказал я, целуя ее в обнаженное плечо. – Может, и дома будешь меня иногда так радовать?
- Может, и буду, - сказала Вика. – Хотя с детьми это сложнее. Как они там с бабушкой? Я ужасно соскучилась.
- Сегодня увидимся, - сказал я. – Осталось всего несколько часов.
Вещи из чемодана вчера не доставали. Так что сборы нас особенно не задержали – мы рассовали по наружным отделениям туалетные принадлежности, облачились в заранее приготовленные дорожные костюмы и спустились на лифте в ресторан. На все про все у нас ушло три четверти часа.
В цену номера входил завтрак, но понятно, что в такую рань о полноценном шведском столе не могло быть и речи. Ночной дежурный подал два стакана чая, кексы и печенье. Не было ни сока, ни сливочного масла, ни джема… Но спасибо и на этом, иначе нам бы вообще пришлось отправиться в путь голодными…
Чай еще не был допит, когда прибыло заказанное с вечера такси. Мы распрощались с дежурным и выкатили чемоданы на улицу.
167. В такси по ночному городу
На стоянке возле отеля было темно и пусто. Ночные развлечения уже завершились, а до начала дневных оставалось еще несколько часов. Даже байкеры разъехались по домам. Впрочем, все это выходило нам на руку, так как можно было не беспокоиться о пробках.
Шофер – курчавый мужчина лет сорока – с любезной улыбкой взял у Вики чемодан и препроводил его в открытый багажник. Свой я забросил самостоятельно. Машина тронулась с места и покатила по безлюдному городу. Лучи фар поочередно выхватывали из темноты, то дерево, то рекламный щит, то фрагмент стены какого-то здания. Только прохожие не попались нам ни разу.
За городом таксист увеличил скорость. Замелькали пальмы, дорожные знаки, и вот на горизонте показалось большое ярко освещенное двухэтажное здание - международный аэропорт Никос Казандзакис.
168. Регистрация
Аэропорты существуют вне времени. Когда бы ты здесь не появился, картина одна и та же: пассажиры либо с озабоченным видом катят куда-то свои чемоданы, либо коротают время в зале ожидания, либо толпятся в очередях. Мы присоединились к последним. Пять минут ушло на рекогносцировку возле большого информационного табло. Наш рейс не задерживался. Отлет планировался по расписанию. Воодушевленные неплохим началом дня, мы пристроились к хвосту длинной очереди, которая тянулась через зал к стойке регистрации. Я подумал, что людей, которые здесь собрались, объединяет одно общее несчастье – бремя внешних обстоятельств (у каждого – своих) заставило их поменять жаркий и солнечный Крит на прохладную и дождливую Москву. Со всех сторон звучала русская речь. Мы были окружены нашими соотечественниками. И никуда нам уже от них не деться! Они сзади, они спереди. Наша национальная исключительность (к которой мы успели привыкнуть в Хора Сфакионе) осталась в прошлом. Теперь мы одни из многих…
Очередь двигалась медленно. Перешагнул с ноги на ногу и минуту или две стоишь неподвижно, потом - еще на шаг. Но мы все-таки добрались в конце концов до стойки. Девушка-оператор взяла наши паспорта, неспеша проверила бронь. Я поднял чемодан, чтобы поставить его на ленту транспортера, но не туту-то было! Девушка замахала рукой:
- X-ray! X-ray! X-ray!
Что за чертовщина! Я вопросительно посмотрел на Вику.
- Не сюда! – сказала она. – Неси вон к той стойке. Проверка икс-лучами.
- Рентген что ли?
- Так здесь положено, – сказала Вика.
Что ж, раз положено, значит положено… Сделали, как нас просили. Через две минуты, подхваченные транспортером, наши чемоданы исчезли в нише багажного приемника. Девушка возвратила паспорта. Из принтера один за другим выползли посадочные талоны. Какие у нас места? «А» и «В». Прекрасно! Значит летим возле окна!
169. Взрослые и дети
Из одной очереди мы перебрались в другую – на этот раз к окошкам паспортного контроля. Стойки ограждения с красными вытяжными лентами компактно разделяли толпу, заставляя ее двигаться по хитроумной синусоиде. Прошел от одной стены зала к другой, вернулся и – будь здоров! Начинай все сначала. Чтобы развлечься я исподволь наблюдал за нашими будущими спутниками, особенно за теми, у кого дети. Их тут было множество. У каждого третьего пассажира – ребенок, а то и два. Занятно смотрятся эти маленькие семейные мирки, заброшенные в чужую страну и причудливо соседствующие друг с другом. Вот неподалеку стоит хрупкая женщина с девочкой на руках. Девочке лет пять и в общем, она, наверно, тяжеленькая, но с маминых ручек слезать не собирается. Рядом – папа. Он о чем-то оживленно говорит дочери, то и дело пытается ее взять. Но девочка отказывается наотрез – отталкивает его руку, прячет голову на маминой груди, отворачивается. Папа как будто играет, но видно, что это его задевает. А как же мама? Стоит молча, лицо сосредоточенное. Что скрывается за этими отношениями? Может, пустяк, а может, нешуточный конфликт.
Чуть подальше – другой папа: крупный мужчина, с усами, строгим лицом. Держит за ручку девочку лет пяти. У той за спиной рюкзачок с ее вещами. Стоит возле папы, как привязанная. Смотрит на всех большими удивленными глазами. Да, тут совсем другие отношения. Папа – основа мира…
А вот еще любопытный семейный мирок: молодая женщина с коляской, в которой сидит крохотная девочка. Рядом – женщина постарше – бабушка. О чем говорят не слышно, но видно, что о вечном (то есть, своем, женском). К этому женскому триумвирату прилагается муж - бледный молодой человек с длинными жидкими волосами. Но он как-то сам по себе. К нему, если и обращаются, то с указаниями типа «сходи», «разузнай», «принеси». Он покорно и даже с охотой идет, узнает, приносит… Прямо семейная идиллия.
170. Паспортный контроль и предполетный досмотр
Наступил и наш черед пообщаться с пограничниками. Это не заняло много времени. Я первый подал в окошко свой паспорт. Молодой грек в форменной рубашке быстро перелистал его, нашел визу, потом несколько секунд пристально рассматривал мое лицо, сверяя его с фото, а в завершении процедуры провел раскрытый паспорт через сканер. Пока грузилось моя анкета, он успел перекинуться парой слов со своим соседом, который как раз принимал документы от Вики. Бросив быстрый взгляд на монитор, пограничник поставил в нужном месте штамп и вернул мне паспорт. Я прошел через турникет и оказался уже по ту сторону границы.
Через минуту ко мне присоединилась Вика, и мы вместе отправились на предполетный досмотр. Тут не было никакой очереди. Я принес два пластиковых контейнера, мы уложили в них обычный набор проверяемых предметов: сумки, телефоны, кошельки, часы, ремень… Поставили контейнеры на транспортную ленту, и через несколько секунд те исчезли за тяжелыми шторками интроскопа. Нас самих пропустили сначала через рамку метеллоискателя, а потом через прозрачную будку рентген-сканера. Как и следовало ожидать, никаких опасных предметов при нас замечено не было, и мы без проблем получили свои вещи, так же сканированные и просвеченные в камере интроскопа.
- Интересно, - сказала Вика, укладывая в сумку телефон и кошелек, - что они видят на экране, когда просвечивают пассажиров в этой будке?
- Здесь нет никакого секрета, - сказал я, - в Интернете полно фотографий на эту тему. Оператор видит голое тело и все предметы, которые ты стараешься скрыть под одеждой. Некоторых смущает, что интимные детали как бы выставляются на всеобщее обозрение, но безопасность прежде всего. Каждый имеет право потребовать вместо сканирования личного персонального досмотра.
- Меня это не смущает, - сказала Вика.
171. Duty Free
Предпосадочные мытарства кончились. Оставшийся до вылета час можно было провести за чтением перед своим «гэйтом» или в блужданиях по залам Duty Free.
http://www.proza.ru/2018/02/18/753
http://www.proza.ru/2018/02/18/762
- Пройдемся, посмотрим? – сказала Вика.
- Только не сильно траться, - сказал я. – Лучше оставим валюту на следующую поездку.
- Конечно, - сказала Вика. – Мне ничего не надо. Так, потолкаюсь перед полетом.
Мы отправились «толкаться» и вскоре в лабиринте стеллажей и витрин потеряли друг друга из виду. Тут было все, что душе угодно, и даже немножко больше: ряды бутылок с алкоголем в подарочных упаковках; батареи банок с оливковым маслом и маслинами; мед из всех уголков Греции; яркие панно, сложенные из коробок шоколада, пахлавы и прочих восточных сладостей; разноцветные завесы из полотенец и парео; полки, доверху заставленные разнообразными сувенирами, дисками и книгами; часы на любой вкус; россыпи золотых и серебряных ювелирных украшений, с кристаллами от Swarovski и без; манекены в модных платьях и костюмах; обувь всех фасонов и размеров и прочая и прочая. Короче, обычный ассортимент всех Duty Free, в какой бы аэропорт мира вас не забросила судьба.
Я провел некоторое время в отделе алкоголя, выбирая между бутылкой метаксы и бутылкой рецины, но так и не смог ни на чем остановиться – цены показались мне высоковатыми. Тогда я отправился искать Вику и нашел ее в парфюмерном отделе: брызнув из флакона на бумажную полоску-тестер, она осторожно помахивала ею в воздухе и вдыхала распространявшийся по воздуху аромат.
- Где ты ходишь? – нетерпеливо сказала она. – Не могу решить, что лучше. Как тебе?
- Немного сладковато, - сказал я.
- А вот это? – она поднесла к моему носу запястье правой руки.
- Приятная горчинка, - сказал я.
- Тебе тоже нравится?
- А что это?
- Моя любимая лакоста. Всего 30 евро.
- Однако, - сказал я.
- Ты ничего не понимаешь! Нормальная цена.
Вика еще раз понюхала свое запястье и решительно объявила:
- Я беру этот флакон.
- Ладно, - сказал я. – Надо же что-то с собой привезти.
Но духами дело не ограничилось.
Через десять минут мы надолго застряли в отделе кожаной галантереи. Он был небольшой, но выглядел весьма эффектно, особенно, как я понимаю, в глазах женщин. Дамские сумочки всех фасонов, размеров и цветов были сгруппированы по массовым брендам. Тут же продавались всякого рода кошельки, портмоне, визитницы, ежедневники, барсетки, мужские ремни и т. п. Среди этого великолепия глаза у Вики разгорелись, и она принялась внимательно рассматривать сумочки, вертеть их, щупать, заглядывать внутрь, щелкать замочками.
- Как тебе? – спросила она, набросив на плечо очередную искусительницу.
Сумочка была бежевая, с красивым узором из позолоченных клепок, на молнии и с клапаном на магнитах.
- Так-то смотрится, - сказал я. – А вот как будет носиться? Какой-нибудь Китай?
- Глупости, - сказала Вика. – Это kenzia. Италия. Натуральная кожа. Я, пожалуй, возьму, а то моей старой в обед сто лет.
- Кто бы мог подумать, - сказал я. – По внешнему виду так не скажешь. Кажется, мы покупали ее этой осенью.
- Что же мне все с одной и в отпуск и на работу?
- Ну, если надо, так надо. Сколько?
- Всего 135 евро.
Я промолчал.
Повертевшись еще немного перед зеркалом, Вика взяла свои покупки и отправилась было в кассу, но перед стеллажом с винными бутылками вновь остановилась.
- Смотри, - сказала она, - Kritikos Boutari. Наше любимое – красное. Может, отметим дома возвращение? Всего 7 евро.
- Чего уж там, бери до кучи, - вздохнул я.
172. Посадка на самолет
С покупками, запечатанными в бумажные пакеты, мы прошли на свой gate. Хотя посадка еще не началась, народ выстроился возле стеклянных дверей, закрывающих выход из аэропорта на взлетное поле. Мы тоже пристроились в конец очереди. Ждать пришлось недолго. Появилась девушка в уже знакомой нам униформе Aegean Airlines. Сначала, как обычно, пропустили бизнес-класс, а потом дошла очередь до простых смертных. Пассажиры один за другим проходили мимо стойки. Девушка бросала быстрый взгляд на фамилию в паспорте, отрывала от посадочного талона корешок контроля и говорила:
- Come on in, please.
На улице дожидался вместительный автобус. Мы загрузились в него, когда салон был почти заполнен. Двери автоматически закрылись. Автобус плавно тронулся с места, проехал вдоль стены аэропорта и повернул на бетонную гладь аэродрома к видневшимся вдали самолетам. Всего от gate до нашего аэробуса было минут семь езды. Высадив первую партию, шофер отправился за оставшимися, а мы не торопясь поднялись по носовому трапу на борт. Всех входящих встречали у дверей две стюардессы в темно-синих жакетах и с белыми косынками, завязанными на манер галстука вокруг шеи.
- Good morning, - улыбкой говорили они каждому входящему.
Обе были уже не первой молодости – лет 35, не меньше.
Пассажиры деловито рассовывали ручную кладь по багажным полкам над креслами. От этого в дверях образовалась небольшая заминка. Наконец все прошли на свои места. Вика села возле иллюминатора. Третье место со стороны прохода заняла молчаливая женщина в темном платье, которая сразу уткнулась в толстый журнал. С нами она не общалось.
Минут через десять прибыл остаток пассажиров, занявших все свободные места в салоне. Но самолет пока не двигался. В иллюминатор было видно, как у грузового люка быстро загружают наши чемоданы.
- Неужели мы действительно улетаем? – сказала Вика. – Такое чувство, что я не возвращаюсь на родину, а наоборот покидаю что-то родное и близкое.
- Понимаю, - сказал я. – У меня тоже самое. Но ведь мы знали, что когда-нибудь все кончится.
- Знали, - сказала Вика. – Но от этого не легче…
173. Взлёт
Заработали моторы, и аэробус медленно тронулся с места, выруливая на взлетную полосу. В эту минуту, как обычно, к пассажирам по громкой связи обратился старший пилот. Сначала по-гречески, а потом по-английски. Что было довольно забавно, так как ни греков, ни англичан среди нас явно не наблюдалось. Со всех кресел доносилась одна только русская речь.
Точно так же (на греческом и английском) нам рассказали, как следует вести себя во время внештатных ситуаций. Это маленькое шоу всегда разыгрывают стюардессы, выстроившись одна за другой вдоль всего прохода. Та, что оказалась напротив нас, была молодая и красивая – с лицом античной богини и плавными, как у танцовщицы, движениями. Царственным жестом она взяла с багажной полки отрезок ремня безопасности и продемонстрировала каким образом следует его затягивать. Потом в ее руках появилась кислородная маска, и мы узнали, как правильно зафиксировать ее на лице в случае разгерметизации салона. Третьим, завершающим номером был спасательный самонадувающийся жилет – последняя надежда пассажира в случае крушения посередине Средиземного моря. Серьезная и сосредоточенная, стюардесса показала, как его следует надевать на себя, как выдергивать чеку из баллона с углекислотой после того как покинул салон самолета, и как поддувать его уже в море через специально предназначенную для этой цели трубочку.
Тем временем Вика, прильнув к иллюминатору, следила за всеми эволюциями и маневрами нашего лайнера.
- Все – выехали на взлетную, - сообщила она.
Стюардесса убрала реквизит обратно на полку, в последний раз окинула взглядом пассажиров и села в свое кресло.
Взвыли турбины. Наш аэробус, ускоряя с каждой секундой свой ход, помчался вперед. Сила инерции мягко вжала нас в кресла. Нос самолета стал медленно задираться кверху… Еще одно усилие – и вот мы уже в воздухе.
Земля в иллюминаторе вдруг провалилась вниз и пропала с глаз. Несколько минут мы видели одно только голубое небо. Но вот лайнер лег на правое крыло, и далеко внизу под нами открылся город с маленькими игрушечными домиками, лентами шоссе и зелеными пятнами полей. Потом, совершая разворот, аэробус качнулся влево. Город исчез внизу, и через какое-то время мы увидели землю уже далеко позади. Полуострова, словно толстые пальцы с когтями-мысами, еще пытались тянуться за нами, но через четверть часа пропали и они. Осталось только море.
- Улетели, - сказал я.
- Прощай, Греция. И спасибо тебе за все, - сказала Вика. – Я сас эфхаристо…
Паломничество в Элладу http://www.proza.ru/2014/04/18/351