Жизнь для галочки

Жилкин Олег
Молодым нужна революция. Я их понимаю. Революция это воздух молодости, ее естественная потребность. Когда я был молод, я восхищался героями молодежной весны 1968 года. Мне грезились стены Сорбоны, исписанные лозунгами. “Вся власть воображению!” был моим самым любимым. Собственно говоря, это была та единственная революция, которую я себе мог позволить – в воображении. Стоял 1984 год, власть была руках центрального комитета КПСС, я учился в университете имени Жданова, на революцию расчитывать было глупо.

В тот год, а может быть годом позже, в университет заехал один из редакторов французского исторического журнала “Aнналы. Мой научный руководитель, преподававший истмат, шепнул мне, что приехавший в Иркутск французский историк имеет какое-то отношение к студенческим волнения 68 года – то ли он их описывал, то ли принимал в них участие,- не важно. Для меня встретиться с живым свидетелем тех событий было все-равно, что для православных причаститься к мощам Николая Угодника. Встреча проходила в режиме вопросов к почетному гостю и ответов на них. К назначенному часу в аудитории негде было яблоку упасть. На встречу пришло человек двести, не меньше. Люди стояли в коридоре, в проходе, теснились за столами.

- Как это было? – дрожащим от волнения голосом спросил я его, – Как вы пережили эту революцию, какой она была?
Мне показалось, что вопрос застал его врасплох. Он на секунду задумался, как бы мысленно возвращаясь в далекую, давно затерянную во времени пору, а затем ответил:
- Знаете, это не переживалось как революция. Это был просто безумный карнавал.
Безумный карнавал? И только-то?! У меня как-будто сразу села батарея.
Я ему не поверил. Дядя верно был уже слишком стар для осмысления того, что вокруг него происходило.

Революция - настоящая революция - разразилась в России в 90-е. Я за ней наблюдал с экрана телевизора. Наверное я ей сопереживал, но не настолько, чтобы хотелось принять в ней участие. Все революции происходят в столицах, а я на тот момент жил в Иркутске, и здесь не было ни баррикад, ни расстрела танками парламента, ни штурмов ларьков, ничего такого. Здесь не было даже продуктов, чтобы приготовить ужин. Зато несколькими годами позже, в 2012-ом, после переезда в столицу, мы невольно окунулись в атмосферу политической движухи. Это было движение сытых и довольно прилично одетых людей с культурными интересами и развитым художественным вкусом. Тогда казалось, что это только начало. То мы, вдруг, “случайно” оказывались в потоке автомобилей, движущихся по Садовому кольцу против фальсификации результатов выборов в Думу, то на “Оккупай Абае”, то на Бульварах во время знаменитого массового гуляния писателей. Почти бессознательно, мы стремились туда, где что-то происходило. Туда, где было шумно, весело, много ОМОНа, прекрасных одухотворенных лиц, молодежи, людей в белом.

Я видел всех, или почти всех. Собчак в матросске, раздающую пирожки “стояльцам” на Абае, влюбленного в Ксению Яшина, представлявшего на митинге арестованного Навального, пикитирующего отделение милиции Удальцова, гуляющих в рамках акции по бульварам писателей Быкова, Акунина, Минаева, депутата Пономарева, вызволяющего Ксюшу из автозака, поющего под гитару Жарикова – того самого чувака из группы “ДК”, под песни которого в 80-е мы пьяными танцевали в тесной хрущевке: “Я не буду спасать, я буду топить!”

Я даже видел, как летят в Москва-реку милицейские каски, как политизированные бабушки и хипстеры метают в отряды ОМОНа камни и бутылки с водой, как концентрируется спецтехника, кружат над головой вертолеты, как работает задержание, как группа крепких людей в “скафандрах” выхватывает из толпы, скандирующей лозунги “Путин вор!”,“Мы здесь власть!”, соседа. Было солнечно, ярко, все куда-то шли, бежали, и даже если стояли, то стояли так энергично, что вскоре собиралась толпа и начиналось бурное кипение внутри, обсуждение, митинги и концерты.

Все закончилось как-то внезапно. Может быть пришли холода, а может всех арестовали, или надоело, или стало слишком опасно, не знаю. Что это было, я так и не понял. Ощущение такое, что пока мы “тусили” время бежало как в ускоренной киносъемке. Буквально за пару месяцев “движухи” мы ею насытилсь, мы постарели. Мы постарели, и то, что казалось революцией, обернулось карнавалом. Карнавалом, который не все могли себе позволить, потому что утром надо было идти на работу.
 
Молодежи нужна революция, я её понимаю. Или хотя бы что-то, что её имитирует. Даже если в ней нет никакого смысла, даже если это просто танцы, пьяный угар и кипение поднявшего крышку воображения. Почему с возрастом теряешь к этому всякий интерес? Почему душа начинает клониться к исполнению ритуала. Сама жизнь превращается в сплошной ритуал, даже в праздники, даже в выходные. Утренний подъем, приготовление кофе, прогулка с собакой, какие-то рутинные интернет-отчеты о своем текущем состоянии. Просто жизнь. Для галочки: “За Путина”.