Память
_______________________________________
Задай себе всего один вопрос – нужно ли тебе все знать?
_______________________________________
День 20
Ночью я несколько раз просыпалась, однако, она прошла без сновидений. У меня просто было чувство, будто надо мной кто-то стоит и смотрит, как я сплю. Немного пугает мысль о том, что это могло оказаться правдой. Хотя, бред, конечно.
Мэтт обещал писать каждый день, каждую минуту, которая окажется свободной. Но с момента его отъезда я не получила ни одной вести о нем. Меня беспокоило это. Наверное, зря, скорее всего он занят, завален работой. Он ведь говорил, что есть какие-то неотложные дела.
Я посмотрела на свой старенький металлический будильник. Нужно поменять батарейки, руки до этого так и не дошли. Мне некуда спешить и следить за временем, оно проплывает как-то мимо меня, поэтому я откладываю смену батареек на потом. К тому же, на стене есть другие часы. На будильнике стрелки так и застыли на шести пятидесяти двух.
Часы я поставила обратно на тумбу рядом с рамкой с фотографией Мэтта. Это был конец осени, он приехал на два месяца после двухнедельного отъезда. Уезжал, чтобы повидаться со своими двоюродными сестрами. Мэтт привез мне фотокамеру с мгновенным проявлением снимков. У меня их целый ящик, но эта фотография одна из самых любимых. Он не хотел, чтобы я фотографировала и, смеясь, отмахивался. Потом принял грозный вид, через который все-таки проступал смешок. Немного задумавшись, я достала ту коробку со снимками. Я все еще не разобрала их после переезда сюда. Вывалила все на кровать и погрузилась в воспоминания…
Вот мы только заходим на каток, у меня все же получилось уговорить его придти сюда. Теперь уже весело катаемся на коньках, а тут обняв его, он целует меня в щеку. На заднем плане было много людей, которые учат кататься своих детей. На других фото Мэтт фотографирует то, как я выхожу из ванной в полотенце, я смеюсь, закрываю лицо, показываю ему язык. Потом мы уже вдвоем – я с растрепанными мокрыми волосами смеюсь и теперь уже язык высунул он. Фото, где он спит, как радуется новенькому «Доджу» только купленному в автосалоне, как радуется подобно ребенку, когда увидел божью коровку на своей руке…
Много подобных снимков. Я разглядывала их и не могла перестать улыбаться. Пускай я не могу назвать наши чувства любовью, но он часть меня. Вряд ли смогу объяснить нашу связь даже самой себе. Слишком сложно. Но это не важно. Пусть все остается так, как есть.
Встав с кровати, я достала скотч и стала прикреплять фотографии к зеркалу и стене возле него. Скудная одноцветная гирлянда из десятков маленьких лампочек, что я когда-то повесила на зеркало, стала оживать. Я плюхнулась обратно на кровать с довольным видом. Саму камеру положила во второй ящик тумбы.
А что если появится человек, которого я смогу полюбить? Слишком часто эта мысль стала меня посещать. Будет очень жестоко по отношению к Мэтту. Он старается, тратит силы и время на меня, я не могу так поступить с ним. Конечно, шансы найти, встретить такого человека для меня крайне мизерны, мне жить-то всего ничего осталось. Но вдруг… А еще я понимаю, что и врать ему не смогу. Я не могу сделать ему больно, но не могу и молчать. Да уж, шикарное положение получается. Ладно, понимаю, что должна быть готова ко всему, да только это уже перебор даже для меня.
Я медленно курила сигарету и пыталась что-то разглядеть в том никотиновом дыму.
— Люди… они, как дым. То ты задыхаешься от его густоты, то и вовсе не замечаешь, когда он успел рассеяться.
Люблю разговаривать сама с собой. Когда рядом со мной кто-то находится в такие моменты, так смешно наблюдать за их реакцией. Сначала они думают, что я говорю с ними, потом оборачиваются и ищут еще кого-то, с кем я могу говорить и уже когда понимают, что больше-то нет никого, до них доходит – я разговариваю с собой же. Очень трудно сдержаться и не засмеяться, если честно. Несколько раз я так даже обижала нескольких «тонких личностей». Как жаль, что мне плевать на это.
— Надо бы к Кристен сходить.
Сомневаюсь, что она все еще обижается из-за вчерашнего, но я буду себя не очень комфортно ощущать, если не извинюсь.
В животе забурчало. Сначала следует немного поесть и потом уже куда-то выдвигаться. С моим-то аппетитом мне хватит обычных хлопьев и йогурта. И то, и другое у меня имеется. Как обычно, я и их с трудом в себя затолкала. Все лишь потому, что понимала – нужно есть хоть что-то, хоть иногда. Или я упаду в голодный обморок. Мне это ни к чему. К тому же, даже не смотря на то, что сил я трачу не так уж много, утомляемость повышается. Чертова болезнь. А это только начало, не представляю, что будет со мной месяце так на втором-третьем после заболевания…
***
Дорога оказалась, на удивление, безлюдной. Неужели все решили не выходить на улицу в этот солнечный вторник? И только, когда я стала подходить к дому Крис, стали появляться другие прохожие. Ее дом не намного больше моего. Если его обойти, то можно увидеть, что в нем много окон, у меня же, на первом этаже их восемь, а на втором всего четыре. Могу поспорить, что планировка комнат у них точно такая же, как у моей тетки. По левую сторону кухня и ванная, по правую гостиная и лестница на второй этаж, а там уже спальни. Люблю наблюдать и рассматривать не только людей, но и вообще все то, что меня окружает. Но это в отдельных случаях, ибо я могу просто не заметить чего-то интересного и важного, не посмотреть в сторону лишь потому, что задумалась о другом. Значит, те мысли тогда были важнее.
Я подошла и позвонила в звонок. Дверь открыла темноволосая женщина лет сорока с мягкими чертами лица.
— Вы к кому? — голос совершенно ей не соответствовал, он оказался слегка грубоватым и строгим.
— Прошу прощения, Кристен сейчас дома?
Она с ног до головы осмотрела меня и немного смутилась, когда поняла, что я заметила ее оценивающий взгляд.
— Она скоро будет. Подожди, если хочешь.
— Да, — я надеялась, она впустит меня в дом, но вместо этого миссис Шот закрыла дверь перед моим носом.
Прекрасно. Конечно, я бы тоже кого попало не впустила, поэтому я ее понимаю. А вдруг я там какая-нибудь воровка или серийный убийца, который уничтожает семьи своих недоброжелателей?
Чуть посмеявшись, я вышла за пределы дома и присела на бордюр. Облака медленно плывут на ясном голубом небе, солнце слепит глаза, а легкий ветерок чуть развевает мои волосы. Вроде бы все хорошо, но такая погода не для меня. Сырость и прохлада – мой рай. Вечно бы жила так. Но, во-первых, такая погода не будет всегда даже тут, в Сиэтле, во-вторых, мне жить-то осталось максимум до конца августа. Даже как-то грустно. Ну и ладно. Смириться можно с чем угодно, с этим тоже. Хотелось бы только попробовать все, что только можно и нельзя перед кончиной. И я попробую. Обязательно. Пускай не много, но время еще есть.
Прошло, наверное, около часа. Я все думала о том, как на самом деле прекрасна жизнь. Скорее даже не жизнь, а само времяпровождение в этом мире. Конечно, я больше люблю сырость и темноту, но и светлый теплый день не так уж и плох. Сейчас у меня нет мыслей о чем-то депрессивном и мрачном, нет. Так спокойно на душе, умиротворенно. Кажется, будто никто и ничто не сможет разрушить этот покой. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Хотя знаю, что мне так только кажется. В глубине души я понимала, что это лишь мимолетное чувство, ведь на самом деле есть много тревожащих меня вещей.
Моя подруга не спеша шла по улице, еще издалека я заметила наушники в ее ушах, которые она сняла, приближаясь ко мне. Она симпатична, даже в старых джинсах, которые были на ней, и в свободной майке, в которой она просто-напросто тонула и была похожа на привидение. Смешно, но так оно и есть.
— Выглядишь уже намного лучше, — Крис чуть улыбнулась.
— Да, знаю. Извини за вчерашнее, была, мягко говоря, не в духе.
— Понимаю, не беспокойся. Я вовсе на тебя не обижаюсь.
Создалось впечатление, будто она хочет еще что-то сказать на счет этого. А еще мне показалось или я слышала жалостливые нотки в ее голосе? Я не такая слабая, чтобы испытывать жалость ко мне или нечто подобное. Кристен, черт бы тебя побрал!
— Давай пройдемся, — я встала и посмотрела в ее глаза, а она молча кивнула.
— Как Мэтт? — похоже, она просто не знала о чем поговорить, поэтому начала так.
— Он уехал несколько дней назад, и я понятия не имею, как он.
— Не понимаю… Вы не созваниваетесь?
— Нет. Он должен позвонить, когда будет свободное время.
— Разве ты не волнуешься, не скучаешь?
Конечно, я волнуюсь и скучаю. Особенно после тех ночных кошмаров.
— Я привыкла к этому. Мэтт постоянно уезжает куда-то. Но он всегда находит меня, где бы я ни находилась.
— Вряд ли смогла бы столько времени не видеть любимого человека.
Любимый ли? Он мой ангел, моя жизнь, но люблю ли я? Есть люди, которых не обязательно любить, чтобы они казались и были тебе родными, они тебе важны и дороги. Я привязалась к нему и это не исправить, он всегда будет частью меня. Даже, если он навсегда уедет. Умирая, я буду думать о нем, точно буду.
— Как там обстоят дела с влюбленным в тебя мальчишкой?
— Кимом? Никак. Как-то боюсь заводить хоть какие-то отношения с людьми, даже дружеские. Не все плохие, конечно, но я пока не готова.
— Твое дело, — я пожала плечами.
Мы прошли квартал, в котором жила Крис и шли в сторону центра Сиэтла. Людей хоть отбавляй. Они повсюду: выходят и заходят в магазины и кафе, куда-то бегут вдоль дороги по тротуару, гуляют с детьми или друзьями, стоят в очереди за «Сандеем» у фургончика с мороженным, ловят такси…
Возле нас остановилось «Шевроле» нежного персикового цвета, стекло опустилось, и из окна выглянул невзрачный мужчина в солнцезащитных очках. Ему, может, около тридцати.
— Девушки, прокатиться не желаете? Можем куда-нибудь поехать отдохнуть. — он снял очки и зазывающее улыбнулся.
Мы не переставали идти, а он медленно ехал за нами. Хм, не умеет цеплять девушек или считает, что мы просто бабочки с трассы? Может, так он уже и цеплял кого-то, но, скорее всего, те были наивными глупыми дурами. Это не к нам. Кристен хотела уже что-то ответить ему, но я немного ее опередила, показав тому средний палец. Да, такое действие было не совсем разумным, ибо я несколько раз за подобное чуть не отхватила от таких, как он. Ну вот. История повторяется…
— Пошла к Дьяволу, проститутка дешевая!
— Я попаду к нему уже скоро, милый. — Язвить подобным ему вошло в привычку, ничего не могу с этим сделать.
Я рассмеялась. Моя подруга не поняла причины моего смеха, она лишь молча шла и наблюдала за мной. Этот кабель считает, что я поэтому попаду в ад. Смех переходил в истерический, а потом я резко успокоилась, чем сильно напугала Крис.
— Все в порядке?
— Меня забавляет подобное поведение людей, которые ничего обо мне не знают, а уже делают выводы. Это действительно смешно.
Раньше, я не понимала, почему люди курят. Особенно, если это делают девушки, будущие мамы. Я всячески презирала это. Ненавидела дым, его запах. И вот, проходит время, моя жизнь очень сильно изменилась. Многие ушли, но некоторые пришли и стали неотъемлемой частью моего существования. Были и те, кто приходили, дарили тепло и уходили, сделав больно. Но ненадолго, я быстро к ним холодела. Грубость в моем голосе проявлялась все чаще. Мне становится привычным то, что раньше я считала невыносимым. Боль, суицид, сигареты. Да, я курю давно, бросала на время, но все равно вернулась к сигаретам. И да, мне нравится это. Окружающие для меня, как сигарета. Я иду в магазин, выбираю и беру пачку, снимаю обертку, достаю одну и поджигаю, вдыхаю и выдыхаю дым, а потом тушу, продолжая ощущать ее запах и вкус. С людьми… Стоит мне пойти куда-нибудь, и я с кем-то знакомлюсь, покупаю человека своим достаточно странным характером общения и внешностью. Позже, снимаю с него обертку, маску, которую он носит при всех. Я достаю до его души, сердца. Он делится со мной своим внутренним миром, когда поджигаю его своим интересом и умением слушать. Дышу его воспоминаниями, моментами из жизни, всем, что он мне доверил. А потом, общение заканчивается. Говорить больше не о чем. Человек понимает, что рассказал все, и все, что нужно, я выслушала. Ни я, ни этот человек дальше не видим смысла продолжать столь кратковременное, пускай и, возможно, душевное общение. А я… я тушу все, выкидываю того собеседника. Но все же остается что-то после него. Бывает, я забываю тех, их лица, движения, голос, в моей памяти только одно о каждом из них – слова, которые они мне говорили, что-то, что меня зацепило, что показалось мне важным и нужным. Порой, в моей голове появляются размытые образы, они говорят каким-то хриплым голосом те слова, что я когда-то слышала от «людей-сигарет». Голос, который я слышу внутри себя, постоянно меняется, если это не касается подобных воспоминаний. Слышала, что если внутренний голос человека меняется, будто там не только я, значит, что человек имеет несколько лиц. Значит, внутри меня голоса моих прошлых жизней и иногда они проявляются. Не могу сказать точно, скольких я слышу, слишком сложно. Могу быть уверенна, что не менее четверых. Они всегда разговаривают. Впрочем, как и сейчас. Множество голосов и лиц одного человека… Странно, конечно. Однако, если бы я встретила такого человека, как я сама, мне бы непременно захотелось развернуть его, увидеть все его глазами, влезть в его голову, воображение. Хм… Мало кому интересен человек внутри нас. То самое обыкновенное лицо, которое живет за умными глазами и глубокими мыслями, что мы превращаем в слова, в те громкие речи и истории. Никому нет до нас дела.
Думая о своем я практически забыла о существовании Кристен. Она часто поглядывала на меня.
— Давай уже, говори, — не выдержала я. За пару минут такого молчания она прокрутила в своей голове различные варианты вопросов, я уверенна в этом. Но ничего не сказала.
— Как давно ты стала такой?
На секунду мне показалось, что в ее голосе были нотки осуждения, и она этим вопросом хотела оскорбить меня. Но решила, что встречный вопрос уже точно скажет, что она имела ввиду.
— Какой конкретно? — я прищурилась и, похоже, ее это чуть напугало.
— Ты всегда спокойна и невозмутима.
Мне стало смешно.
— А мой недавний истерический смех разве не говорит обратное?
— Возможно. Но, Эйприл, извини, если тебя как-то заденут мои слова, твой смех пускай и истеричен, он еще и холоден. Такая смесь порой пугает.
Вот это да… Оказывается я не просто псих, а псих без чувств. Точнее, мой смех. Новая волна веселья накатила на меня. Но я сдержалась.
— Ты хочешь знать, когда я такой стала?
— Да, — Крис посмотрела на меня во все глаза.
Когда я такой стала? Я даже не помню, ощущение, будто я была такой всегда. Чувствую всех и каждого, больно, весело, приятно, противно — но лицо все то же. Меня выдавали только шрамы и синяки под глазами. Я бы могла ответить ей, что родилась такой, соврать. Скорее всего, она даже поверит. Я могу ей сказать, что угодно и у нее даже не будет мысли о том, что это может быть ложь. Не понимаю, как можно быть такой наивной? Что ж, ее жизнь – ее ошибки. Я не имею никакого права вмешиваться в жизни других, впрочем, как и они в мою. Так что же случилось со мной? И как давно? Воспоминания так размыты…
— Мне было около одиннадцати лет. Мама часто забирала меня к ним домой. Отец не обращал на меня абсолютно никакого внимания. Тогда я осознала, что такое настоящее безразличие. Мне не было больно, нет. В тот момент я решила – как относятся ко мне, так и я буду относиться к таким людям. Примерно через год он ушел из семьи, а моя мать и сестра разбились. Я убегала из приюта. По большей части не для того, чтобы поплакать, погрустить, я хотела посмотреть на других людей. Вот они живут, как им кажется, радуются. Они свободны, их не запирают в приюте, как меня. Нет, мои мысли всегда отличались от других. Двенадцатилетняя девочка смотрит на взрослых и понимает, что в клетке не она, а они. Все лишь иллюзия жизни и свободы. Они даже не понимают этого. Людей не ограничивает ничего, кроме их самих. А они обвиняют во всем других, тех, кто перешагнул через себя и вышел из клетки. Кристен, разве это не забавно? Люди так глупы.
Мой отец был прав. Черт, он делал все правильно. Все знали, что я уйду раньше положенного, намного раньше. Он делал все, чтобы не привязываться ко мне.
Позже, я встречала много разных людей. При этом половина из них пытались сделать мне больно, а я ставила барьеры. То, что кажется тебе странным, результат моего же воспитания своего характера, мировоззрения. Я не смогу объяснить все, но думаю, тебе этого будет достаточно.
— Ты думала о том, что бы было, если твое мировоззрение не изменилось тогда? Как бы ты жила с мыслями обычных людей?
— Кристен, не говори ерунды. Я бы не жила. Умерла бы еще в детстве. Я жива благодаря своей силе воли и только. Вообще не представляю, как большинство населения планеты еще не вымерло.
— У тебя слишком мрачное представление обо всем, — она нахмурилась.
— Это реальность. Просто каждый видит ее по-разному.
Возможно, так и есть. Мрачновато. Спорить не буду. Для меня все именно так. По-моему, я и так достаточно много лгу сама себе. Хотя бы тут, во взглядах на существование многих, ну и себя тоже, не должно быть лжи.
Несколько мгновений я смотрела себе под ноги, раздумывая об этом. Потом перевела взгляд на подругу. У меня было довольно много времени, чтобы досконально изучить каждый изгиб ее тела, но меня больше волновал внутренний мир этой девочки. Сейчас же я искоса смотрела на нее. Конечно, я могла открыто разглядывать ее, как обычно это делала, но она и так порой ощущает некоторую опасность от меня, мне это ни к чему. Пока.
Джинсы идеально обтягивали стройные ноги, обутые в кеды «All Stars», шаг иногда сбивался. Свободная белая майка, которая делала из нее «приведение», скрывала не плохую фигуру, бедра и аккуратную небольшую грудь. Рукава футболки должны были заканчиваться чуть ниже плеча, однако футболка на ней была безразмерной, поэтому рукава заканчивались почти на изгибе локтя. На левой руке белые часы, кажется, на циферблате изображено несколько небоскребов. Маленькая ладонь и не особо длинные пальцы с коротко стрижеными ногтями. Кажется, в прошлый раз на одном из ее пальцев было кольцо, сейчас его не было. Мягкие черты лица, не так ярко как у меня, но выраженные скулы. Чуть пухлые бледно-розовые губы, аккуратный нос. В Крис меня особо всегда привлекали ее большие карие глаза обрамленные густыми темными ресницами. Светлая кожа усыпана едва заметными веснушками. Ко всему этому, светло-каштановые волосы чуть завивались, что делало ее очень милой и приятной снаружи. И меня радовало то, что она оказалась такой же внутри.
Я могу определить характер любого, сказать, каков человек, стоит мне лишь немного с ним пообщаться. Как правило, на каждого уходит разное время. На кого-то мне нужно потратить всего 10 минут, а на кого-то несколько месяцев, но я узнаю то, чего хочу. Кристен стала мне понятной очень быстро. Сколько времени мне понадобилось? День? Два? Ну, может быть три. Не больше. Тогда, что движет мной общаться с ней по сей день? Обычно, когда я получаю от людей достаточно информации о них, они перестают быть мне интересными, в них больше нет загадки. Нет того, что меня бы притягивало. Это скучно. Что с ней не так? Странная… нет, не она, в данном случае странной тут можно назвать только меня.
— Ты сказала, что моя реальность слишком мрачная. Окей, а какой она должна быть, когда люди убивают друг друга всеми возможными способами и даже не раскаиваются? Когда просыпаются те, кто вообще не желал проснуться и наоборот. Каков должен быть мой взгляд на мир? — меня накрыло осознание того, что я и сама оказалась в водовороте смертей и выживания. Все слишком сложно.
Несколько минут она потратила на построение ответа в своей голове. А потом чуть неуверенно начала.
— Может не стоит много думать о подобном?
— Ты предлагаешь закрыть глаза на столь очевидные вещи, которые мы замечаем каждый раз включая телевизор, заходя в больницу или кафе, просто гуляя по улице, — я покачала головой. — Может в какой-то мере ты действительно права, однако, мы видим одинаковые вещи по-разному, не могу сказать, чья точка зрения верна. Никто не сможет.
— Сколько людей, столько и мнений, — вздохнула Крис.
— Именно, — я достала сигарету.
***
Остаток дня я провела в одиночестве. Мы с Крис немного прогулялись и разошлись. Ей нужно готовиться к экзаменам. Я не стала задерживать ее. Мне не привыкать быть одной, но было что-то, что меня напрягало. Никак не могу понять что это. Очень странное чувство, оно скребёт когтями внутри, издавая противный отголосок в моей груди. Какой-то непонятный страх, омерзительное ощущение беспомощности, откуда оно взялось? Не понимаю.
_______________________________________
Из дневника Эйприл:
«Я ничего не хочу. Хотя… нет, хочу. Хочу чувствовать себя нужной тому, кто будет рядом, кто наплюет на все и проведет со мной хоть немного моего оставшегося времени. Именно это мне сейчас нужно. Но на данный момент со мной только горький холодный кофе и противное давящее "ничего"…»
Эйприл