Такой вопрос я услышал в не совсем обычном магазине модной и дорогой одежды, вход в который осуществляется по сию пору по особым пропускам. Да-да, именно так. Чтобы иметь возможность купить в нем одежду, обувь и аксессуары известных европейских и мировых законодателей моды, в народе именуемых брендами, надо работать в банке, страховке или в престижных компаниях. Одним словом, это привилегия тех, кто обременен статусом и деньгами.
Магазин этот называется… Впрочем, пусть это до поры останется маленькой тайной.
Нескромно будет заметить, что волею случая или судьбы, что зачастую означает одно и то же, моя жена была счастливой обладательницей подобной привилегии, уютно умещающейся в портмоне в виде пластиковой карточки. Я же, как муж, имел полное право примазаться и воспользоваться, что и делал с неизбывным удовольствием, ибо, что греха таить, был ценителем хорошей одежды и обуви. Хороший—понятие относительное, заметит внимательный читатель и будет абсолютно прав.
Здесь необходимо пояснить, что слова модный и хороший синонимами не являются, так как модный фасончик становится не столь уж хорошим в тот самый момент, когда перестает быть модным. А вещь, имеющая свой неповторимый стиль, крой, если угодно, характер, зачастую становится частью вас, выражая и подчеркивая вашу индивидуальность. Она вне моды и, как правило, служит вам долго, принося радость.
Учитывая тот прискорбный факт, что индустрия моды—это беспощадный к своим жертвам бизнес, что подтверждается внешним видом многих моделей на подиуме, то, что модно, далеко не всегда хорошо.
В этом магазине можно было за вполне разумную цену одеваться именно в стильную одежду. Излишне упоминать, что, при первой возможности я отправлялся туда.
В те далекие времена, когда в нашем доме еще был телевизор, я как-то увидел забавный эпизод, показывающий канцлера Германии, ныне переквалифицировавшегося в нефтетрейдера одного обширного северного государства. Будучи человеком тщеславным и властным, канцлер, то есть, глава правительства Германии—статный мужчина в расцвете сил, отвечая на нескромный вопрос докучливого репортера, что за костюмчик надет на нем, элегантным движением руки распахнул полу пиджака. Делая вид, что не имел до этого момента ни малейшего представления о том, во что он одет, канцлер прочел имя, нашитое на подкладке. Не свое, разумеется, свое он помнил. «Кажется, «Бриони»», – опуская подуставшую от напряжения бровь, скромно промолвил он.
Так вот, неспешно прогуливаясь по торговым залам и слушая тихую музыку, вежливо уступая дорогу людям, погруженным в процедуру приятного шопинга, сравнимую в современном мире разве что с коитусом, я обратил внимание на двух мужчин, увлеченно занимающимся вышеописанным.
Нет-нет, упаси боже, они занимались поиском делового костюма для старшего и, судя по его виду и походке, главного в этом дуэте господина.
Мужчины говорили по-русски, что было отнюдь неудивительно, поскольку магазин пользовался заслуженной славой и за рубежом. Забавно применять это выражение по отношению к стране, которую давно покинул и где оно всегда означало заграницу, то есть, все то, что находилось вне границ государства. Сейчас заграницей стала сама северная страна, представители которой, благоухая дорогим парфюмом, с живым интересом обсуждали преимущества одних брендов над другими.
Более молодой джентльмен был местным, то есть русскоязычным, живущим в Германии, очевидно, давно и обладающим заветной карточкой. Он выполнял роль гида, показывая и давая пояснения, когда гость задерживался взглядом на какой-нибудь вещи или замедлял шаг. Поскольку мы как раз находились в том торговом помещении, в котором мужчины, предоставив своим женам свободу действий, могли сосредоточиться на рассматривании, выборе и примерке одежды, я услышал вопрос про «Бриони».
«А «Бриони здесь есть?», – спросил молодого гида его важный гость, похожий на типичного чиновника средней руки, кои составляют одну из высших каст обширной северной страны.
Они направились дальше, очевидно, в поисках «Бриони», оставив меня в раздумьях об особенностях человеческого сознания, учении великого Дарвина о разнообразии видов и схожести некоторых из них.
Канцлер в ту пору уже сменил профессию и место жительства, а его кресло заняла дама, вызвав переполох в рядах ученых-лингвистов, вынужденных ввести неологизм в немецкий язык, не знавший доселе понятия «канцлер» применительно к женскому роду.
Я не знаю, удалось ли тому господину найти вожделенный «Бриони» или нет. Это было весьма непростой задачей в то время, поскольку многие сильные мира сего, альфа-самцы, одетые в дорогие костюмы, по каким-то неведомым мне причинам, предпочитали именно этот бренд.
В тот самый момент я понял, что никогда, ни при каких обстоятельствах не куплю себе вещь с таким именем. Да простит меня маэстро Бриони. Он к этому решению не имеет ни малейшего отношения…