Этот случай произошел со мной в первые полгода работы главным рентгенологом края во время поездки в родной для меня район имени Полины Осипенко. В центральную районную больницу направили работать врача сразу после первичной специализации, без какого-то опыта работы. Я вел занятия на этих курсах, и пообещал этой выпускнице помощь на первых порах работы в районной больнице. А мужик сказал, мужик сделал, вот и поехал я в командировку в район.
Район имени Полины Осипенко большой по площади, чуть меньше Швейцарии, но очень слабо населен, в тот период времени в нем проживало меньше 10 тысяч человек. В районном центре селе имени Полины Осипенко, названного в честь второго пилота экипажа самолета «Родина» в составе Гризодубовой, Расковой и Осипенко, который после многочасового беспосадочного полета из Москвы на Дальний Восток потерпел аварию в этом районе, проживало чуть более 2 тысяч человек. Мой кузен Ян Васильевич Щербаков был вторым секретарем райкома партии и предложил мне остановиться у него, а не в гостинице. Так я и сделал, и каждое утро мы вместе с кузеном шли на работу – он в райком партии, я в центральную районную больницу. Главным врачом больницы уже долгие годы работал Сергей Гулевич, хирург по специальности. Он знал, что я родом из района, и просил наладить работу рентгеновского кабинета как следует. Вот этим я и занимался. Но не только организацией, но и непосредственно смотрел больных.
Помимо рентгеновского, в ЦРБ был и флюорографический кабинет, где многим жителям самого села и окружающих населенных пунктов делали флюорографию с профилактической целью. По приказу Министерства здравоохранения анализ всех произведенных флюорограмм должны проводить два врача. Но не взять 2-х врачей-рентгенологов, если он по штату всего один. Значит, этот врач должен проводить второе чтение флюорограмм после отдыха. Но пока я был здесь, мы стали смотреть флюорограммы двоем – вначале местный молодой врач, а затем я.
Однажды, проводя второе чтение флюорограмм, я обратил внимание, что молодой врач не обратил внимание на небольшие изменения в верхних отделах легких у одного пациента. Причем эта флоорограмма была сделана несколько дней назад, и стояло заключение врача – без патологических изменений. Я пригласил своего коллегу, и мы вместе с ней определились, что надо сделать, чтобы снять или наоборот, подтвердить патологию в верхних долях легких. И это вполне мог быть туберкулез, учитывая, что этот процесс любит верхние отделы легких. Для начала доктор пошла и предупредила врача-терапевта, что этого больного надо пригласить в рентгенкабинет для дополнительного обследования.
Прошло несколько дней, и я уже забыл о задании, которое дал своему молодому коллеге. Но однажды рентгенлаборант заводит к нам в кабинет врача какого-то мужчину, который протягивает бумажку от врача-терапевта прибыть к нам в кабинет. Нужно сказать, что вид у этого мужчины был весьма растерянный, он был взволнован, это сразу бросалось в глаза. И вскоре стало ясна причина такого поведения взрослого человека. Оказалось, что он работает на метеостанции в сотне километров от районного центра. Живет он не один, с семьей. Старший ребенок учится в школе и живет в интернате районного центра, и младший ребенок вместе с родителями. И вчера за ним прилетел вертолет, летчик передал эту бумажку, и вот он стоит перед нами и дико волнуется – зачем его сюда привезли.
Я успокоил его, сказал, что у него на флюорограммах есть изменения в легких, и мы хотим уточнить, что там. О том, что там может быть туберкулез или рак, мы даже намека не дали. Мужик немного успокоился, мы ему сделали обзорную рентгенограмму, на которой снова увидели небольшие изменения на верхушках легких. Стали делать томограммы, заодно я стал учить своего молодого коллегу, как рассчитать более точно томографический срез у этого больного. И вот все необходимые дополнительные исследования получены. Рентгенлаборант занесла в наш кабинет высушенные рентгенограммы как что-то ценное. Действительно, эта уже пожилая женщина, много лет проработавшая в ЦРБ, впервые собирала томографическую приставку к рентгеновскому аппарату, измеряла высоту среза, и вот теперь ждала, что же скажет главный рентгенолог края о её работе. Я понимал её состояние и, посмотрев на рентгенограммы, похвалил за выполненную работу. На лице женщины появилась улыбка и она сказала:
- А мужчина ждет в коридоре. Я ему предложила прийти завтра, но он сказал, что и спать не будет, пока не узнает результат. Что ему сказать?
Я ответил:
- Пусть ждет, мы сейчас посмотрим все данные и скажем результат.
В моей практике такое поведение пациентов было не редкостью. Не все люди наплевательски относятся к своему здоровью. У этого мужчины семья, дети малые, как им без кормильца, если у него что-то серьезное. Не будут же по пустякам вертолет за 100 километров гонять. Так что его волнение и нетерпение было легко объяснимо.
Мы внимательно посмотрели все рентгенограммы. И перед нами встала такая картина. Да, изменения на верхушках обоих легких есть, но они не свежие, явный старый процесс, скорее всего туберкулезной этиологии, но наступило самовыздоровление. Видимо, у человека хороший иммунитет, и попавшая к нему легкие инфекция была побеждена защитными силами самого организма. За многие годы работы рентгенологом я немало видел так называемых очагов Гона, обезыствленных микобактерий туберкулеза. У этого мужчины процесс несколько больше, но в настоящее время не опасен. Под мою диктовку молодой коллега написала все в амбулаторную карту пациента, и мы пригласили его в кабинет.
Я все ему объяснил, и почему мы вызвали его на дообследование, и что у него нашли, и посоветовали, как себя вести в дальнейшем. Регулярно проходить флюорографическое исследование минимум раз, но лучше 2 раза в год. А еще сказало о необходимости проведения туберкулиновых проб ему, его жене и детям. Сказал, что обо всем написали его врачу-терапевту. Мужик был в растерянности. Впервые в его жизни врач так подробно и обстоятельно разговаривал с ним, простым метеорологом. Его непосредственное начальство так с ним не говорит, только командует. А тут врач из Хабаровска, да еще главный рентгенолог края удосужил его таким разговором. Уходя из нашего кабинета, он чуть ли не кланялся нам с моим молодым коллегой.
Рабочий день у нас уже давно закончился, но я знал, что кузен еще на работе, да и молодому врачу, пока одинокой женщине, некуда было спешить, и мы разговорились в кабинете. Говорили и об этом случае, и о других интересных, с которыми за неделю работы столкнулись. Тем более что назавтра моя командировка заканчивалась, и я должен был улететь в Хабаровск. Вдруг в дверь кто-то осторожно постучал. На разрешение войти в дверях появилась голова час назад ушедшего мужчины. Когда он вошел, в руках его было довольно большая дермантиновая сумка, явно тяжелая. Он поставил её передо мной и сказал:
- Доктор, это вам. Я завтра еще принесу для молодого доктора и рентгенлаборанта. Не побрезгуйте, сам солил.
Я встал, открыл сумку и обомлел. В ней стояли две трехлитровые банки с красной икрой, с закатанные машинкой крышками. Даже по тем временам это было целое богатство.
Я сказал:
- Я такое количество не могу взять. Понятно, вы хотите меня поблагодарить, но зачем столько много?
- Доктор, я живу за сто километров отсюда. Народа там нет, а у нас все реки нерестовые, и этой икры я заготавливаю бочками. Так что мне это ничего не стоит, только крышки купить и соль. Не обижайте, пожалуйста. Я вам от чистого сердца. Прошу вас.
Я не мог отказать этому очень простому и искреннему человеку, который пережил немало тревожных минут. От икры отказался Ян, сказав, что они без икры не останутся, а вот в Хабаровске это дефицит. И я привез этот презент домой. Он был как нельзя кстати, ведь буквально через несколько дней я улетал на учебу в Ленинград, а там жили родственники, которых хотелось угостить дальневосточным деликатесом. И когда я по прилету вытащил из чемодана литровую банку икры, они обомлели. В таком количестве гостинцев с Дальнего Востока им не привозили. А остальная икра разошлась в Хабаровске родителям, семье брата, другим родственникам. И всем икра понравилась. В меру зрелая, не жирная, очень хорошо посоленная, она была очень вкусная. Вот так меня отблагодарил земляк. В те годы это было вполне нормальным явлением, особенно среди дальневосточников, людей с добрым характером и широкой душой.