Немного истории.
Многовековая история азербайджанского ковра отмечена славными традициями, позволяющими причислить это уникальное искусство к почетному ряду национальных достояний страны. «Азербайджан невозможно представить без ковра, а ковер - без Азербайджана», - эти слова Президента Азербайджана Ильхама Алиева отражают истинное значение древнего искусства ковроткачества в жизни нашего народа, подчеркивают уникальность бесценного художественного явления, занесенного в 2010 году в Репрезентативный список нематериального наследия UNESCO. Это историческое событие явилось очередным убедительным доказательством неопровержимого факта мирового признания искусства ковроделия Азербайджана.
В продолжение сказанного отметим и факт присутствия в знаменитых европейских музеях древних образцов азербайджанских ковров. «В лондонском Музее Виктории и Альберта хранится знаменитый халы «Шейх Сафи» (ХVI в.), а в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке - большой халы с изображением животных, относящийся к тому же периоду. Мы с гордостью можем говорить, что азербайджанские ковры нашли отражение в живописных работах художников эпохи Возрождения (это уже доказанный факт): «Мария с младенцем» нидерландского художника Ганса Мемлинга, «Послы» немецкого художника Г.Гольбейна, «Возвещение» венецианского живописца Карло Кривели. Все эти работы относятся к ХV-ХVI векам.
Виды ковров.
По технике изготовления азербайджанские ковры делятся на ворсистые и безворсные. Безворсные ковры связаны с ранним периодом развития ткацкого искусства. В целом, ковровое искусство в Азербайджане началось с создания безворсных ковров, лучшими образцами которых были «килимы». Безворсные ковры по стилю тканья, композиционной структуре, богатству орнамента и цветовой гамме делятся на 8 различных видов:
- палас, джеджим, лады, килим, шедде, варни, зили, сумах.
Ворсовые ковры, напротив, имеют более сложную технику вязания. Они создаются с помощью узловязания, способом «тюркбаф». Этот способ открывает широкое поле деятельности для узоров, сочетания цветов, сюжетов. Именно ворсовые ковры, вобравшие в себя всю красоту окружающего мира, мастерство и вдохновение мастера, ткутся и сегодня. Друг от друга они отличаются размерами: малые - халча, гяба, намазлыг, тахт-усту, дошанак и крупные - даст халы, гяба. Каждый из них имеет определенное назначение.
Ковродельческие школы.
По географической позиции, особенностям узоров, композиции, цветовому решению и техническим особенностям азербайджанские ковры условно делятся на 7 школ:
- Кубинская, Бакинская (Апшеронская), Ширванская, Гянджинская,
Газахская, Карабахская, Тебризская.
Можно было об этом написать больше. Но это для того, чтобы читатель имел маломальское представление. (Авторство принадлежит компании central Asiya Nravel)
А ещё помню, что у многих в домах были пиалы работы фабрики Кузнецова с разным орнаментом. Иногда орнамент украшали золотые рисунки, ободки. От этого они более ценились. Так вот на них тоже была большой спрос. Вообще кузнецовская посуда была в ходу, тогда меня этот вопрос не интересовал. Хотя у бабушки было два столовых сервиза кузнецовской работы, а у папиной сестры много пиал голубого и сиреневого (скорее розового цвета) с орнаментом. И к ни же полагались тарелки с таким же орнаментом. В них подавалось неизменные национальные блюда «пити» и «кюфтя-бозбаш». Чтобы объяснить появление столько пиал с маркой Кузнецовской фабрики в городах и районах Азербайджана, посмотрим предысторию.
"Кузнецовский фарфор" - российская марка со 100% мировым узнаванием. В Великобритании цены на чайные пары завода на аукционах доходили до 50000 фунтов. Чопорные англичане, верные своим чайным традициям, не представляющие ни дня без легендарного “файф о клок”, оценили безупречную работу и изысканный декор изделий фабрики Кузнецова. В Китае кузнецовский фарфор продавали - внимание! - как изделия древних китайских мастеров, и даже сами китайцы не видели разницы между хрупкими и изящными произведениями искусства своих «хрупких художников» и кузнецовскими изделиями. Говорят даже, что кузнецовский фарфор ценился выше - за непревзойденное качество. Фарфор фабрики Кузнецовых вытеснил из Турции и Персии западноевропейские марки, отправляя на Восток посуду, оформленную в восточном стиле (реверанс менталитету покупателей), экспортируя блюда для плова, пиалы, кальяны.
Так вот пиалы Кузнецовской работы тоже ценились и также как ковры. Специальное люди ходили во дворам и предлагали продать их по хорошей цене.
А эту картину можно было наблюдать почти до наших дней.
По дворам ходили точильщики ножей, ножниц и ножей для мясорубок. Они были всегда востребованы. Их точильное хозяйство напоминало ножные швейные машинки, в верхней части, вместо машинки были нанизаны разного размера и толщины точильные диски, которые приводились во вращение нажиманием ноги на педаль. Иногда выстраивалась целая очередь домохозяек, но затем ножи и другие атрибуты после обработки на точильных камнях были очень острые.
Обувь отдавали на починку в специальные маленькие будки, в которой сидел мастер. Под рукой у него находились разного цвета и размера куски кожи. Чуть толще – для подошвы, всех цветов шнурки, стельки и различного размера гвозди. На металлическую болванку в виде подошвы надевался башмак, принесённый для починки, и начиналось своеобразное таинство над ним.
А у многих возникнет логичный вопрос, а как жители знойного города обходились без воды гуляя по бульвару и паркам, просто находясь на городских улицах?
Тогда не было в таком количестве разливной воды разных марок и степени газировки, а потому особенно летом пользовались услугами продавщиц газированной воды. Это была своеобразная коляска с ручкой и колёсами. Чтобы можно было её передвигать по многолюдным улочкам. На длинных стеклянных сосудах с краником на конце заливали сироп. Рядом стоял баллон с газом, подсоединенный к кранику, из которого текла вода, которая благодаря газу газировалась, и содержимое стакана с сиропом вспенивалось, а вода охлаждалась с помощью кусков льда, помещённых в нижней части коляски. Следует отметить, что пользовались успехом те стойки для воды, где было больше склянок с разноцветным сиропом. Стаканы ставились по круглую подставку, которую приводили в движение рычажком. Получалась имитация маленького фонтанчика, над которым крутили стакан и считалось, что он отмылся. Но когда жара, все пользовались такими устройствами. Многие , наверное помнят фильм , снятый по по оперетте Рауфа Гаджиева «Ромео – мой сосед! Там показывают будку с газированной водой. А зазывала продавец поёт «m;;t;ri g;l, m;;n;ri ( Эй. Покупатель подходи). Я уже отмечал, что в начальные годы для охлаждения мороженного пользовались большими глыбами . напоминавшие шпалы кусками льда, который разбивали на кусочки. Чтобы мороженное не плавилось, подсыпали соль. Тогда лёд дольше оставался в крупинках, мало таял. Так вод тот же лёд использовался и для охлаждения воды. Позже появился, так называемый сухой лёд. От кусков испарялась углекислота, вода уже не образовывалась и не вытекала.
Будни двора.
Середина дворов была испещрена натянутыми верёвками, где после полоскания в оцинкованных больших тазах под краном, установленном в центре двора, и выжимки вручную, бельё развешивали на веревках, а чтобы провисшие под тяжестью белья верёвки не касались асфальтового покрытия двора, и чтобы можно было прогнувшись пройти под ними, верёвки подпирали специальными деревянными подпорками. На конце их был прибит большой гвоздь, чтобы верёвка не соскальзывала .
Иногда из раскрытых окон доносились звуки аккордеона и одна жительница двора задушевным голосом пела русские народные песни. Но были и те, кто ходили в музыкальную школу по классу фортепьяно и скрипки. У них в руках можно было увидеть специальную картонную, черную папку с ручками, на которой была вытеснена лира. Так что слышались и звуки фортепьяно, по особому звучала скрипка.
Небольшое дополнение по теме. Я ходила в музыкальную школу №6 и у меня была такая же папка. Ездили мы с мамой на троллейбусе. Я клала папку на сидение и садилась. Не буду вас утомлять. Просто однажды, я встала с сидения и не взяла свою чёрную с веревочными ручками папку. Дома мы её отсутствие хватились не сразу. Я переоделась. Мама покормила меня и я подошла к стулу, на котором неизменно и всегда находилась папку, но в этот раз её не было. Я расстроилась и пошла рассказать об этом маме. Мама была строгая. Но нас не ругала. Она молча оделась и поехала в троллейбусный парк. Через некоторое время в дверь постучалась соседка и в руках у неё я увидела свою папку. Оказывается она после нас села в троллейбус увидела папку и открыв её увидела мои данные. Но нам она принесла её много позже. Когда мама вернулась расстроенная, что никому из водителей не была передана папка, я её обрадовала, что папка нашлась и все ноты на месте. Потом мы переехали и я уже повзрослевшая, сама ездила на трамвае до ЦУМа, рядом с которым располагалась музыкальная школа. Немного о маршруте, так как сейчас этих трамвайных линий и некоторых объектов по ходу трамвая нет и в помине. Во-первых многим трудно представить, что по проспекту Азадлыг (бывшее название Проспект Ленина) было двухстороннее движение трамваев и легковых машин. Сейчас проспект расширили, двухсторонних трамвайных линий нет и в помине, только одностороннее движение машин и всё равно добираться из-за пробок нелегко. Короче трамвай шёл по проспекту Азадлыг и поворачивался около сабунчинского вокзала на улицу Басина, проезжал мимо зелёного базара, на месте которого сейчас проектные институты, а слева, ближе к консерватории располагалась табачная фабрика, сладковатый аромат от которой распространялся на определённое расстояние. Рядом была булочная, где только там пекли круглые булочки в разрез, которой клали взбитый вкусный крем. А булочка была густо посыпана сахарной пудрой. Трамвай доезжал до ЦУМа, где располагалась музыкальная школа №6.
Однако, вернёмся к основной теме повествования.
В полуподвальном помещении жил молодой русский парень, у него была аппаратура и колонки, которые он выносил вечером из окна, и во дворе раздавалась громкая музыка. Все уже знали, что начинаются танцы. Молодёжь разбивалась на пары и танцевала. Приходила молодежь и с других дворов. Подростки и малышня глазели на них. А взрослые сидели за неизменным чаепитием и наблюдали.
Дети тоже не теряли время. По вечерам натягивали на стену импровизированный из простыни экран. Все садились рядами на скамейках, а у кого был фильмоскоп выносил во двор и крутили кадр за кадром мульфильм или детский фильм, где под каждым кадром были титры и поручали кому-то читать их вслух.