С тех пор, как родился мой малыш, прошло без малого 7 лет. Я сейчас скажу банальность, которую говорят все новоиспеченные мамочки и все же… Валерик рос замечательным, славным , любознательным и очень нежным ребенком. Он приносил нам с мужем только радость. Самое страшное воспоминание за 7 лет – это роды, тяжелые болезненные. У Валерика была на редкость крупная головка (к слову сказать, и сам он был не маленький 4600 г «чистого золота» - в подарок). Поэтому после рождения своего «подарка», я целый месяц могла стоять , ходить или лежать. Сидеть, эскулапы строго запретили. Головка Валерика странным образом порвала все мои промежности, которые потом очень долго заживали. Ходила я тоже с трудом, неловко отклячивая зад и незаметно раздвигая ноги. Тогда муж, подшучивая надо мной, сказал, что я похожа на самку богомола. Я, конечно, немного пообижалась, но потом забыла о его неуместном сарказме т.к. все мое внимание целиком и полностью было посвящено ребенку, который стал для меня центром вселенной.
Вскоре мне разрешили сидеть, но было уже некогда, (как в общем то лежать и стоять). Походка выровнялась и стала больше похожа на бег лани в диких джунглях. Выматывалась я дико: к вечеру спина болела так, что ломило все остальные части тела. Было странное ощущение того, что будто я проглотила лом. Как только Валерик угоманивался, я без чувств падала на диван как полковая лошадь и вырубалась. Но не смотря ни на что, я все равно была самой счастливой мамашей на свете.
Мальчик рос очень смышленый. Он рано научился делать довольно непростые вещи: например, включать и переключать телевизор. Причем делал он это не по средством пульта, а вручную на самой плазме. Удивительно, что он обнаружил на ней такие кнопки, о существовании которых мы даже не подозревали.
Уже в 1,5 года он ловко чистил унитаз ершиком. Затем последний исчезал странным образом из туалета. Несколько раз я покупала новый, но все повторялось. В поисках потерянного, я носилась по всем углам, трясла ребенка, пытаясь узнать: где же ершик? Но безрезультатно. Свекровь, которая раза 2 в неделю наведывалась к нам с ревизией, находила ершики в неожиданных местах: в игрушках, в колошнице, а однажды, под подушкой мужа. На её закономерный вопрос: «Что это!» следовал закономерный ответ «Это мы играем!». Видимо, моя глупая улыбка с которой я это говорила добивала ее окончательно, и она в панике бежала из моего дома. А я кстати сказать в этот момент выдыхала.
Стоит ли говорить о том, что первое слово моего ребенка было матерным. Валерик подслушал его у соседа дяди Пети на даче, когда тот, (будь неладен старый пень со своим гнилым корытом) смачно выругался на никак не заводившийся «Москвич», какого-то там лохматого года выпуска. Мальчик стал из под тешка громко, четко и с особым выражением ,повторять это слово при моей свекрови, которая была преподавателем русской словесности в каком то замшелом и никому не известном ВУЗе. Та, услышав высказывания внука, театрально закатывала глаза и хваталась за сердце восклицая:
-Сережа, сынок, что он говорит? Откуда у него это?
Сережа сынок, как заяц вскакивал и бежал за валокордином, по пути отвешивая, оплеуху Валерику и брызгая слюной на меня. А я одним прыжком кенгуру подскакивала к ребенку, хватала его под мышку и неслась подальше от столь ранимых родственников, «пока не утихнет буря».
Свекровь, конечно, успокаивалась, но ее твердое убеждение, что «сын попал по полной» было непоколебимо. Естественно, своего единственного внука она любила. Всему виной была лишь я – грязнуля и неумеха, непутевая мать, жена и невестка как говорится в одном флаконе. Ведь я была полной противоположностью ей самой, а значит априори не подходила её сыну.
Первое время я пыталась как то понравиться ей, показать, что я тоже человек ничуть не хуже неё и её сына (красный диплом Ветеринарной Академии им. Скрябина гордо лежал на дне комода). Не проработав ни одного дня по специальности, я гордо заявляла:
-Я же мать! А на работу успеется!
На что свекровь возражала:
-Знаю я какая ты мать! Слава Богу, что ты не добрала баллы в медицинский. Тебя не то что к людям, к животным подпускать нельзя!
И все в таком духе.
Через 2 года семейной жизни, я перестала на нее обижаться. А еще через год, когда Валерик смачно ругался дядипетиным матом, радуясь тому, что бабушка «умирает со стыда» я вообще перестала обращать на нее внимание.
Но и это был не самый страшный период в нашей жизни.
(продолжение следует)