Касли 1962. Озёра Южного Урала
Очередной, второй заводской отпуск я провёл на озёрах в Челябинской области. Первый отпуск гостил на родине, в Рославле, как и все предыдущие, ещё армейские отпуска
Прошло уже два года как я уволен из армии, работаю на заводе, но всё ещё не усвоил нюансов гражданской жизни. Не знаю, что имею полное основание требовать в завкоме семейную путёвку в санаторий или дом отдыха.
Во второй отпуск тоже домой собирался, но не получилось и пришлось, по рекомендации знакомых, провести пару недель в Каслях у их родственников .
Слово Касли будило в памяти смутные воспоминания: что-то я читал про эту местность, чем-то она знаменита. И только оказавшись в городке вспомнил: это же центр чугунного художественного литья. Завод, известный всему миру по выставке в Париже, где был представлен большой разборный павильон собранный из литых чугунных завитушек – творение каслинских мастеров.
Сейчас этот павильон установлен в одном из музеев Свердловска. Это тоже я узнал на месте и пожалел, что не посмотрел его перед поездкой.
А здесь литые изделия из чугуна есть почти в каждом доме, у хозяев разные статуэтки стоят на настенных полочках.
Первую неделю мы провели в частном доме бывшего металлурга, вышедшего на пенсию. В бытность металлургом он был не простым рабочим, а кем-то из руководящего звена, в городке его знали все. Имя хозяина я не запомнил, да его в семье и не звали по имени, а просто «Дед».
Усадьба располагалась на берегу небольшого пруда, густо заросшего кувшинками и другой водной растительностью, но сообщающегося протоками с озёрами.
«Дед» имел лодку с мотором и досуг проводил на рыбалке, больше напоминающей браконьерство.
С пруду он ставил плетёные из лозы верши, а вот с сетями уходил на ночь на большие озёра. Рыбнадзор его не трогал.
Обычно на осмотр верш с ним выезжал и я. Выгрузив в лодку улов плыли до ближайшего магазина за водкой. Часть выпивали ещё на воде, остатки – причалив у дома.
Дело было в период очередной компании за трезвость и частенько в городе водки не было, а вина металлург не жаловал.
Однажды пришлось пилить за водкой через озеро Иртяш в «запретку» – посёлок номерного почтового ящика (Челябинск 40).
Я оставался у причала под надзором сидящего в будке «спасателя» в форме МВД, а дед бежал в ближайший магазин. Видимо у него и тут был блат – пропускали.
(Посёлок, спустя десятилетия, в «перестройку» получил имя – город Озёрск, но так закрытым и остался. Тогда же стало известно и о роли этого закрытого города в крупнейшей радиационной катастрофе – так называемом Восточно-Уральском радиоактивном следе (ВУРС).
На предприятии этого города атомщиков, с названием «Маяк» и взорвалось хранилище радиоактивных отходов, в результате чего была заражена площадь в несколько тысяч квадратных километров и снесены как опасные для проживания десятки деревень и посёлков.
Сейчас наиболее заражённая часть ВУРСа превращена в государственный заповедник где запрещена любая хозяйственная деятельность. Аварию называют ещё и «Кыштымской», но Кыштым и его окрестности никакого отношения к аварии на «Маяке» не имеют.
Мы всего этого знать не могли, хотя и попали в эту местность всего через пять лет после аварии.)*
Эти выезды «на рыбалку» и выпивки не очень нравились супруге и она уговорила Деда отвезти нас в более глухое место, подальше от соблазнов.
Пройдя по системе проток и озёр мы оказались на озере Сунгуль, где на его южном берегу, среди леса был когда-то посёлок. Сейчас от него осталось всего две избы. Стояли они на небольшом мыску, вдававшимся в озеро. Место называлось «Скит».
Жили в избах две пожилые женщины, одна из них нас и приютила. Дед, когда вёз нас к ним именовал их монашками.
Женщины держали коров и возделывали огородики с овощами. Было на огороде и пара грядок садовой земляники, впервые мною увиденной – до этого я знал только садовую клубнику.
Каждое утро откуда-то из-за островов на катерах приплывали за молоком «дачницы», со слов женщин тоже из какой-то «запретки». Что это за секретное поселение я узнал через неделю, совершив вылазку в город Вишневогорск, отстоящий от «Скита» на 7-8 километров, если идти по берегу. Там местные жители называли этот городок Челябинск 70.
(Этот город после получил название «Снежинск». Это был тоже один из центров атомного производства и был не менее опасен чем «Маяк»)**
В этой глуши мы провели две недели.
В моём распоряжении была небольшая лодка с каноистским веслом, по-местному – шитик.
Шитик протекал и мне пришлось после первого же использования проконопатить его и просмолить гудроном. После этого мог брать в лодку и трёхлетнюю дочь Светлану.
Каждую зорьку я отходил на шитике метров 40-50 от берега и рыбачил. Чебачки клевали на хлеб, а вот окуни только на червей.
Питались мы кашами, молоком и рыбой, причём рыбой – в неограниченном количестве. От такой пищи, скорее всего от рыбных блюд, у нас стали побаливать желудки и пришлось сходить в Вишнёвогорск с целью приобрести мясные консервы
На лодке я не решился и пошёл по береговой тропке в обход залива. До города было километров 7-8 и я обернулся за три часа. Закупил консервов, круп, разных сладостей и городского хлеба по которому мои женщины тоже соскучились.
До конца пребывания этих продуктов вполне хватило, а рыбу вообще из меню исключили. Мы её сушили на противнях в русской печи, продержав сутки в соляном растворе. Привезли домой целый мешок вяленых окуньков.
В один из дней разыгрался шторм. Я рыбачил в бухточке прикрытой мысом, куда ветер и волны не проникали. Зато за мыском валы, украшенные пенными гребнями, неслись беспорядочными грядами. И с каждой минутой шторм усиливался.
В какой-то момент в поле моего зрения оказалась лодка с гребцом и двумя пассажирами, пляшущая на волнах на фоне острова, лежащего в полукилометре напротив моего мыска.
Гребец не боролся с валами, поставив лодку носом к ним, как поступил бы каждый, а грёб по ветру, то взлетая на валы, то скрываясь между ними. Периодически лодку догоняла волна и обрушивалась в неё через сидящих на корме.
Стало тревожно за бедолаг: лодка неминуема должна была заполнится водой и пойти на дно.
Его маневр мне стал понятен, когда лодка ткнулась в берег острова – он, видимо, и гнал туда, решив просто выбросится на берег и переждать шторм на этом необитаемом острове. Маневр удался и в секунды рыбаки оттащили лодку от набегающих волн. .
Как они провели ночь можно лишь догадываться, шторм утих только к утру.
Вывозили нас так же на моторке – «дед» прибыл в срок, как договаривались. Из Каслей уехали на следующее утро. Я жалел об одном – не выбрался посмотреть как делают фигурное чугунное литьё.
Уже позже я узнал, что при заводе существует музей «каслинского литья», вот его посетить тоже следовало.
Одну небольшую статуэтку нам подарили хозяева. Это был чёртик на подставке, «делающий нос» ладонями с растопыренными пальцами.
Не знаю как моим дамам, но мне такой отдых не понравился.
В следующий отпуск я уже путёвочный турист – шагаю на Кавказе из Осетии в Грузию через Рокский перевал. Ещё через год – по Полонинам Закарпатья.
А дальше, на протяжении 30 лет, все отпуска – в спортивных туристских путешествиях.**
1963г.
*,.. ** – добавил при редактировании.