Спаниель собака русская

 

      Ход лосося на побережье ждали все, даже те, кто не считал себя рыбаками. Я не знаю ни кого, кто был бы равнодушен к его икре. Икорный промысел был чем-то сродни старательству, с той лишь разницей, что нерест рыбы явление кратковременное.
      
      Олег, уже в середине лета начинал готовиться к путине - проверял снаряжение, улаживал вопросы с руководством на работе, обхаживал вертолетчиков, от которых зависел трафик на Остров и обратно. Вариант заброски по воде он тоже прорабатывал, но как запасной, ибо страдал непереносимостью качки.

      В состав команды, с которой Олег четвертый год вылетал на речку, входили: завгар Сергеич – сорокалетний крепыш и весельчак; Андрей Палыч, – грузный, пенсионного возраста интеллигент, с жиденькой бородкой, и бывший ЗК Василий, сверстник Сергеича, который по начитанности ни чуть не уступал Палычу, но выгодно отличался от последнего растущими из правильного места жилистыми руками. Притирка характеров после «разлуки» в межсезонье, с каждым годом проходила в бригаде все быстрее, с «минимальным нагревом трущихся поверхностей», и тем легче, чем богаче были уловы.

      Два дня ждали погоду. Только «открыли небо» - борт перехватили медики. Ни чего не оставалось, как фрахтовать МРБ*, грузить на него скарб и, разместившись на грязном полу крохотного кубрика втягиваться в изнуряющий ритм качки.
Печальное известие об отправке геликоптера на материк, застало членов команды в здание аэропорта, аппетитно уплетающих подвезенный сыном Сергеича только, что приготовленный его же супругой соус со свиными ребрышками. Пятым членом их команды в этом году был черно-белый с поразительно умным взглядом карих глаз, русский спаниель Пыж, которого Олегу подарили друзья-охотники. Хозяин запретил напарникам кормить кобеля, опасаясь за его самочувствие в полете.

      Пыжа Олег взял с тривиальной целью – предупреждать о появлении медведей. Для их же «отпугивания», в случае прямой агрессии, он прихватил свою одностволку.

      Сказать, что катер качало – все равно, что попытаться одним словом описать свои ощущения во время осмотра гастроэнтерологом. За бортом творилось, что-то жуткое: в иллюминаторе поочередно вырисовывались то пенистое варево волн, то зловещая иссиня-черная мгла неба. Все, кто был в кубрике сидели на полу, и лишь Олег лежал на нем в позе зародыша, прижимая к себе Пыжа, очумевшего от ранее невиданной им стихии. Вся команда, вперемежку с упавшими с полки книгами, баяном, какими-то коробками, совалась по кубрику в «унисон» волнам, нещадно болтавшим кораблик.

      Олегу было плохо. Он горько жалел о том, что опрометчиво наелся вкусного соуса, наравне со всеми запивая его «бабайкой»*. Товарищи по бригаде, вначале сопровождавшие шутками очередной удар волны, приутихли и пялились каждый в свою выбранную на стене точку, пытаясь стабилизировать тела относительно горизонта.
Случилось то, чего Олег опасался – его стошнило. Друзья, сочувствуя мученику, понимающе отводили взгляды, а тот, не в силах сдержаться, «метал харчи».

      И тут произошло нечто! Пыж, изголодавшись перед предстоящим полетом, сначала казалось, брезгливо обнюхал лужу под боком у своего хозяина, вдруг принялся уплетать ее содержимое.

      Зрелище, моментально вызвало у всех присутствующих рвотную реакцию. Дальше, все происходящее, напоминало кормление матерыми волками своего щенка на логове. Безудержный смех членов бригады друг над другом, прерывался утробными рычаниями их желудков. Пыж, отягощенный количеством съеденного, к тому же содержащего остаточную дозу алкоголя, осоловел и, повиливая хвостиком, приставал к мужикам со своей собачьей любовью.

      Когда подходили к Острову шторм явно убавил ярость и все выползли из вонючего нутра МРБ на палубу, подставляя свои бледные, изможденные лица свежим порывам ветра и соленым, бодрящим брызгам океанской волны.

      Высадка на берег прошла штатно, благо фьорд, в который зашел бот, был закрыт от волн, они гупали о берег где-то за отвесными стенами бухты. Забегая наперед, скажу, - в дальнейшем погода благоволила, балуя солнечными, по-летнему теплыми днями, и лишь утрами бывало, чувствовалась, приближающаяся стынь северных широт.

      Заняли одну из комнат «пустошки» - казармы, давно брошенной погранцами заставы, оборудованную заходящими на Остров по разной нужде людьми в комфортную ночлежку. Неудобство причиняли лишь крысы, которых на заставе обитало неимоверное количество. Первые дни вся команда, включая Пыжа, боролась над сокращением их поголовья. Метод «отстрела на приваде» придумал Олег: в 15 метрах, напротив окна, выставлялось дырявое ведро с пищевыми отходами. Пахучая «солянка» словно магнитом притягивала грызунов, и только опускалась ночь, они собирались вокруг привады в плотную кишащую массу, с верещанием пытаясь взобраться в ведро, по головам друг друга. Из форточки выставлялся ствол ружья, кто-то включал фонарик - освещал крысиное кубло. Лучшим результатом было 11 грызунов с патрона.

      Утром бригада уходила на речку, оставляя на базе дежурного, который отвечал за сохранность вверенного имущества, (в первую очередь от обитавших в округе медведей), и готовку пищи. Рыбы не было, лишь одинокие «разведчики», заскакивали в русло речки. Друзья приуныли, время шло, тара под икру оставалась пустой, и единственной отрадой было блуждание по отливу в поисках выброшенной на берег заокеанской дребедени, среди которой не редко встречались и вполне пригодные в быту вещицы, такие как плетенные из лески рыбацкие сети, диковинные бутылочки, зажигалки и прочее. Нередко попадалась фирменная обувь, но большой удачей было найти её пару.

      В зоне видимости невооруженным глазом, на серой глади океана изредка возникали силуэты рыболовецких шхун, чаще японских. От «наших», покрытых рыжей ржавчиной, они отличались яркой раскраской. Вид этих, безнаказанно снующих в Российских территориальных водах, судов, вызывал у бригады безысходную грусть по утраченным имперским позициям. Но больше мужики негодовали от того, что японцы беспардонно хапали рыбу, которую они ожидали в устье речки. Одна, крайне обнаглевшая «японка», второй вечер подряд вставала на рейд у входа в бухту. Свое возмущение и боевой дух вся бригада, не ленясь, демонстрировала неприличными жестами в ее сторону.

      Наконец, когда Олег оставался дежурным, бригада с запозданием вернулась на базу пропитанная рыбной слизью. «Пошла», - сдержано объявили друзья. «Завтра все уходим на реку – надо наверстывать упущенное. Скоро возвращаться, а мы икры даже на расчет с летунами не взяли», - обсуждали они предстоящий день.

      Кета шла густыми косяками, и Олег с Сергеичем трудились без перекуров, выбрасывая ее на берег, на котором орудовали ножами Палыч с Василём, без устали вспарывая серебристые брюха, доставая зернистые ястыки. Работали, пренебрегая даже медведями, шастающими поблизости.

      Тем, более уже ни кто не замечал ватные клочья тумана, поднимающиеся в фиолетовых распадках, еще не тронутых первыми солнечными лучами, ни кого не завораживали словно покрытые зеленым бархатом, лбы сопок, величественно возвышающихся в голубой дымке острова, ни кого не восхищала лазурная даль, выглядывающего между базальтовых скал океана, переливающегося серебристыми чешуйками ряби…

      На базу возвращались в темноте, еле волоча ноги, цепляющиеся за жесткие стебли бамбучника. У входа в бухту светилась бортовыми огнями японская шхуна, на которой звучала мелодичная музыка. Не было сил готовить ужин, а потому перекусили кто чем, и попадали спать. Олегу снился сон: он стоял в русле реки, по которому сплошным потоком поднимался лосось. И не было видно воды, только спины рыбин настойчиво стремящихся к своей вожделенной цели.

      Рассвет застал бригаду в суете сборов. Обжигаясь, хлебали густой суп из консервов. Шхуна соседей стояла на том же месте. Где-то мерно шумел прибой, в сторону устья реки летели вереницы бакланов. Олег зашел в «нужное» сооружение, сколоченное по прибытию взамен старого, развороченного медведями, и тут же выскочил из него, истошно зовя товарищей. Те, не сомневаясь, что на него напал медведь, вылетели из казармы, кто с ружьем, кто с топором, кто с табуретом. Олег, стоял возле открытой двери сортира, тыча пальцем в вырезанные, на ее внутренней стороне, белеющие свежей древесиной, иероглифы. Пыж, не понимая, с чего начался этот сыр-бор, на всякий случай отрабатывал хлеб - метался вокруг с грозным лаем.

      Собрали «военсовет». Ни кто не сомневался, что вчера, пока бригада порола пуза кете, японцы, наблюдавшие за лагерем с борта шхуны, высадили на берег свой десант. Чем они тут занимались, можно только гадать. Из вещей ни чего не пропало, видимых сюрпризов, за исключением столбика витиеватых знаков на двери туалета, не обнаружено, но границы Родины были нагло нарушены противником. Коль достойный ответ они дать не могли, решили организовать оборону Русского берега. Для этого, вновь установили вахту на базе. Дежурному, кроме прежних обязанностей вменялось и патрулирование береговой полосы бухты.

      Когда старпом шхуны, благоухая парфюмом, поднялся на освещаемый утренним солнцем капитанский мостик и посмотрел в бинокль на берег, азиатский разрез его глаз стал шире. На крыше, брошенной русскими пограничниками казармы, ярко алел красный флаг, (подобрать достойные куски материи для Российского триколора бригада не смогла). На берегу стоял раскрашенный в полосы аля пограничный столб, а по отливу туда-сюда ходил человек в форменном бушлате, в шлемофоне, с ружьем на плече, с рюкзаком из которого торчало что-то наподобие антенны радиостанции. Рядом с ним, на коротком поводке семенил каплоухий собакен.

      Василий оказался единственным в бригаде обладателем формы, которую он выменял по случаю у прапора погранца. Умница Пыж, проникшись важностью данного мероприятия, послушно ходил у ноги, безропотно выполняя команды Василия, которым он от нечего делать, обучил пса за утро. Вскоре шхуна снялась с рейда и больше вблизи бухты не появлялась.

      С тех пор прошло два десятка лет. Давно уже нет Палыча, он покоится на Кунашире. Сергеич растит внуков на Сахалине, Василий, уехал в Хабаровск, присматривать за престарелыми родителями и ходили слухи, снова попал в «казённый дом». Красавчик Пыж, героически погиб спустя год после описанных выше событий в когтях медведицы некстати встретившейся Олегу на тропе в зарослях стланика. Остров, же, всем известно, по-прежнему остается Русской территорией и в этом, уверен Олег, есть заслуга и его бригады.


МРБ – малый рыболовецкий бот
Бабайка – японская водка (местн.)



Фото из инета.