Из сборника "Воспоминания военного связиста 70-х."
На фото - я (в центре) с офицерами узла связи главного военного советника, Кабул 1980 г.
Задумываться о дальнейшей службе после возвращения из Афганистана я стал где-то за полгода до ее планового завершения. К тому времени в так называемом Советском микрорайоне Кабула на огромном пустыре, через дорогу напротив нашего дома, в котором я жил в общежитии для офицеров и прапорщиков, афганцы настроили много новых пятиэтажек. Туда переселили и некоторых офицеров с нашего узла. Я стал жить там в одной квартире с майором Н. В Союзе он служил в автомобильных войсках, а в Кабуле преподавал на какой-то кафедре в военной академии. Ее слушатели и наши там советники-преподаватели часто привлекались к участию в боевых операциях в различных провинциях. Афганские военнослужащие стойким героизмом в бою совсем не отличались и советники могли оказаться в самой опасной ситуации и даже попасть в плен. Душманы жестоко пытали и издевались над захваченными шурави*, и чтобы не оказаться, расстреляв все патроны, у них в руках, майор в карманах своего пиджака (а он часто ходил в гражданской одежде) всегда носил россыпью несколько патронов для себя. Когда полетел домой в отпуск, в аэропорту Шереметьево даже попал из-за этого в неприятность. Оказалось, что пара патронов провалилась под подкладку пиджака и собираясь в путь, он, как обычно измотанный на службе, этого не заметил. Зато их сразу же обнаружили при проверке таможенники, а потом в отдельной комнате раздели до гола и прощупали каждый шов одежды, не говоря уже о багаже.
Его командировка в ДРА заканчивалась немного раньше , чем у меня и, вернувшись из отпуска, он за бутылкой коньяка рассказал о своей поездке и в том числе о том, что, заехав в управление кадров своих войск в Москве, успешно позаботился о месте дальнейшей службы. После ДРА он хотел служить в Прибалтике, в Риге и чтобы воплотить желание в жизнь, в качестве сувенира привез своему кадровику в десятке * для его жены афганскую дубленку, заранее обговорив ее покрой и размер. О том, что некоторые благоразумные офицеры задумывались о местах своей дальнейшей после Афганистана службы и принимали соответствующие меры, я уже слышал и раньше. Но был тогда еще не до такой степени искушен в таких делах, не умел заранее благодарить нужных людей, в нужной ситуации, а даже наоборот, морально категорически отвергал, как в прочем и в дальнейшем, такие методы. Поэтому и не стал звонить кадровикам в Управлении кадров НС ВС и пытаться связаться с тем, кто будет определять мое новое назначение, чтобы привезти ему «сувенир» в виде дубленки, или магнитолы в подарок. А когда командировка закончилась, полетел в Союз так ничего существенного на всякий случай и не прихватив с собой.
В Москве мне для начала нужно было прибыть в 10 главное управление МО, к нашему куратору, с ним я успел за два года хорошо познакомится по телефону. Он выдал мне нечто вроде обходного листа- нужно было получить временное удостоверение личности (личные документы я сдал перед отлетом в Афганистан в октябре 79-го замполиту у себя в части), получить денежное довольствие за все время командировки, заплатить в парткоме партийные взносы за этот срок и зайти еще в какой-то кабинет на собеседование.
По существующему тогда порядку советским специалистам, работающим за границей в так называемых развивающихся странах, (в социалистических существовала своя система оплаты) за границей зарплату начисляли в инвалютных рублях. Но на руки выдавали местную валюту исходя из курса инвалютного рубля на мировой валютной бирже, который незначительно колебался от месяца к месяцу. Общую сумму в местной валюте можно было брать не всю, а часть. Оставшиеся инвалютные рубли оставались на счету специалиста и при его убытии в Союз выдавались ему на руки в виде чеков внешпосылторга. Если кто не знает, в те годы в стране существовала сеть торговых точек «Березка» (это в Москве, в других республиках, они назывались по другому, напримр в УССР- «Каштан») - закрытые специализированные магазины, где можно было за чеки свободно купить самые престижные дефицитные товары: импортную одежду, обувь, радиоаппаратуру, бытовые приборы и даже автомобили, которые, как известно в то время в свободной продаже отсутствовали. Ну, а по старому месту службы специалисту начислялась зарплата согласно занимаемой за границей должности, в обычных рублях. Поэтому за два года моей командировки в ДРА, у меня накопилось на счету около 4000 советских рублей, с учетом того, что частично мою зарплату по доверенности получала жена. Было очень приятно получить такую, как мне казалась, солидную сумму "на халяву" (я ведь получал зарплату в местной валюте в Кабуле). Правда и партийные взносы составили тоже немалую долю,10 % - почти 400 руб.
Кстати, еще в Кабуле, расписываясь в общей ведомости за чеки, накопившиеся за два года на моем счету в финотделе штаба Главного военного советника, я был приятно удивлен огромной итоговой сумме в несколько тысяч, и невольно обратил внимание на действительно огромные суммы, которые получали советские гражданские специалисты, завершившие свои командировки одновременно со мной. Цифры у них составляли не тысячи, а десятки тысяч. Ведь даже обычная медицинская сестра в кабульском госпитале получала такой же оклад , как я, на майорской должности.
В указанном кабинете какой-то полковник, не назвавший свою должность, видимо политработник, долго расспрашивал меня не столько непосредственно о службе на нашем узле связи, сколько об обстановке в аппарате главного военного советника вообще. Его интересовали в том числе всевозможные слухи. В качестве наводящего, он задал вопрос, не слышал ли я, что по приказу Главного военного советника генерала-армии Майорова в Ташкент раз в неделю летал пустой АН-12, на котором его жене привозили кефир? Его в Кабуле купить было нельзя, продавали только молоко и то, сухое, в пакетиках.
Насчет самолета я ничего не знал. Хотя как-то правда случайно услышал от жен советников, что супруга Главного, после прилета в Кабул, потребовала от сотрудников библиотеки (при штабе ГВС) до нее никому не выдавать новые поступавшие через посольство пользовавшиеся тогда большим спросом журналы: «Здоровье», «Работница», «Вокруг света», «Наука и жизнь», которые получив, долго читала сама, видимо забывая возвращать в библиотеку.
Полковник еще долго пытался выяснить у меня что-нибудь интересное, но в силу своей постоянной занятости на службе, интересоваться бытовыми вопросами жизни советников и их семей в микрорайоне мне было просто некогда. А знакомить его с техническими и организационными вопросами обеспечения связи не имело смысла, он просто ничего бы не понял.
После расчета с «десяткой», меня направили в отдел кадров НС ВС СССР, который тогда располагался в третьем доме минобороны, на Фрунзенской набережной. Полковник, к которому я наконец попал был уже, как мне тогда казалось, в солидной возрасте, немногословен и, как будто даже был не особенно рад встрече. Возможно я отвлекал его от каких-то своих более важных дел. Он куда-то постоянно выходил, доставал и перекладывал какие-то документы на столе, кому-то звонил и отвечал на звонки сам. Когда все-таки дошло дело до меня, выяснилось, что ничего конкретного он предложить не может, а скорее сам ждет моих предложений. Наш разговор производил на меня какое-то странное впечатление. Я почему-то считал, что отдел кадров должен принимать решение о моем использовании, исходя из имеющихся возможностей и моих личных качеств. Казалось, что к моему приезду, все уже должно было быть подготовлено и мне останется только получить предписание к новому месту службы. А тут все оказалось совсем не так. Я должен был сам предлагать какие-то варианты, как будто бы последние полгода только и занимался тем, что подыскивал себе хорошее место службы. Но, интересно, откуда в Кабуле я мог знать какие и где есть вакансии в Союзе и на что можно рассчитывать? Прослужив два года на узле связи главного военного советника и получив, на мой взгляд, неплохой опыт обеспечения действующей связи в сложных условиях боевых действий, я наивно полагал, что его можно и нужно как-то использовать в войсках.
Но, как потом оказалось, это было всем совершенно безразлично и никого совсем не интересовало.
Много лет спустя, в беседах с моими ровесниками, служившими в Афганистане в других родах войск, и принимавших непосредственное участие в боевых операциях, я узнал, что и их встречали в новых местах совсем не с восторгом. Часто новые однополчане относились к ним с некоторой завистью и даже подчас с неприязнью. Ведь «афганцы», как правило, были награждены орденами и медалями и получали существенные льготы, в том числе преимущества при поступлении в академии вне конкурса, покупке дефицитных товаров, например, автомашин, которые в очень ограниченных количествах тогда выделялись в воинские части. Все это , естественно, за счет тех офицеров, которые терпеливо и иногда очень давно ждали своей очереди.
Полковник рассказал, что по существующим правилам, поскольку я служил начальником станции, а это была инженерная должность, рассчитывать получить командную уже не мог. То есть, например, назначить меня, майора, командиром батальона, или начальником его штаба, он не может. А то, что я до этого на полевом узле ГШ четыре года командовал взводом, не учитывалось, ведь это была внештатная должность! Поэтому, даже с каким-то огорчением полковник объяснил, что толком и не знает, где же меня можно использовать.
- Ну может быть хотите начальником лаборатории в училище связи в Кемерово, или Ульяновск?
- Странно, - думал я, - прослужить почти 7 лет, и пойти уже майором опять на капитанскую должность, на которую моих однокашников посылали после окончания училища, еще лейтенантами? Неужели мой опыт никому не нужен, и я заслужил только, чтобы все начать сначала? Видимо, как писали в книгах, это только после Великой отечественной войны офицера, получившего в боевых условиях воинское звание, учитывая его опыт, назначали на должность выше предыдущей.
К тому времени я уже неделю был дома и понял насколько сильно устал за два последние года, как морально, так и физически. Еще лейтенантом мне часто приходилось слышать, что уволившиеся в запас по возрасту офицеры, только тогда ощущали, расслабившись, насколько они устали на службе. Некоторые даже заболевали от этого. Недаром в армии ходила такая поговорка: «снял портупею – и рассыпался».
И вот теперь я убедился в правдивости этого сам.
Мало того, что за последние 2 года вынужден был постоянно недосыпать, питаться кое-как, работать почти круглосуточно месяцами без отдыха.
Главное было в том, что все это время нужно было быть под серьезной не только физической, а еще психологической и моральной нагрузкой.
Ведь приходилось совершать как правило в сложных и опасных условиях в любое время суток, и днем , и ночью иногда по несколько раз в неделю полеты по всей стране ( у нас было около 11 точек, при афганских дивизиях и корпусе по всем провинциям), а также поездки по моим станциям ЗАС, расположенным в разных районах Кабула и его окрестностях ( до 4 мест размещения) для восстановления связи и ремонта аппаратуры, контроля несения службы моими подчиненными. При этом необходимо было всегда носить с собой оружие: пистолет, автомат, гранаты и средства уничтожения секретных документов и аппаратуры и быть готовым к их применению в любой, самый неожиданный и непредсказуемый момент.
В тоже время мы постоянно находились под угрозой разносов, выговоров и нагоняев от многочисленного начальства: начальника узла связи, подполковника Шапошникова, советника по связи ГВС генерал-майора Кот, заместителей Главного военного советника генерал-лейтенантов Черемных и Самойленко, которые очень часто посещали узел связи и общались с дежурным помощником начальника узла связи, обязанности которого мне приходилось выполнять бывало даже сутки через сутки. Претензии и замечания обычно высказывались в грубой форме, часто с нецензурной бранью и криком. На узле связи постоянно была напряженная нервная обстановка. Причем нагоняя можно было ожидать откуда и за все, что угодно.
Характерен такой случай. Как –то утром мне по городскому телефону позвонил заместитель ГВС по политической части генерал-лейтенант Самойленко. Я как раз только заступил дежурным по узлу связи Алмаз (этот узел был расположен рядом со зданием Министерства обороны ДРА). Естественно, разговор начался с мата, среди которого с большим трудом удалось понять, что оказывается по каналам телевизионной сети в советском микрорайоне, где жили гражданские специалисты и военные советники с семьями (женами и детьми) в то утро зазвучала нецензурная речь. Еще в начале 80 года на территории бывшего офицерского клуба афганской королевской армии, на которой располагался наш узел связи ГВС, мы установили ретранслятор каналов советского телевидения и вот теперь вместе с звуковым сопровождением передач по ним звучал родной мат. Оказалось, что в это время на узле связи «Опера», располагавшемся рядом с дворцом Амина на окраине Кабула, связисты полка связи 40 армии настраивали свои радиорелейные станции. И частота передачи их служебного канала совпадала с частотой приема звукового сопровождения телевидения в микрорайоне. Естественно я позвонил дежурному по узлу связи «Опера», в состав которого эти релейные станции входили, попросил разобраться со своими починенными и призвать их к порядку. Вопрос был решен оперативно, но как говорится, осадок надолго остался.
В общем же такие вещи случались регулярно и держали нас в постоянном напряжении, что, естественно, не вселяло бодрости и не придавало нам уверенности в своих силах. Ведь давно известно, что если человеку постоянно твердить, что он недоумок, не умеет и не хочет работать, он поневоле сам станет так думать.
И вот теперь, в Москве накопившаяся усталость давала о себе знать. Тут люди жили совершенно обычной , мирной и спокойной жизнью. Ночью можно было спать восемь часов, а не два или три часа в сутки, зная, что никто не разбудит по тревоге и не придется нестись в противоположный конец города, под несмолкаемые автоматные и пулеметные очереди со всех сторон. Что не нужно будет сидеть старшим рядом c водителем в санитарке* под автоматом аскера*, направленным мне в лоб, и просить судьбу, чтобы он случайно не нажал на спусковой крючок. Или что бы кто-то случайно не перепутал пароль, который нужно было сообщить афганскому бойцу для проезда по городу в ночное время на машине.
Тут днем можно спокойно ходить по улицам, зайти в парк, и просто посидеть на скамейке. И не нужно лететь к черту на кулички, в какой-то Герат, или Кундуз на вертолете, или самолете, стараясь не думать, пролетая мимо горы, что вот сейчас с нее нас изрешетят пулеметными очередями и умереть быстро не получится, а придется долго, наверное, пару минут падать в сбитом вертолете, или самолете, если он конечно не взорвется в воздухе раньше.
Теперь же хотелось только одного, наконец просто отоспаться за 2 года, отдохнуть и прийти в себя.
И поэтому, сидя в кабинете кадровика-полковника я думал, о том, чтобы все это поскорее кончилось. Пусть посылают, куда хотят, лишь бы определились побыстрее.
В отпуске я не был с 79 года. А так как в ДРА он составлял 45 суток , не читая дороги, то по идее имел право на 90 дней за 80 и 81 годы и тридцать за 82-й, то есть в общем на 4 месяца.
С другой стороны, если меня пошлют в другой город, придется переезжать. Скорее всего квартиру на новом месте сразу не дадут, придется снова ждать неопределенный срок, снимая жилье. А, следовательно, опять устраиваться и адаптироваться на новом месте. И тут уже будет опять не до отдыха.
Поэтому я отклонил все первые предложения полковника и тупо твердил, что ехать в военное училище, да еще на капитанскую должность, не испытываю никакого желания, после почти 6 лет службы в действующей воинской части связи. Мне хотелось бы использовать полученный опыт, но сам совершенно не знаю какие в войсках есть для этого возможности. Поэтому, если нет других предложений, то хотел бы вернуться обратно на телефонный центр в свою часть.
- Ну, хорошо, подумайте, сегодня уже поздно, давайте приходите завтра с утра и продолжим, - сказал он наконец.
Дома перед сном, я не раз вспомнил наш разговор. Казалось, что полковник как-то постоянно медлил, что-то от меня ждал. Почему все-таки не предложил ничего действительно серьезного, соответствующего моему новому званию? Неужели в войсках связи укомплектованы уже все майорские должности? Может быть, действительно, ждет какого-то знака внимания, в виде сувенира? Но у меня ничего существенного нет. Хотя,…разве что китайскую авторучку подарить? Но не обидется ли, может быть это для него слишком дешевая безделушка? Перед отъездом я купил в качестве сувениров для офицеров нашего отделения, моих бывших сослуживцев, пару коробок (по 10 штук) с китайскими авторучками с золотым, (точнее с псевдозолотым) пером, они в Союзе пользовались большим спросом, т.к. смотрелись эффектно и престижно. В комиссионке их можно было купить рублей за 25, что по тем ценам было недешево.
В конечном итоге на следующий день я взял с собой одну авторучку и чувствуя себя очень неловко, вручил полковнику, что-то пробормотав о сувенире из Афганистана.
К моему удивлению, его отношение ко мне теперь заметно изменилось. Стало намного сердечнее, доверительнее. Судя по всему, по времени мы не были ограничены и поэтому он посоветовал съездить в мою прежнюю часть, на полевой узел связи, непосредственно к ее командиру и попроситься служить к нему. И если вопрос решиться положительно, полковник с удовольствием был готов оформить туда документы. Такая постановка вопроса меня немного опять удивила, но делать было нечего. И на следующий день с утра был уже в части, в Химки-Ховрино.
Только много лет спустя я понял, что та поездка была изначально обречена на неудачу. Даже если в части и была свободная майорская должность, то мне ее никогда бы не дали. Там наверняка был свой претендент - капитан, а скорее всего даже не один. Не говоря уже о желающих со стороны.
О том какая была в те времена ситуация с продвижением по должностной лестнице в моей бывшей части я узнал через несколько лет, когда мне обратился мой однокашник по училищу связи, Николай С. Он после окончания училища тоже, как и я получил назначение на капитанскую должность на нашем полевом узле связи. Правда ему не пришлось покомандовать 4 года взводом, как мне. Почти сразу стал инженером отделения и без задержек получил капитана. Но когда подошел срок присвоения очередного звания, майорской должности в части ему предложить не смогли, или не захотели. Искать место в другой воинской части вообще никто не собирался. Перехаживая срок, он был вынужден через друзей и знакомых заниматься поиском должности сам. Но мало того, даже когда я нашел ему такое же, как у меня место военпреда на промышленном предприятии, командование не захотело отпускать отличного инженера, он ведь был на своем месте уже просто незаменим. А какой же начальник с легкостью отпустит такого офицера? Не зная, что делать в сложившейся ситуации Николай несколько раз звонил мне и спрашивал совета, что делать дальше. Оказалось, все получилось, как у меня когда-то с присвоением капитана (см. мой рассказ «Порядок присвоения воинского звания») - он попал в замкнутый круг. В части ему говорили, что им нужен запрос с нового места, а там требовали, чтобы запрос сделали из отдела кадров воинской части. И чтобы состыковать кадровиков ему пришлось приложить серьезные усилия и потерять очень много времени.
Ну, а тогда уже новый, незнакомый мне, командир нашей части полковник К. вежливо сообщил, что мой опыт очень полезен на Полевом узле связи Генерального штаба, но к сожалению у них свободной майорской должности нет. И в конечном итоге на следующий день я опять вернулся к моему кадровику на Фрунзенской набережной ни с чем.
На этот раз предлагать мне что-то новое он уже не стал, а обрадовал, что вынужден тогда доложить об отклонении всех предложенных мне вариантов начальнику отдела кадров НС ВС СССР, полковнику Ш. И, вернувшись от него после доклада, сообщил, что тот решил сам заняться моим трудоустройством и ждет меня утром следующего дня у себя в кабинете.
Наша беседа с Ш. началась также с вопроса о моих пожеланиях и протекала несмотря на мою несговорчивость в доброжелательном тоне. Наконец, когда полковник перечислял какие-то должности, о которых я не имел ни малейшего, или очень смутное понятие, я спросил, а где находятся организации, или воинские части, где мне предлагается служить, он с легкой усмешкой широко провел правой рукой вдоль стены за моей спиной. Обернувшись, я увидел там огромную, на всю стену карту Советского Союза. Это привело меня в некоторое в замешательство. Стало понятно, что мои неуклюжие, робкие попытки остаться в Москве скорее всего окажутся бесполезны.
В это время, полковник внимательно изучавший одновременно мое личное дело, с некоторым удивлением спросил:
- А, ваша жена, что киевлянка?
- Да, товарище полковник, закончила Киевский педагогический институт.
Намного позже я узнал, что он сам был из Киева, а его дочь тоже вышла замуж за выпускника нашего киевского училища связи, который закончил его, правда, на несколько лет позже меня, и служившего в это время уже в Москве.
Несколько лет спустя я встретился с ним на моем новом месте службы, куда он попал , как и я, вернувшись из заграничной командировки в Африку.
Полковник улыбнулся. Это совпадение чем-то видимо ему очень понравилось.
- А вы сейчас где живете?
- в однокомнатной квартире, мы получили ее незадолго до моей командировки в Афганистан.
Ход мыслей полковника мне начинал нравиться. Неужели думает все-таки меня оставить в Москве?
- А чем она у вас занималась до рождения ребенка?
- Была секретарем командира воинской части на Соколе. Дело в том, что из-за отсутствия московской прописки мы долго не могли найти ей работу, никто не брал. А тут через знакомых в Киеве нашли подполковника, который ее взял к себе.
- Интересно, а сейчас куда бы она хотела устроиться на работу? Скажем если бы мы предложили ей опять пойти служащей к нам в управление, согласилась бы? Мне как раз очень нужна сотрудница, имеющая опыт работы в воинской части.
Смысл вопроса я уловил мгновенно. Если полковник предлагает моей жене место в Москве, то уж понятно, что и мне вынужден будет найти что-то здесь же.
- Конечно, согласилась! – не задумываясь ответил я.
- Ну, почему вы так уверены, а вдруг ей не нравится канцелярская работа и она мечтает о большем?
- Знаю, товарищ полковник. У нас в семье я решаю такие вопросы.
Такой ответ полковнику понравился еще больше, его глаза прямо-таки засветились в улыбке. Было очевидно, он считал, что в семье, к тому же офицерской, решающее слово должно принадлежать мужчине.
- А где она сейчас, что делает?
- Да, дома сидит, ждет моего назначения.
- Хорошо, давайте сейчас позвоним ей и спросим. Какой у вас домашний телефон?
- Только бы была дома, - подумал я, продиктовав номер.
Но к нашему обоюдному сожалению на первый и второй вызов ответа не последовало.
- Наверное пошла с сыном, ему два с половиной года, гулять во дворе. Но скоро должна подойти, пора уже обедать.
- Хорошо, у нас сейчас тоже обед по расписанию, так что я пойду перекушу. А вы можете пока сходить в столовую, тут рядом на набережной есть неплохие и дешевые кафе. А в 14 часов приходите, продолжим.
Выйдя из здания, я бросился искать ближайший телефон -автомат. В те годы сделать это было иногда не очень легко. Стояли они не всегда близко, там где хотелось бы. Часто были неисправны: вандалы вырывали телефонные трубки, ломали номеронабиратели, иногда аппараты заглатывал монеты без соединения. У исправных телефонов бывало даже собиралась очередь желающих позвонить.
Главное нужно было чтобы жена к моменту моего звонка успела вернуться домой и я смог бы ее проинструктировать, как разговаривать с полковником, чтобы блестящая предложенная им идея не сорвалась.
Наконец, к минут через 20 мне удалось найти исправный телефон-автомат и дозвониться.
- …я сейчас был у начальника отдела кадров, полковника, он собирается тебе предложить какую-то работу в управлении. Ты же понимаешь, если они дадут работу в Москве тебе, то и меня значит тут оставят. Так что сразу соглашайся. Все, пока. Нужно не опоздать и быть у него до окончания обеденного перерыва!
Все получилось так, как мне и хотелось бы. На вопрос полковника, не хотела бы она работать в управлении начальника связи, жена ответила, что сама не может принять решение, хотела бы поговорить с мужем, как он скажет, так и будет. Такой ответ тем более очень понравился начальнику отдела кадров и он тут же назначил ей время для встречи. Забегая вперед, скажу, что должность он ей предложил хорошую - помощник начальника отдела одного из управлений начальника войск связи МО СССР.
Закончив разговор, он сразу же снял трубку внутреннего телефона и набрав номер, вызвал кого-то из своих подчиненных.
- Николай Владимирович, для вот этого майора нужно подобрать должность в военном представительстве, желательно у Терешкина…, - сказал он вошедшему молодому подполковнику.
- Но, там у нас пока нет свободной должности, - ответил тот, явно не выразивший от этого предложения большой радости. Видимо у него были свои виды на это место.
- Ну, ничего, майор все равно сейчас будет в отпуске, а за это время как раз что-нибудь освободится. Так что пока его оформи где угодно за штатом, а к концу отпуска поставишь на должность. Вы когда были последний раз в отпуске? , - обратился он ко мне.
- в 79 году, то есть не использовал отпуск в 80 и 81 году,
- У вас в Афганистане было положено отдыхать 45 суток, так что в целом это 90 суток, без учета проезда к месту проведения. За 82 год у вас отпуск пропадает, так как у нас больше трех месяцев отдыхать нельзя. Так что как раз за это время мы оформим назначение на должность.
Оставалось лишь сожалеть, что по каким-то непонятным для меня и лишенным на мой взгляд логики, правилам, меня лишали очередного отпуска за 82 год. Задавать полковнику вопрос по этому поводу, а уже тем более даже чем-то проявить свое недовольство было бы непростительной глупостью.
В кабинете подполковника я задержался недолго. Выдавая мне через некоторое время проездные документы в Киев к месту проведения отпуска и отпускной билет, он спросил где я живу, и далеко ли это будет от метро Калужская, где располагалось мое новое место службы.
- Впрочем, если вам будет далеко туда ездить, мы подвберем что-нибудь поближе. В общем, после отпуска звоните мне, я расскажу куда и к кому подъехать.
_______________________
* "Шурави" - афганское название советских специалистов и военнослужащих Советской Армии времен войны в Афганистане (1979—1989).
* "Санитарка" - автомашина УАЗ 452, использовалась на узле связи ГВС для различных служебных целей.