Свой досуг зимовщики 1 КАЭ разбавляли шутками, байками и грубоватыми каверзами.
Что ж, еще Беллинсгаузен ведал, «что веселое расположение духа и удовольствие подкрепляют здоровье; напротив, скука и унылость рождают леность и неопрятность, а от сего происходит цинготная болезнь» («Двукратные изыскания...», 1831; 1949).
Признанными шутниками считались авиаторы, а среди них механик Вася Мякинкин – «Теркин 1-й КАЭ», по отзыву Бориса Втюрина. «Если слышишь в кают-компании взрывы хохота, – значит там Вася Мякинкин».
. К примеру, бортмеханик Мохов начинает медленно: «Вот... у меня были… пингвиньи яйца…». Шустрый и быстрый на слово Мякинкин тут же встревает: «Саня, а свои куда дел?»
Или же случай с фотограмметристом Николаем, пришедшим на вечеринку к авиаторам и застрявшим у них на трое суток.
Когда он, наконец, собрался домой и сообщил об этом хозяевам, Вася Мякинкин огорченно воскликнул: «Ну ты, Коля, и трепач!»
На что Николай удивленно спросил: «Почему?»
– «А потому. Ты уже третий вечер говоришь, что пора домой, и все никак не уйдешь!»
Так гостем и закрепилось с тех пор прозвище «Коля-трепач».
Своеобразным юмором и даром рассказчика обладал также бортмеханик Чагин, тот самый, что первым увидел подходящее для станции Мирный место на мысе Мабус.
Он мог рассказывать, например, неискушенному слушателю с самым серьезным видом: «Летим с Кашем на льдину. Самолет перегружен, но делать нечего, садимся. Вдруг видим: поперек льдины пошла свежая трещина. А мы на подсосе, и вверх нам уже не уйти. Тогда я включаю реверс, даю задний ход, и мы благополучно садимся на целой половине».
Кстати, и замечательный полярный летчик Алексей Каш в шутку представлялся "Алкаш".
Михаил Чагин также вспоминал, как вкручивал журналистам на Севере, что там, мол, уже вывели морозоустойчивых пчел, собирающих нектар под снегом.
Или что весной на Чукотке случилась бескормица, и они разбрасывали с воздуха большие тюки сена.
Случившийся в аэропорту столичный газетчик поинтересовался – для чего?
«Да, понимаешь, – ответил Чагин, – нашли в тундре живого мамонта. Гоним его теперь к железной дороге, ну и на пути сеном подкармливаем».
Михаил Иванович даже схлопотал выговор, ибо тот наивный журналист кинулся за подробностями к начальству.