Алатырский свояк.
Познакомился я с этим человеком, еще в свой первый приезд в Басово, к родителям моей жены. Пока я гостил у тещи, он несколько раз приходил вместе с парнями из Баева, на свидание, к младшей сестре моей жены Любаше работавшей здесь стрелочницей. Теща бывало, приглашала его пить чай как будущего мужа ее дочери. Хотя другие сельские парни, приходили в Басово пограбить вагоны, Нефедов Василий, как звали моего будущего свояка, похоже не интересовался этим делом, по крайней мере, мне никогда не приходилось видеть, чтобы он этим занимался. Это был низкорослый, очень добродушный кудрявый крепыш, которого больше прельщала выпивка, да вкусная еда, чем лазание по вагонам. Еще летом, перед моим отъездом в Казань, он взял с меня слово, что зимой, я должен буду обязательно приехать в Баево, на его свадьбу с сестрой моей жены. Поэтому, в первой половине зимы, мы с женой снова приехали в Басово, откуда на следующий день отправились на деревенскую свадьбу в соседнее село. Пересекавший железную 1. дорогу Баевский овраг, почти под прямым углом отходил от нее к северу, а на расстоянии примерно дух километров, резко сворачивал вправо. Сразу позади свернувшего в сторону оврага, и располагалось село Баево, дома которого образовывали одну длинную улицу идущую вдоль его склона. Сперва, дорога шедшая от Басова, проходила мимо сельского кладбища, на краю оврага, затем спускалась вниз а потом выходила в центр села. Впервые в жизни, мне представилась возможность побывать на настоящей сельской свадьбе, где все происходило по старинным, заведенным еще в древности обычаям. В мероприятии принимало участие практически все село, так как все жители, в той или иной мере были связаны родственными узами с семьей жениха. По старинному обычаю, на заборе дома где проходило мероприятие, была вывешена шкура коровы, которую родители жениха зарезали к свадьбе. Всевозможную стряпню которой были заставлены столы, похоже люди готовили всем селом, так как постоянно приносили в дом, все новые порции пирогов и других вкусных закусок. Общаясь с местными, я выяснил, что не только свадьбы у них проводятся с соблюдением старинных обычаев, но и покойников провожают в мир иной по особым правилам, несмотря на то, что Мордва уже давно стала Христианами. Когда в селе хоронили например мужчину, то еще до недавнего времени, жена провожая мужа клала ему в гроб топор, и другие инструменты, которыми человек пользовался при жизни. Если человек был курящим, то его снабжали папиросами, и спичками, и обязательно клали в гроб бутылку водки, в надежде, что он сможет ей воспользоваться. А еще жена клала в гроб комплект чистого нательного белья, и прощаясь говорила мужу, вот тут справа я положила тебе новое белье, когда старое испачкается не забудь надеть чистое исподнее. Женщин хоронили тоже с соблюдением древних традиций, только отправляя в мир иной, снабжали ножницами, веретеном, вязальными иголками и мотками шерсти. Пробыв на свадьбе всего два дня, мы с женой отправились назад в Басово, так как приехали сюда только поздравить молодых, а уже на следующий день нам нужно было выходить на работу. Перебравшись через овраг, и проходя мимо сельского кладбища, жена захотела зайти на него, проститься с сельским пареньком, которого за два года до этого забила до смерти железнодорожная милиция. Этого щупленького не по годам паренька по прозвищу Пипа, милиция поймала когда он забрался в вагон, и увезла в Алатырь. Там его сильно избили, и через три дня после возвращения в село паренек умер. Младшая сестра жены, вышедшая замуж в Мордовское село, еще несколько лет жила в доме мужа, приходя в Басово на работу. Здесь же на разъезде работал стрелочником, и муж старшей сестры моей жены Бояркин Анатолий, который ходил сюда на работу тоже из Баева. Вспоминается такой случай, когда летним вечером, мы с его женой Надеждой скидывали с вагона арбузы, таская их в посадку около железной дороги, а он работая в тот день на выходной стрелке в сторону Алатыря, и не видя издалека кто лазит по вагонам, доложил дежурному по разъезду, что в середине стоящего состава кто то забрался в вагон. Хотя они с женой к этому моменту уже почти развелись, по крайней мере, к этому дело шло, но вряд ли он стал докладывать дежурному о происшествии, если бы знал, что закладывает свою собственную жену, перебравшуюся жить к родителям. Пока я сбрасывал по просьбе Надежды арбузы, из хвоста поезда подошли два мужчины, которых заинтересовало, что мы здесь делаем. Как оказалось это были два Грузина сопровождавших вагон с вином. Увидев, что мы сбрасываем с поезда арбузы, они расстроились, заявив, что у них в Грузии, таким образом, воруют картошку с вагонов, а эти арбузы им надоели и дома. Еще несколько раз мы с женой приезжали к ее родителям в Басово, после чего, руководством железной дороги видимо было решено ликвидировать этот разъезд. По крайней мере, вскоре тестю с тещей дали служебное жилье в Алатыре, и они переехали туда. Теперь они жили в коттедже на две семьи, в районе бумажной фабрики, а вскоре переехали ближе к железнодорожной станции, оставив прежнее жилье своей дочери Надежде. Моего свояка Василия, тесть тоже перетащил за собой в Алатырь, устроив работать в железнодорожную бригаду заместителем машиниста мотовоза. Теперь мой свояк, гонял по железной дороге на небольшой машине с краном, раскладывая новые, или собирая старые шпалы. Ему тесть тоже добился выделения служебного жилья около бумажной фабрики, только на другой стороне железнодорожного полотна. Вскоре после переезда Василия в Алатырь, стало понятно, что в случае необходимости, он тоже может ловко лазить по железнодорожным составам. Однажды сидя со свояком во дворе его дома мы увидели, что на путях остановился железнодорожный состав, который видимо, отказались сразу пустить на станцию. Весь состав состоял из открытых платформ заставленных новенькими тракторами Беларусь. А давай утащим один комплект инструментов которые везут с каждым трактором предложил свояк, мне дома они не помешали бы. Сказано сделано, мы подошли к составу, и Василий показав на деревянные ящики лежавшие под каждым трактором сказал, вот именно в них, лежат наборы ключей и другие инструменты. Забравшись на платформу, он выволок один ящик из под трактора, затем мы вместе спустили его на землю, и уволокли к нему на двор. В ящике действительно оказались наборы торцовых, и гаечных ключей, монтировка, зубило с молотком, и трех литровый термос из алюминия с завинчивающейся крышкой. Возьми себе хотя бы термос предложил свояк, будешь носить в нем воду, когда поедешь в Марийские леса. Да зачем мне сдалась эта железяка возразил я, ведь проще носить воду в пластиковой бутылке, которую можно просто сжечь после использования, а эту бандуру, придется всегда таскать обратно домой. В связи со свояком, у тещи дома произошел и еще один курьезный случай. В это лето, мы с женой приехали в гости уже с двумя сыновьями, которые называли меня естественно Папой. Услышав это, свояк отозвал меня в сторону и сказал, слушай, скажи своим детям, чтобы называли тебя пока вы находитесь в Алатыре, Отец или Батя, так как папа, на Мордовском языке означает ё..ный. Местные услышав это слово подумают, что мальчишки тебя так обзывают. Пришлось прислушаться к его совету, и наказать сыновьям, чтобы называли меня в Алатыре правильно. Теща во все время знакомства с ней нигде не работала, занимаясь только домашним хозяйством. Если в Басове у нее было большое хозяйство, корова, куры, сад, то в Алатыре, имелся всего лишь небольшой огород около дома, в котором мало что росло. В каждый наш приезд в Басово, она выходила на крыльцо, и просматривала проходившие мимо дома вагоны очередного грузового поезда. Читая сделанные на вагонах мелом пометки, она точно могла сказать, что в каждом из них везут. И когда определяла, что в этом составе имеется вагон, в котором везут Грузинское вино, брала дома стеклянную бутыль, и бежала к тому месту где он остановился. Бутыль для вина, у нее тоже была особенная, на стенке было выдавлено тринадцать литров, хотя в емкость помещались все пятнадцать, при заливке жидкости под завязку. Поэтому купив у сопровождающих груз разливное вино, она всегда получала два литра бесплатно. Такой халявы, в Алатыре у нее уже не было, но и здесь после нашего приезда в гости она нашла выход. Просто пошла на железнодорожную станцию, и сказала дежурившим там милиционерам, что на запасных путях стоят цистерны со спиртом, который они как ей известно, воруют, и пьют, поэтому если не хотят чтобы она сообщила об этом их начальству, то пускай и ей принесут домой ведерко спирта. Проще говоря, теща так сильно напугала железнодорожную милицию, что тем же вечером они сами принесли ей требуемый спирт. Правда точно знать о милицейских делах теща вряд ли могла, просто ей на этот раз повезло, а милиционеры видимо действительно лазили за спиртом, раз так сильно испугались разоблачения. Пока родители жены жили в Басове, вопросов почему отправляясь в гости, нужно везти с собой целый чемодан колбасы не возникало, ведь там негде было купить дефицитные продукты, но когда они переехали в Алатырь оказалось, что и там с покупкой еды тоже туго. Несколько раз, я по просьбе тещи ходил в магазин расположенный рядом со станцией за хлебом, и ни разу не смог его купить. Кроме водки, дешевых папирос, соли и селедки в магазине ничего не было. Правда если местный житель подходил к продавщице, и что то шептал ей на ухо, то из под прилавка доставалась буханка хлеба. На резонный вопрос, почему этим людям вы отпускаете хлеб, хотя в наличии его вроде бы нет, она отвечала, а они его купили, когда он еще был в продаже, и просто бегали домой за деньгами. С остальными продуктами, в Алатыре оказалось так же плохо, как и с хлебом. Маленьким детям нужно было хотя бы изредка готовить молочную кашу, поэтому жена стала посылать меня за молоком в ямскую слободу, где тоже имелся магазин. Но мои походы за молоком, оказались такими же неудачными, как и за хлебом. Мало того, что идти до ямской слободы, почти на краю города было далеко, но и здесь оказался точно такой же магазин, как и около железнодорожной станции. Еще издалека, я увидел около него довольно внушительную очередь, которая как оказалось, ожидала подвоза каких либо продуктов. Заняв очередь, я тоже стал дожидаться когда привезут молоко. Из разговоров местных жителей я узнал, что вчера они тоже зря прождали целый день, а в магазин так ничего и не привезли. А что же будет сегодня, удивленно спросил я. До обеда ничего не привозили, и похоже сегодня тоже придется уйти ни с чем, ответили местные жители. Почти до вечера просидев около магазина, я злой отправился домой, где предложил жене уехать обратно в Казань, ведь там хотя бы продукты в магазинах есть. Узнав о проблеме с молоком, теща сказала, что завтра с утра, пойдет на станцию, и купит молоко у торговок, которые из деревень приезжают на рынок на пригородных поездах. Но как оказалось, осуществить это было тоже достаточно сложно, ведь таких женщин с бидонами молока, уже ждали постоянные клиентки, которые тут же на станции, скупали все привезенное из деревни в город. В конце концов, теща нашла на окраине города тетку имевшую корову, у которой стала покупать необходимое внукам молоко. Каждый раз приезжая в Алатырь, я удивлялся тому, как люди, живя в такой дыре, не имея возможности купить себе даже еды, считают жизнь в таких условиях нормальной. Каждый раз меня не покидало ощущение, что оказавшись здесь, я перенесся на несколько десятилетий в прошлое. Об этом говорило все, и старинный деревянный вокзал, и жилые кварталы, застроенные деревянными частными домами, и используемые в быту печи на которых готовилась еда, чугуны и ухваты. Для полной картины не хватало только обутых в лапти людей, а всех остальных признаков старины, было можно сказать даже в избытке. Единственными каменными строениями в городе, была старинная церковь в центре города, да цеха паровозоремонтного завода расположенного рядом с железнодорожной станцией. Такой же безрадостной казалась и местность вокруг города, вдоль и поперек изрезанная оврагами, с небольшими островками чахлого кустарника. По словам тестя, случилось это, из за специфической принадлежности города еще в момент его постройки. Построенный вскоре после завоевания Казани, Алатырь был форпостом, защищавшим завоеванные земли от вторжения врага, для чего здесь организовали массовое изготовление стрел и копий. Мало того, что сам город, и крепость были деревянными, так еще больше древесины шло на изготовление оружия. Поэтому со временем весь лес вокруг Алатыря вырубили, и единственный его участок, под названием Чуварлейский бор, сохранился вдоль дороги выходящей из ямской слободы на запад. Этот старый сосновый лес, с толстыми высокими деревьями говорит о том, что прежде они росли в большом глухом лесу, а теперь длина этого участка всего два, или три километра, а ширина метров двести. После появления в арсенале огнестрельного оружия, вырубка деревьев продолжилась, так как теперь в Алатыре делали ружейные ложа и приклады. Еще один участок леса, так называемая Васильсурская дубрава, сохранился на берегу реки Суры, протекающей мимо Алатыря. Его не вырубили окончательно видимо по той причине, что там, в основном растут дубы, которые не шли на изготовление оружия, а в настоящее время, этот лес объявлен государством национальным заповедником. Несмотря на то, что Чуварлейский лес имеет маленькие размеры, в нем еще с дореволюционных времен имеется свое лесничество. Далее тесть, родившийся и выросший в этих краях, рассказал интересную историю, связанную как с ямской слободой, так и с Чуварлейским бором. По его словам, в ямской слободе еще до революции появился разбойник по фамилии Батин, которого все окрестные жители боялись. Банда Батина, занималась разбойными нападениями на большой дороге около Чуварлейского леса, а так же кражей и угоном чужого скота. По словам тестя, Батин даже имел знакомство с Татарским бандитом Шакуром, которому переправлял для продажи украденный скот. Из Казани в Алатырь шел обратный поток ворованного скота, который сбывался на местном рынке. После прихода Советской власти, вольная жизнь для Батина закончилась, и он переключился на борьбу с образованием в этих краях колхозов. Ездил со своими людьми по окрестным деревням, и стыдил мужиков решивших записаться в колхоз. Однажды на дороге около Чуварлейского бора, он отобрал коня, у представителя Советской власти, ехавшего в соседнюю деревню на собрание. Приехав в деревню раньше ожидаемого жителями агитатора, он оставил на крыльце деревенского клуба своего вооруженного винтовкой товарища, а сам прошел внутрь помещения. Пока он убеждал местных жителей отказаться от вступления в колхоз, до деревни смог добраться обворованный им на дороге активист. Поняв, что люди, ограбившие его на дороге находятся в деревне, он смог настроить местное население против бандитов. Только бандит успел написать на стене мелом, здесь был Батин, как на его товарища стоявшего на крыльце, напала толпа мужиков вооруженная вилами и лопатами. Охранника на крыльце скрутили, а Батин выскочив в окно, бросился бежать в сторону Чуварлейского леса. Следом за ним бросилась разъяренная толпа мужиков, возглавляемая приехавшим из города активистом. Бандита загнали в лес и продолжали преследовать там. Тут на беду Батина, в той стороне, куда он бежал, показался лесник с ружьем, и городской активист стал кричать ему, что ты смотришь, стреляй, это же местный бандит, по которому давно пуля плачет. Лесник выстрелил, и сразу же наповал убил бандита. Когда тело Батина привезли в ямскую слободу для опознания женой, она заявила, что это не ее муж, и она впервые видит этого человека. Так трагически закончились похождения знаменитого Алатырского разбойника. Еще достаточно много тесть рассказывал о временах предшествовавших началу второй мировой войны. По его словам, когда еще до нападения Гитлера на Советский союз началась Финская война, то местное Мордовское население на фронт не брали, так как их язык был схож с вражеским, и они понимали, о чем говорит противник. За несколько дней до отъезда в Казань, сестра моей жены Люба, предложила нам несколько дней пожить у них дома. Вот здесь и случилась история, связанная с моим свояком, о которой я собирался рассказать. Помнится, мы сидели с ним вечером во дворе, греясь на опускавшемся к горизонту летнем солнышке. А что бы нам не провернуть какую либо денежную аферу вдруг предложил Василий. Я не понимаю, о чем ты говоришь, сказал я. Да у нас с соседом есть разрешение на заготовку дров, поэтому можно было бы подзаработать, если ты согласишься нам помочь. Правда, разрешение нам выдали еще несколько лет назад, но когда его выписывали, то не поставили дату сказав, что мы это сделаем сами, когда соберемся ехать за дровами. Так вот по этой не заполненной бумажке, мы уже несколько раз ездили с соседом пилить лес, и если ты дашь согласие помочь, то можно еще раз сгонять за дровами, которые мы продадим, а деньги разделим меж собой. А что давай сказал я, мне все равно нечего делать, может хоть в этом деле смогу тебе помочь. Эй рыжий, подойди ка сюда разговор есть крикнул Василий соседу, копошившемуся в своем огороде на другой стороне коттеджа. Обойдя дом, к нам подошел высокий, тощий парень, с ярко красной всклокоченной шевелюрой. Он действительно был ярко рыжим, так как даже лицо было усеяно множеством крупных красных веснушек. Слушай, сказал свояк подошедшему соседу, мы тут хотим, в эти выходные сгонять еще раз за дровами, поэтому ты со своей бензопилой нам будешь нужен. Она как у тебя в рабочем состоянии поинтересовался Василий. Конечно работает, ответил сосед, да и идея провернуть в выходные шабашку меня вполне устраивает, только не совсем понятно, на чем мы привезем дрова в Алатырь. Об этом можешь не беспокоиться сказал свояк, с водителем мотовоза я договорюсь сам, а чтобы привезти побольше дров, прицепим к машине спереди, и сзади, по открытой платформе. У самого мотовоза есть платформа с краном, да плюс еще будут две платформы дополнительно, на которые получится загрузить несколько машин дров. Переночевав у свояка, мы с женой снова перебрались к тестю. Он узнав, что на следующий день, мы с Василием собираемся ехать на заготовку дров, даже не отреагировал на эту новость, хотя по работе был непосредственным начальником свояка, и мотовоз который мы собирались использовать тоже подчинялся ему. Рано утром, Василий прибежал в дом тестя, и сказал мне, чтобы я шел на станцию, и грузился в мотовоз стоящий на запасных путях, где меня уже ждет его сосед по дому, а сам он побежит на станцию, договариваться с дежурным диспетчером, чтобы нас выпустили на линию. Минут через пятнадцать он тоже подошел к мотовозу и сказал, что дежурная на пульте, разрешила нам пристроиться в хвост уходящего со станции поезда, и ехать за ним в пределах видимости. Правда она наказала свояку, чтобы мы все делали скрытно, не светясь на главном пульте управления расположенном в Казани. По словам свояка, чтобы выпустить мотовоз на основную ветку железной дороги, ему пришлось подарить дежурной плитку шоколада. Не забыли эти товарищи и о себе, так как в кабине мотовоза уже лежали кульки с едой, приготовленной тещей, и его женой, и трех литровый термос с разливным красным вином. Без каких либо проблем мы выехали со станции, пристроившись в хвост грузового поезда, и переехав по мосту через бурную реку Суру, поехали вслед за составом к месту, где они намеревались пилить дрова. Пока мы, то прибавляя, то снижая скорость, ехали за грузовым эшелоном, Василий рассказал, что по правилам, в задачу железнодорожных бригад входит очистка прилегающей к железной дороге территории от каких либо насаждений, поэтому им достаточно просто получить разрешение на вырубку деревьев вдоль полотна на расстоянии пятидесяти метров от него, чем железнодорожники постоянно и пользуются. Поэтому они могут не только купить у железной дороги уголь, но и заготовить себе дров на зиму, которые обходятся им почти даром. Миновав несколько небольших станций стоящих на голых пустырях, мы наконец добрались до мест, где по обеим сторонам железной дороги рос лес. Вот на следующей станции, загоним мотовоз на запасной путь сказал Василий, и будем около нее пилить дрова. Перед въездом на станцию, он спрыгнул на землю, и попросил стрелочника направить нашу технику на запасной путь. Затем он сходил к дежурному по станции, и предупредил его, чтобы он по ошибке не загнал сюда другой состав. Водитель остался охранять свою машину, а мы втроем, забрав привезенные на мотовозе инструменты, и моток толстой проволоки, отправились за пределы станции пилить лес. Меж собой свояк с соседом договорились, что будут брать только березовые дрова, оставляя на месте сосну и другие деревья. Сперва, рыжий пилил стоявшие вдоль железной дороги березы, а мы со свояком, с помощью длинных шестом помогали им падать в нужном направлении. Затем старые толстые березы, в пределах пятидесяти метров от путей закончились, и чтобы не таскать дрова к железнодорожному полотну издалека, Василий решил пилить деревья на опушке леса, явно дальше разрешенного расстояния. Здесь уже рос густой лес, поэтому несколько спиленных берез, облокотившись на стоящие рядом деревья, не захотели падать на землю. Да и черт с ними заявил рыжий, нам проще спилить другую березу, чем ронять застрявшую. Когда по их прикидкам, мы спилили нужное количество деревьев, рыжий стал распиливать стволы на куски по полтора метра, а мы со свояком вооружившись топорами стали обрубать тонкие ветки. Толстые сучья, и верхушки деревьев, сосед свояка тоже спиливал своей бензопилой, поэтому нам с Василием оставалось не так много работы. Самая тяжелая фаза работы началась после того, как все деревья были распилены на куски. Теперь предстояло их перетащить, и сложить около железнодорожного пути. Отложив в сторону уже ненужные инструменты, мы втроем стали перетаскивать бревна к железной дороге. Чтобы было проще грузить дрова на мотовоз, бревна в центральной части кучи складывались в пачки, которые связывались проволокой, с помощью которой их можно было поднять краном. А спереди, и сзади связанных в пачки дров, бревна просто сбрасывались в большую кучу. Еще засветло закончив подготовку дров к погрузке, мы отправились на станцию, где свояк пошел к дежурному, договариваться насчет выделения времени для погрузки. Но его переговоры ни к чему не привели, и вскоре вернувшись на мотовоз он сказал, этот мужик не хочет давать нам пятнадцать, или двадцать минут для погрузки дров, заявляя, что у него очень плотный график и по железной дороге один за другим идут составы. Не помогло даже предложение оставить у него в журнале запись, что мы собираемся раскладывать вдоль полотна новые, и собирать старые шпалы. Кто поверит в такую запись, сказал дежурный, если сегодня выходной день. Посовещавшись еще немного, мужики решили предложить дежурному в качестве взятки свое вино вместе с термосом. По их прикидкам, такой подарок, мог помочь уговорить дежурного, на время остановить движение по железной дороге. На этот раз я пошел на станцию вместе с остальными, ведь если договориться получится, то нужно будет как можно быстрее загрузить дрова, и снова вернуться на запасной путь, освободив дорогу для проезда поездов. Предложение отдать дежурному вино подействовало, и он согласился, на пятнадцать минут остановить движение поездов по железной дороге. Ты беги к мотовозу, сказал свояк водителю, подгоняй машину к стрелке, и попроси, чтобы стрелочник сразу выпустил тебя на основной путь. Вы вдвоем с рыжим, бегите к месту погрузки сказал он мне. А я, как только дежурный отключит щит управления, заберу у него ключ, и тоже поспешу к вам грузить дрова. Минут за пятнадцать, мы должны будем убраться с основного пути. Когда мы с соседом свояка подошли к подготовленным нами дровам, светофор на подходе к станции загорелся красным, и почти сразу к месту погрузки подъехал мотовоз. Мы с рыжим, начали спешно забрасывать на открытые платформы подготовленные бревна, а прибежавший к мотовозу Василий, стал вместе с водителем, поднимать с помощью крана, связанные проволокой пачки дров, и ставить их на платформу перед кабиной водителя. В самый разгар погрузки, со стороны станции прибежал дежурный, и стал говорить свояку, что пятнадцать минут уже прошло, поэтому пускай он отдаст ему ключ от щита управления, ведь его из за нашей шабашки могут выгнать с работы. Ничего я тебе не дам заявил Василий, если хочешь, чтобы мы быстрее освободили пути, помогай грузить дрова, ведь я все равно не уеду отсюда, пока полностью не загружусь. Наконец спустя минут двадцать погрузка была закончена, и мотовоз снова вернулся на запасной путь, освободив железную дорогу для проезда поездов. Как только мы снова остановились напротив помещения, где сидел дежурный, ему позвонили из Казани, и стали спрашивать, почему на его участке произошла задержка в движении поездов. Видимо не зная как отвечать начальству, он предложил Василию самому ответить на звонок, и объяснить, почему произошла задержка в движении составов. После грозного выговора из Казани, на задержку поездов среагировал и Алатырь. Дежурившая там женщина, которой еще утром свояк подарил шоколадку, не выбирая выражений, и матерясь по громкой связи, стала обвинять его, что он не выполнил ее рекомендаций не светиться на железной дороге, поэтому она приложит все возможные усилия, задержав мотовоз на этой станции до понедельника. Ну что ребята, возможно нам здесь придется просидеть еще пару дней, сказал вернувшийся на мотовоз свояк. Завтра, когда дежурный в Алатыре сменится, я еще раз попробую договориться вернуться назад, а эта тетка на нас так обозлилась, что ночевать в любом случае придется здесь. И действительно, ночь провести нам пришлось на этой маленькой станции, разместившись на лавках, и полу в кабине мотовоза. На следующее утро Василий снова позвонил в Алатырь. Заступивший на смену новый дежурный очень удивился, узнав где мы застряли, поэтому обещал нам организовать проезд до станции. Как и прошлым днем, он предложил пристроиться сзади к грузовому поезду, и таким образом незаметно вернуться в город. В Алатырь мы приехали в воскресенье, в первой половине дня и загнали груженный дровами мотовоз на самый дальний от станционного здания путь. Василий побежал по ближайшим к станционным путям частным домам, предлагая им прямо здесь у дороги сбросить краном пачку дров. Несколько таких пачек, мы разгрузили прямо здесь у путей, получив за них плату в виде денег, или спиртного с копченой колбасой. Сосед свояка сбегал куда то, и пригнал к железнодорожному полотну две грузовых машины, которые мы загрузили березовыми бревнами. С покупателями дров, у них видимо все было оговорено заранее, так как до обеда мы уже распродали все привезенные бревна, и Василий предложил проехать на мотовозе на железнодорожную ветку, идущую вдоль берега Суры, и там, в спокойной обстановке, обмыть успешное завершение операции и разделить заработанные деньги. Когда мы распили полученную в качестве платы водку, и я получил на руки двести рублей, что было значительно больше месячного заработка рабочего за месяц, меня уже пьяного, но довольного результатом, свояк довез на мотовозе почти до дома тестя. Здесь меня встретила моя жена Таисия и сказала, давай быстро пей чай если хочешь, и собирайся идти в баню которую моя мать тебе натопила. Она похоже осталась довольна моим неожиданным заработком, так как усиленно суетилась около меня, рассматривая ссадины на плечах оставленные березовыми бревнами. Уже к среде мы собрались ехать обратно в Казань, но когда покупали билеты на станции, то обратили внимание, что выбившиеся из за нас из графика поезда, все еще идут с большим опозданием, минут на двадцать, или даже тридцать.
Использованные материалы.
1. Фото автора.