Работа над ролью опубликовано

Neivanov
        опубликовано       ZA-ZA N152

Ваш покорный слуга 19 лет играл в любительском театре у профессионального режиссёра.
Наш режиссёр — Феликс Харам, требует творческого отношения к своей роли и именно в плане работы над ролью бухгалтера Хирина я и придумал своему персонажу биографию, чтобы играть не слова из текста, а живой образ.

И ещё одно маленькое пояснение: этот рассказ - не является пересказом пьесы. Напротив, это дополнительно придуманные подробности образа, как дополнение пьесы для исполнения данной роли.

Итак, биография персонажа Х, придуманная мной.



   Родился Хирин (далее — Х) в семье потомственных сапожников, одним из которых и ему полагалось стать с годами. Вернее, так: отец был сапожником, а мать считала себя в семье всегда белой косточкой, так как, благодаря своей привлекательности, была взята продавщицей в захудалый обувной магазин. К сожалению, через лет 5 магазин закрылся, однако на меньшее она не соглашалась и более не работала.

Х в своей семье играл классическую роль белой вороны — руками делать ничего не умел (что-то там с координацией движений). Руки его периодически начинали двигаться по невероятным траекториям, и совладать с ними он мог лишь через несколько секунд. Перспективы у мальчика ожидались скверные, он к тому же был слаб и даже кожу подошвы был не в состоянии шилом проколоть, не говоря уже о том, чтобы дратву натянуть до профессиональной равномерности шва.

Зато уже в начальной школе учитель заметил его бойкость в счёте вкупе с уникальной памятью во всём, что касалось цифр. Не иначе, как боженька вернул отобранное у бедного дитяти иной монетой.
Х повсюду выискивал сборники задач и примеров по математике, а описание теорем и математических зависимостей являлись для него б;льшим деликатесом, чем Вайнеры, Акунин  и Чейз нынче для любителей детективов.

В конце концов он стал в своей семье ходячей записной книжкой для запоминания сумм затрат, выручки, дней рождений и прочая, и прочая.
Однажды у его отца спросили, мол, чего бы просто не записывать всё это на бумагу? На что он ответил, что голова его непутёвого сына (всё же считался сын непутёвым, ибо сапожника из него не вышло) надёжнее всех бумажек и кондуитов, тем более, что её ни искать не требуется, как листик с числами, не потеряешь ненароком, да и надёжнее он всех бумажек вместе взятых, ибо не сгорит, не зальётся водой и посторонним на глаза не попадётся.

Стало ясно, что семейным бизнесом заниматься он ни в коем разе не может, и его с большим трудом пристроили помощником приказчика в большой мануфактурный магазин, где он должен был помогать учёту товаров на складе. Там он, намного опережая время, придумал систему кодирования стеллажей, полок и товара, благодаря которой вечные дурацкие поиски товара по всему складу были разом исключены. Кладовщика уволили, так как обнаружилось, что он ещё и не чист на руку, а нового Х в два счёта обучил своей системе кодирования, и в качестве поощрения оказался малец в бухгалтерии.

Там он однажды сумел отличиться, восстановив по памяти важнейшую бумагу с расчётами, которую главбух умудрился где-то затерять. (Х полагал, что намеренно). При этом видел юный математический гений бумагу совсем коротко и вверх ногами, получая задание от главбуха и стоя перед его столом.

Ещё в бытность работы мальчика помощником, коллеги заметили одну странность. Х из дома постоянно приносили короткие записочки или присылали кого-то из младших братьев с вопросами, на которые тот моментально давал ответ. Однажды такую записочку с вопросом и ответом перехватил главбух, естественно подозревая Х в чём-то предосудительном. С множеством ошибок отец в этой писульке спрашивал, сколько хромовых заготовок и по какой цене было куплено три года назад на ярмарке. «33 по 42 коп и 17 по 38» — ответил вундеркинд.

Главбух рассказал об этом и двух похожих эпизодах дома за обедом к удовольствию домашних. С годами этот эпизод получил продолжение.
В то же время специальной финансовой терминологии наш герой не знал, да и во многом другом сам он ощутил пробелы образования. Главбух предложил отправить мальца на бухгалтерские курсы с условием его непременного возвращения по окончании туда же, в ещё более разросшуюся фирму по сбыту мануфактуры.

Уже через неделю юноша появился в бухгалтерии снова и предложил компромисс: учиться он будет до обеда (пропущенное нагонит самостоятельно), а после обеда продолжит работу на фирме. Учёба ему нравилась, но без средств оставаться он тоже не мог.

Курс обучения он прошёл в рекордные 6 месяцев против положенных полутора лет, и получение официальной бумаги об образовании совпало с назначением его на должность главбуха, а его предшественник оставил пост по состоянию здоровья.
Заработок заметно вырос, но привычка напряжённо учиться повлекла его к восполнению иных пробелов в воспитании, общем образовании, и он нашёл себе приватную учительницу из разорившихся дворян, которая дала некоторое сведения о литературе, живописи и т.п., впрочем, привить какие-то понятия о культуре поведения не смогла: слишком сильно было влияние семьи и, прежде всего, отца.

У женщин он успеха не имел, все его опыты обращения с прекрасным полом заканчивались чуть ли не на самой начальной фазе. Лишь одна дама, которую он, наконец, после долгих ухаживаний уговорил посетить его в холостяцкой берлоге, обокрала его, оставив с пустыми карманами и дурной болезнью. Повезло ему, однако, в одном: болезнь оказалась излечимой. Тем не менее отношение Х к женскому полу от острого интереса изменилось к почти поголовному неприятию, чуть ли не отвращению в сочетании с хронической подозрительностью.

А через год Х всё же вынужден был жениться, и не по залёту, а... по требованию работодателя, считавшего, что главбух бессемейным быть не может. На самом деле шеф считал, что случись, не дай бог что, женатого легче найти, да и к дому привязать легче. Кроме того, главбуху явно требовался женский пригляд, притом не безразличной служанки, а супруги. Слишком уж небрежен был главбух во всём, что не касалось непосредственно его работы: в одежде, личной гигиене, короче говоря, выглядел как пугало, что совершенно не вязалось с его солидным положением в богатой фирме.

Х проработал уже лет 20 в этой фирме, и всё бы хорошо, когда вдруг два компаньона, владевших ею, однажды рассорились. Оказалось, что один другого солидно обворовывал, фирма развалилась, и наш герой остался без работы. Казалось бы, мимо главбуха это не должно было проскочить, но распределение средств между совладельцами было сокрыто от него изначально.

Довольно долго Х не мог найти ничего подходящего. Разорившейся фирме было не до характеристик, а благодаря своим манерам, вернее, их отсутствию, гениальный математик положительно не умел расположить к себе будущих начальников.
Однажды его позвали к конкурентам разорившейся фирмы, однако, проработав месяц, он убедился, что и эта фирма вот-вот лопнет, а у него есть все шансы стать крайним. Х немедленно уволился, и решил на любую зарплату устроиться в банк, где, по его мнению, всё должно было происходить честно, чисто и прозрачно.

Директором банка, в котором Х нашёл, наконец, место, был как раз сын его бывшего начальника, хитрый малый, который и взял Х, именно памятуя о его талантах, открытых когда-то ещё родителями и братьями, математического самородка. Впрочем, вначале он решил проверить Х в деле, предложив ему запомнить три страницы расчётов. Результат превзошёл его надежды.

— Блестяще! — сказал новый шеф, сверив написанное им по памяти с оригиналом. Но, у нас нынче тяжёлые времена, и мы не в состоянии платить большое жалование. Зарплата предлагалась мизерная до смешного, но Х согласился.
А взял его директор с дальним умыслом. Зашифровав ряд позиций своих тёмных махинаций цифрами, директор постоянно загружал в своего подчинённого всю тайную бухгалтерию.

Шеф, однако, явно недооценил своего бухгалтера. Х, даже не задаваясь такой целью, однажды просто проанализировал динамику цифр и понял, что за цифры он держит в своей голове.
Тяжкие думы одолели его. Сначала он хотел явиться к шефу и швырнуть в лицо обвинение в мошенничестве, что было более всего свойственно его прямой, грубой натуре, но при этом Х прекрасно понимал, что рискует в этом случае не только потерей места, но и жизнью.
Так и жил он в сомнениях и терзаниях, характер его вконец испортился, а поскольку напряжение требовало выхода, начал поколачивать жену, да всё крепче раз от разу. Сослуживцы стали за глаза называть его не Хириным, а Хинином.

Единственной радостью Х, его слабостью и увлечением с детства остались сборники всевозможных математических задач, казусов, сложных теорем и пр. Со временем к этому добавились и шахматы, но играть с кем -либо он, в силу своего странного недуга с руками, мог лишь по переписке, никаких друзей и приятелей у него не было.
   С возрастом работать Х стал явно медленнее, всё и все ему мешают и раздражают. К опрятности ни шеф, ни жена так его и не приучили, словом не коллега, а рождественский подарок.


 Сын

Через пять лет супружества, потерявший уже надежду увидеть своих наследников, Х стал отцом. Мальчик рос пригожий, ласковый, очень похожий на отца. Х предвкушал, как будет давать ему азы математики и рассказывать о красоте и изяществе шахматных партий. Правда талантов к математике сынок не проявил, как и интереса к ней. Зато, найдя в шкафу новые туфли отца, самолично дедом сделанные и подаренные ему на день рождения, сын обследовал с большим интересом, нюхал их, гладил и назначил себе главной игрушкой.
 
К деду сын Х ходил с большой радостью, но Х замечал, что чем чаще тот бывал у деда, тем хуже относится к отцу. В конце концов, дед начал обучать внука ремеслу, причём оба получали от этой учёбы огромное удовольствие. С такой же страстью, с которой сын погружался в сапожное ремесло, ненавидел он всяческую школьную науку, а особо — математику. Х махнул рукой и потерял к сыну всяческий интерес. И это произошло не только в силу отвращения сына к математике, а главным образом, по причине большого успеха деда в деле настраивания своего внука против родного отца.
В конце концов, сын стал хорошим сапожником, и даже повинился перед отцом за прежнее злословие, но отношения так и не наладились.


Заключение

Уходя на скудную пенсию, к которой, правда, шеф обязался доплачивать процентов 10 «за забывчивость», Х вошёл в кабинет ненавистного начальства (оно — начальство, кстати, редко бывает иным) и высказал всё, что о нём думает. Особо бухгалтер и хранитель тайн двойной бухгалтерии выразил своё удивление этому ничтожеству за... сомнения в его, Х, одарённости.

— Ты что же, ворюга поганый, думал, что я, гениальный математик, не смогу решить это примитивное уравнение с несколькими неизвестными? Да я тебя все эти годы насквозь видел и могу тебе сказать, хоть разбуди меня ночью, всю сумму до копеечки, что ты украл у своих вкладчиков, сотрудников и управления налогами!
Да я её в любой валюте назвать могу, но... не могу, потому что слово дал — МОЛЧАТЬ.
Тьфу на тебя, дерьмо на палочке, урка без наколок!
И плюнул на самом деле.

Х бросил на пол свой ключ от служебного входа, махнул рукой и, вдруг, почувствовал, что... излечился, и что махать руками против своей воли больше никогда не будет.

Через день Х возвращался вечером из булочной (там перед самым закрытием частенько продавали ржаные булочки за полцены) и был сбит насмерть неизвестным автомобилем, который, естественно, не нашли, как и водителя.

Впрочем, не больно-то и искали.