Зайчики в глазах

Сергей Химочка
Ты не будешь возражать, если я сегодня съезжу к маме в гости? А то, может быть, вместе, да и Сашка бы с нами поехал?

— Поезжай. Сашку, если он захочет, возьми с собой, я не против, а вот мне некогда.

— А что ты собрался делать? Выходной ведь, на работу не надо.

 — Дома работы полно. Погреб нужно доделать, у нас яма вырыта, а я слышал, дожди обещают, водой зальет, жди потом, когда высохнет.

 — Наконец-то, а то я думала, опять по соседским погребам банки с вареньем да маринадами разносить будем.

 — Не будем. Сказал дострою, значит дострою. — Александр старший подскочил с кровати, сделал несколько неопределенных взмахов руками, присел несколько раз, затем совершил пару прыжков, стараясь руками коснуться потолка. Ему это удалось, и он с чувством удовлетворения отправился в ванную под холодный душ. Под холодный, потому что горячей воды не было. Она будет с наступлением отопительного сезона, когда запустят центральную котельную и тогда можно будет открыть кран, врезанный в радиатор отопления и пользоваться горячей водой, пусть даже технической. Поначалу, в первые дни подачи тепла, она еще ржавая, а затем ничего, прозрачная.

 «Все будет путем, — думал Сашка, стоя под прохладным душем: — Дом построили, на баню брус завез, к осени сруб поставлю, а там, глядишь, поднапрягусь и доделаю. Зимой после парилочки в снег можно будет нырять. Благодать! А сегодня займусь погребом. Наталья пусть едет к теще».

 Сам Александр с тещей после одного инцидента не имел никаких дел, даже не разговаривал. Уже прошло почти пять лет, а обида у Сашки на вторую мать не проходила.

Обиделся он тогда крепко. Играя за сборную команду в футбол, после выездного матча за пределами района, очень устал, да еще и получил травму: потянул мышцу ноги. Придя домой, сразу же, даже не поев, прошел в спальную, разделся и лег. Тело все ныло после напряженных матчей, нога заметно припухла. Наталья, жена, еще не вернулась с работы из детского сада, где работала воспитателем. Хозяйством заправляла теща, приехавшая из деревни, расположенной в тридцати километрах от райцентра. Она всегда, как считал Сашка, находила повод, чтобы погостить у молодых. То ей нужно сдать анализы в поликлинику, то пожаловаться в собес на неправильный, по ее мнению, расчет пенсии, то — за покупками.
Сашка не заметил, как уснул и не знал, сколько проспал, только сквозь сон начал понимать, что разговор, доносившийся из кухни, шел о нем.

 — Я тебе давно говорила, что ты в нем нашла? Бегунец несчастный, за мячом бегать, да тренироваться. Соревнования, какие соревнования? Ты знаешь, чем они там после соревнований занимаются? Водка да девки.

— Мама, ну что ты говоришь? У нас с Сашей все нормально, мы любим друг друга, квартиру получили, теперь можно заводить детей.

— Нищету плодить. Два года как получили квартиру, а она пустая, ни мебели нормальной, ни отделки, ни штор красивых, ни ковров богатых. Вы чем жилье обставлять будете с его-то зарплатой?

— Мама, но ведь я тоже работаю и получаю. Со временем все образумится, обставимся мебелью. Смотри, у нас огород большой, ухоженный, свои огурчики и помидоры, зелень. Саша сад разбил, будет красиво, вырастут яблони, зацветет вишня, нальется краской малина. Я цветами занимаюсь.

 — От красоты не разбогатеешь, а при таких доходах только к пенсии купите мебель. Он бы у тебя лучше не мячиком игрался, а вторую работу нашел. Бездельник!
 Сашка, слышавший разговор, после уничижительной тещиной оценки его личностных качеств окончательно проснулся.

«Посчитаю до ста, если не успокоится, придется принимать меры», — решил он.

 — Твои одноклассницы повыходили замуж за нормальных мужиков, уже и квартиры имеют, и машины, и детей нарожали, а вы все обустраиваетесь.

— Ну ведь Саша пока заочно институт не окончит, нам будет трудновато с финансами.

— А он ему нужен, этот институт? У других мужья без высших образований, а жены у них в шубах ходят, в импортных шкафах посуда хрустальная стоит, а на стенках ковры висят.

 — Довольно, мама, что ты в нашу жизнь вмешиваешься, я повторяю, у нас все хорошо.

 — Ладно, буду молчать. Пусть этот бегунец сидит у тебя на шее.

 «Девяносто восемь, девяносто девять, сто», — просчитал Сашка, встал, оделся. На всякий случай положил в карман пять рублей и вышел в «свет» к «маме» и жене. Судя по его взволнованному лицу, Наталья поняла, что он слышал разговор, пусть не весь, но суть его он разобрал.

 — Дико извиняюсь, что вошел без стука, боялся напугать, хочу сделать заявление. Я здесь кого-то не устраиваю. Так вот, — его взгляд прожигал жену, — я вас покину на несколько дней, подумайте спокойно, нужен ли вам муж и отец. Если во мне нет необходимости, вынужден буду уйти. Если считаешь, что у нас семья и мы должны жить как семья, будем жить как семья. Условие одно, когда вернусь, чтобы этой кикиморы здесь не было, — он кивнул в сторону ошарашенной тещи.

 — Что он сказал? — подскочила та, как ужаленная, — что ты произнес, негодяй?

— Правду сказал, — спокойно ответил Александр и вышел, прикрыв за собой двери. Он понимал, что Наталья обидится, но, с другой стороны, тещина опека достала и ее, и она металась между двух огней.

 С матерью жены как-то сразу не заладилось. Еще когда дружили, Сашка чувствовал ее неприязнь. Наталья жаловалась, что мама не пускает ее в выходные дни и свободное время на свидания, притом без всяких на то причин. Лишь бы была дома. Для этого придумывала самую разную работу, чтобы занять дочь или притворялась больной, за которой нужен уход.

 — Она просто ревнует. Я ведь одна у нее. У нас вообще родственников нет. Да, если честно у мамы и подруг нет, слишком тяжелый у нее характер. Ты уж потерпи.
Так Сашка и терпел до этого случая.

Домой он тогда вернулся дней через пять, ровно столько времени понадобилось футбольной команде, где Сашка был одним из лидеров, соревноваться в отборочных матчах на участие в Олимпиаде сельских спортсменов края. Наталье сказали об отъезде футболистов, поэтому, появившись на пороге, он к своему удивлению не услышал ни скандала, ни ожидаемого вопроса: «Где был?».

 — Я на работу, обед разогреешь в духовке, — только и сказала она. «Мамы» дома не было.

С тех пор Наталья старалась приглашать мать, когда Сашка был на сессии или на соревнованиях сам или с детьми, у которых он был тренером в спортивной школе. С тещей мира так и не было. Скорее всего, их отношения находились в стадии холодной войны.

 Проводив до калитки жену, Сашка прикрикнул на шестилетнего сына, отказавшегося ехать к бабушке:

— Доедай скорее и одевайся! Нас ждут большие дела.

— Какие? Папа.

— Будем достраивать погреб. Александр старший замечал, что малому нравится помогать отцу в строительстве: подавать гвозди, молоток, лить воду из шланга при приготовлении раствора или бетона, включать бетономешалку. На спортивные соревнования он тоже всегда старался сопровождать отца и неистово болел за него во время футбольных дерби.

«Мужик растет», — говорили друзья-спортсмены, подавая ребенку яблоко или пирожок. Такое случалось, когда обмывали командой победу в турнире или чей-то день рождения.

 Александр старший к спиртному особо не прикладывался, не находил в нем радости. К тому же, работая тренером спортивной школы, он не мог допустить, чтобы дети заметили, что он выпивши или от него идет запах спиртного. Хотя иногда позволял для расслабления пропустить пару рюмок. К тому же Наталья панически боялась за него: её отец на глазах у семьи упал замертво, выпив два стакана водки. Она тогда была маленькой, и этот случай остался в ее памяти на всю жизнь.

 Поэтому, как-то поддержав компанию, уже идя домой, Сашка старший обратился к сыну:

 — Скажи, ты видел пьяных дядек когда-нибудь?

— Да, они шатаются, когда идут и еще они падают. Они ругаются, это нехорошие дядьки.

 — Правильно, они плохие. Твой папа же не пьет столько, он только чуть-чуть попробовал. Он не шатается и не ругается. Давай маму не будем расстраивать и не скажем, что папа немножко выпил, договорились?

 — Договорились.

 — Вы где шатались так долго, футбол давно закончился, — с ходу напала на своих мужиков Наталья. Да, от тебя вроде как запах водочки, ты что, выпил?

— Да нет, это тебе показалось. Вон и сын подтвердит.

— Саша, папа выпивал или нет?

 — Нет! — громко и даже как-то радостно выкрикнул малой, ожидавший вопроса.

 — А почему же вы задержались. Что делали?

 — Мы сидели на трибунах с дядей Ваней и дядей Слоном, разговаривали и ели соленые огурчики и сало, а пить не пили.

 Сашка долго ночью еще оправдывался перед Натальей за неуместное обучение сына лжи.

Они позвонили дяде Слону, так товарищи прозвали Сергея Насонова за его атлетическую фигуру, которую он накачал, занимаясь спортом, сможет ли он помочь сварить конструкцию рамки погреба. Сергей был прекрасным сварщиком, компанейским парнем и добрым приятелем. Где он, там всегда шутки, смех. Прекрасно играл и в футбол, и в хоккей. Двумя словами: рубаха – парень.

 — Буду через час со своим сварочным аппаратом. Только нужно еще кого-то, хотя бы попозже, чтобы опустить рамку в погреб, она тяжелая, металл все-таки.

 — Сосед поможет.

 — Хорошо, тогда до встречи.

 Необходимые материалы: пятидесятая труба для каркаса, нарезанные металлические косынки, уголок, шифер для ограждения и доски для полочек были припасены заранее. Яма тоже была вырыта, глубокая, на пятнадцать сантиметров выше Александра старшего.

 — Это чтобы в шапке можно было спускаться, — пояснял он.

 Слон не заставил себя ждать, появился даже раньше минут на десять. Сосед Николай, даже не стал обходить через калитку, а перепрыгнул через забор. «Как-то он неловко перемахнул», — подумал Александр. Однако при ближайшем рассмотрении, а потом при весьма ощущаемом запахе, шедшем от Николая при выдохе, он понял, что тому надо помочь привести организм в порядок. Руки у Николая перестали трястись после второй рюмки, лицо разгладилось, взгляд стал осмысленным, чувствовалось, что у него появилась потребность в действии. А это как раз и было нужно. Слон даже проверил Николая на координацию, заставив его принять позу Ромберга. Сосед даже не качнулся, когда при закрытых глазах поднес указательные пальцы обеих рук точно к кончику носа при ногах, стоящих на одной линии.

— Молодец, из тебя бы даже канатоходец вышел.

— А чего б не вышел. Наливали бы каждый день, вообще по нитке, а не по канату смог бы ходить.

 — Ладно, шутники, помогайте! — скомандовал Слон и включил сварочный аппарат. Работа заладилась, Сашка с Николаем придерживали заготовки, а Слон умело держал дугу и соединял металл в единую конструкцию, изредка откидывая маску, для того, чтобы поменять электрод.

Сашка работал, естественно, без маски и несколько раз был ослеплен от яркого света сварки.

 — Берегите глаза! — несколько раз предупреждал Слон.

 — Ничего страшного, мы в сторону смотрим, — отвечали мужики.
 — Смотрите, я предупреждал.

Любая работа когда-то заканчивается. Рамка была сварена. Пришлось попотеть, пока опустили ее в вырытый погреб, все-таки металл это не картон: имеет серьезный вес. С шифером управились быстро: обставили им конструкцию и накрыли рамку сверху.

 — Давайте землей забросаем, а полочки я сам напилю, это не проблема, — предложил Александр.

 Помощники не стали возражать, а Николай даже заметно обрадовался, чувствовалось, ему вновь нужно было подлечиться.

 Сашка стол накрыл быстро, благо летом в деревне с этим нет никаких проблем. Редиска, огурцы, зеленый лук, вареные яйца, тушенка и царственно возлежащее копченое сало были готовы к употреблению, а после выпитой бутылки водки уничтожены едоками. Хозяин подливал хмелеющим гостям, сам лишь пригубливал, подкладывал зелень и нарезал сало. Откуда-то появившаяся соседка практически без усилий взяла в оборот своего Николая и увела домой. Слон тоскливо посмотрел на пустую бутылку и со словами, что он меру знает, хотел завести автомобиль с прицепленным сварочным агрегатом. Однако Сашка вцепился в руль и принялся убеждать того, чтобы он шел домой пешком, а завтра заберет автомобиль, с которым ничего не случится. Слон в конце концов к совету прислушался и пошел домой, хотя навряд ли домой, пешком.

 — Ну что, Сан Саныч, нету что-то нашей мамки, видимо, у бабушки решила переночевать. Автобусов больше сегодня не будет. Теперь только завтра утром приедет. Пойдем спать, поздно уже, что-то мы засиделись, да и вижу, что ты глаза уже потираешь.

 — Ну, пап, может еще немного погуляем?

 — Нет, я устал немного, да и глаза что-то слезятся.

 Ночью, он проснулся уже не от слез в глазах, а от боли и ощущения, будто в глазах песок. Даже застонал.

 — Ты чего стонешь? — услышал он голос жены.

 — Как она здесь оказалась? — подумал Сашка, наверное, с кем–то на попутной машине доехала. И то хорошо, что дома. Утром покажу погреб, пусть порадуется. Резь в глазах была невмоготу.

 — Ты чего стонешь, да ты, наверное, пьяный? Голова болит? Так тебе и надо!

 — Да нет, о чем ты, я зайчиков поймал.

Лицо у Натальи вытянулось:

 — Кого, кого ты поймал?

 — Зайцев наловился я, Наташа. Глаза болят.

 — Боже мой, так нажраться, что зайцы мерещатся, — супруга расстроилась до слез. — Ну, как же так, ну, что тебя заставило напиваться? — и она, уже не скрывая слез, прижала руки к щекам.

 — Ну что ты несешь, я трезвый, принеси заварку, на глаза мне положишь. Можно картошку сырую, только разрежь её пополам. Наталья словно онемела. Затем до нее дошло, что муж невменяем, говорит, что на ум взбредет. «Так ведь это белая горячка. Боже мой, что делать, как жить дальше?» — слезы уже не капали, они пошли ручьем.

— Саша, Саша, что же ты натворил! Ну как же так, ведь мы так счастливо жили. Все было хорошо, у нас сынок растет. Хороший сынок, умный, смышленый, что же он видит.

 — Мама, я плохо вижу, у меня глазки болят, наверное, зайчиков наловился, — в дверях стоял в одних трусах проснувшийся Сашка-маленький и отчаянно тер глаза.

 В голове у Натальи все перепуталось: «Да они что с ума посходили, пока меня не было?»

— Наташа, ты просто не знаешь, если посмотреть без защиты на сварку, то можно обжечь глаза. Когда варили рамку для погреба, я помогал: где поддерживал уголок, где подавал электроды, ну и не уберег глаза. Это называется поймать зайчиков. Страшного ничего нет, пройдет, только нужно, чтобы боль унять, приложить к глазам сырой картофель или чайную заварку.

 — А Сашка? Он тоже с вами работал?

— Да нет, конечно. Я ему запретил, рассказал о последствиях любопытства, о «зайчиках», которых можно поймать, но он видимо из-за угла подсматривал, не удержался. Ты не беспокойся, это хоть раз в жизни, но с каждым бывает. Вот и Санька наш принял вчера боевое крещение. А сейчас делай то, что я тебе сказал: неси нам с сыном картошку и заварку, приложишь это богатство к глазам. Все нормально, ты как, Саня? — обратился он к сыну.

— Все нормально. Мама, неси нам картошку и заварку!

 Наталья, прикладывая к глазам своих мужиков названные ими лекарства, не знала, плакать теперь или смеяться.