Девяностые или как их только не называли: лихие, бандитские, голодные — породили новые слова и выражения, которые все чаще стали встречаться в обиходе. Криминального толка: братки, откат, подогрев, крыша. Молодежь ввела в лексикон вообще что-то непонятное для нормального слуха: раша, фишка, фанат, коуч, ди-джей, не парься, видак, комп. Появились слова, ранее не употребляемые, пришедшие из-за границы: дилер, офис, менеджер, мэр, аудитор, вип-персона.
Обо всем этом лениво рассуждал про себя Сергей Алексеевич Хижняк во время полета на борту ИЛ – 86. Самолет держал курс на Берлин, в Германию. Делегация из семи человек, глав районов края, по приглашению общества стратегического развития, штаб которого находился в столице немецкого государства, а филиал — на Алтае, должна была ознакомиться с вопросами основ менеджмента, управления имуществом, научиться распоряжаться землей.
За границей Сергей Алексеевич никогда не был, хотя очень этого хотел. Мечта сбывается, он, пять лет изучавший на инязе немецкий, наконец-то сможет пообщаться на настоящем немецком с настоящими немцами на настоящей немецкой земле.
«Хотя о чем это я? — подумал Хижняк. — Совсем недавно ведь общался с представителями общества стратегического развития. Да еще как пообщался!»
Уве, работник этого общества, по долгу службы, а может по своим шпионским делам, как думал Сергей, часто заходил к нему в кабинет. Они вели разговор об экономике России, района, определяли «точки роста», в меньшей степени касались политики. Всезнающий Уве не скупился на советы: как управлять районом, куда вкладывать деньги, чтобы они быстрее дали отдачу, как расставить приоритеты, чтобы быстрее выйти из затянувшегося кризиса.
Сергей сначала вступал с ним в спор, пытаясь доказать, что Россия это не Германия: здесь и люди, и климат, и менталитет совершенно иные.
— Нас сравнивать нельзя, мы совсем другие. Пойми, это как яблоко и трактор, они разные.
— Нам тоже было трудно после войны, но сейчас мы в лидерах мировой экономики.
— Вы не знаю, но мы совсем недавно точно были в лидерах. А вот благодаря тем, кто вам продался мы сейчас в ж..е.
— Сергей, вы выходите на цивилизованный путь развития.
— Это когда не выплачивается зарплата, пенсии, пособия детям, когда людям жрать нечего и девчонки идут на панель, а парни — в бандиты. Ты это называешь цивилизацией?
— Трудности будут, но они преодолимы.
— Ты плохо знаешь Россию, хотя, наверняка, учился на шпиона и изучал нашу страну. Но вот наш характер и менталитет ты никогда не поймешь.
Уве обиженно замолкал, когда его «разоблачали». А однажды даже попросил, чтобы его не называли шпионом. Это было после того, как он привел с собой незнакомого человека и представил его журналистом одной популярной немецкой газеты. Профессионал пера по-русски не понимал ни бельмеса и только радостно кивал, когда к нему обращался Сергей.
«Прикидывается», — про себя отметил Хижняк.
— Что господа изволят? — подчеркнуто официально обратился он к пришедшим.
— Нашим читателям интересны проблемы сельского хозяйства Сибири: как вы работаете над повышением урожайности, селекцией семян, севооборотом. Насколько эффективны внесенные органические и минеральные удобрения на орошаемых участках?
«Издеваются, точно издеваются», — решил Сергей.
— «Только идиот может задать вопрос культуры землепользования, когда нет ни бензина, ни солярки, чтобы работала техника. А если горючее и предлагают, то по цене оно в несколько раз дороже молока, если измерять литр на литр».
— А вообще Вилли интересуется видами на урожайность на ближайшие десять лет, — заявил Уве.
— Вот что, дорогой Уве, не сдержался Сергей, мы, конечно благодарны вам за помощь в социальных вопросах: медицине, культуре, образовании, но ты со своим другом или сослуживцем, как вас там, своими шпионскими вопросами уже надоели. Давай менять тему!
Глава района не хотел распространяться о перспективах развития района по ряду причин, одной, и, пожалуй, главной из которых являлось отсутствие даже в уме таких планов.
— Уве, я тебе уже говорил, что информацию подобного толка могу дать только в обмен на данные о количестве войск бундесвера и его качественном составе: сколько немцев, поляков и евреев в нем проходят службу. По годам, начиная с 1985-го, — на полном серьезе отрезал Сергей.
Уве начинал морщиться, вытирать пот, он никак не мог понять этого русского руководителя и разобраться, когда он шутит, а когда говорит правду.
Сергей же не мог избавиться от чувства стыда и унижения при том, как выпрашивал деньги на проведение детского праздника или на приобретение оборудования для районной больницы. «У кого просим? У тех, кого разгромили в войну и сильнее и мощнее которых были в разы. Сейчас унижаемся».
Кстати, последний детский праздник удался на славу. Районный стадион, место празднования, был заполнен до отказа. Яркие костюмы, детский смех, а культурную и спортивную программы ребятишки запомнят надолго благодаря обществу развития. Пришлось организовывать банкет для благодетелей.
— Хорошо, найдем, как напоить и накормить гостей. Сделайте так, чтобы они надолго запомнили наше гостеприимство, — обратился глава района к своим помощникам.
Подчиненные постарались на совесть. Стол был без деликатесов, но слюнки текли от стоящих на нем соленых груздей с лучком и сметанкой – любимой закуской Сергея Алексеевича. Он вообще считал, что нужно убивать тех, кто употребляет грузди в пищу без водки. «Переводят продукт, наказывают себя, лишаясь огромнейшего удовольствия: после выпитой рюмочки немедленно отправить в рот наколотый на вилочку груздочек». Он сам иногда выпивал только из-за этого момента: соединения хрустящего грибка и холодной водки.
Большие глубокие тарелки были наполнены вареной картошкой, от которой шел пар, на блюдах лежали жареные, с хрустящей корочкой жирные караси, украшенные рубленой зеленью, а рядом в стеклянных вазочках в рассоле красовались маринованные огурчики и помидорчики. Уже разделанная селедочка была накрыта аккуратно порезанным кольцами луком. Радовала глаз квашеная капуста, горкой возвышающаяся на блюдах.
— Да, скромно и со вкусом, — вслух сказал Сергей Алексеевич.
— Проходите, господа, рассаживайтесь, попробуйте русскую кухню. Надеюсь, она вам понравится.
Гостей не нужно было долго уговаривать и вскоре, после дружеских тостов, выпитой теплой водки, танцев, их сначала слегка, а затем все сильнее разморило. Под горячий шашлык из баранины выпили залпом, на «брудершафт» и с поцелуем.
Сергей Алексеевич предложил выпить на посошок.
— Что такое посошок? — поинтересовался Уле.
— Посошок означает — последняя рюмка. У нас еще говорят — на дорожку.
— О! Последняя! Хорошо!
Кто-то напомнил, что подобное мероприятие для детей нужно проводить ежегодно. Кто-то предложил организовывать праздники и для взрослых. Начали придумывать сценарий. Немецкая сторона тоже приняла в этом живое участие. Уве торжественно объявил о начале года немецких праздников на русской земле. Эту мысль восприняли восхищенно и закрепили выпивкой. Уве, почувствовав себя героем, заявил, что организацию череды праздников будет финансировать его организация. Бурные аплодисменты смолкли только для того, чтобы обмыть идею.
Поступило очередное предложение выпить на посошок. Изумленный Уве обратился к Сергею Алексеевичу и попросил объяснить: почему посошок — последняя, но подряд несколько раз.
— Я же тебе говорил, что ты никогда не поймешь русскую душу. Поехали, я вас провожу.
На границе с соседним районом «Волга» Сергея Алексеевича остановилась. Водитель поставил на капот бутылку водки, порезал откуда–то взявшийся свежий огурец. «Кормовой», как называл длинные магазинные огурцы Сергей Алексеевич.
Уве и двое сопровождающих его коллег с помощью хозяина района со спиртным справились, правда, морщась и запивая теплую водку не менее теплой минералкой.
«Ишь ты, научились пить, прошли хорошую практику». — Ну что? До встречи на немецкой земле! — пожелал Сергей Алексеевич и добавил на немецком:
— Ауфвидерзеен!
И вот сейчас, в самолете, находясь в полудреме, Сергей предвкушал встречу с Уве. Он вез ему подарок. И не только ему, а и тем людям, с которыми предстоит работать в ближайшие дни. Подарки – это баночки с медом, красивые бутылки с водкой, русские матрешки, мягкие игрушки, изготовленные детьми.
Однако Уве их не встретил. Вместо него стоял молодой мужчина приятной внешности, как впоследствии выяснилось, переводчик. В руках на уровне груди он держал табличку с надписью на русском языке: «Делегация Алтайского края». Познакомились. Дитер, так звали переводчика, устроил их в гостиницу, пожелал доброй ночи и вскоре был таков.
На следующий день начались встречи, лекции, «круглые столы», экскурсии. Было очень интересно. Гости понимали, что многое из того, что действует на немецкой земле, придется внедрять у себя и были внимательными. Не обошлось и без курьеза. На одном из молочноперерабатывающих заводов на территории бывшей Восточной Германии, куда делегация прибыла на экскурсию, показывали технологию переработки молока. Директор завода, живой, розовощекий мужчина, с солидным брюшком, живая реклама продукции предприятия, неутомимо и живо вещал о предприятии, продукции, производстве молочных продуктов и их качестве. Безусловно, Сергея Алексеевича и его коллег увиденное потрясло.
— Какое современное оборудование, какая идеальная чистота, — поделился Сергей Алексеевич с руководителем делегации Юрием Косоротовым.
— Передовые технологии переработки. Кстати, обратил внимание, что людей практически нет?
— Заметил. Электроника.
В это время раздался громкий смех. Сергей увидел как сопровождающие и журналисты, которых было немало, смеялись, понимающе переглядываясь между собой. И было в их улыбках что-то неприятное, насмешливое. Рыжий высокий парень с фотоаппаратом бросил реплику, и почти все снова зашлись в приступе хохота.
— Да что случилось? — недоумевал Хижняк, обратившись к Косоротову.
— Сейчас узнаем, — успокоил тот его. — Мужики, в чем дело?
— Да Генка что-то там ляпнул, по-моему не в тему, — сказал слышавший разговор Виктор Быстров, член делегации.
— Генка может, — встревожился Косоротов. — Идем, узнаем.
Они подошли к Геннадию Тышкевичу, смущенному и обескураженному двухметровому увальню.
— Чем ты так развеселил народ?
— Никого я не веселил. Я только спросил на немецком.
— На каком, на каком языке ты спросил? На немецком, говоришь? Ты что, язык за два дня выучил? Что ты спросил?
— Я показал на компьютер и спросил, что это такое.
— На чистом немецком?
— Да, я сказал: «Вас ист дас?».
— Значит точно на чистейшем, да еще на баварском. Это же надо, весь словарный запас, весь лексикон, все три слова, которые ты знаешь, употребил. Полиглот, бля! Слышишь, как немчура хохочет, а журналисты уже строчат что-то о тупости русских? — посмотрел на Сергея. — Что делать будем?
— Успокойся, я сейчас, — и Хижняк обратился, выверяя каждое слово, к присутствующим на немецком.
— Уважаемые дамы и господа, наш коллега, к сожалению, не рассчитал своего запаса лексикона и не смог правильно сформулировать интересующий его вопрос. Он хотел узнать о роли компьютеризации в технологическом процессе. Что касается компьютера, то он им владеет в отличие от знаний языка, практически в совершенстве. Предлагаю принять его попытку выразить мысль на языке как уважение к присутствующим.
Окружающие, улыбаясь, понимающе закивали.
— Поверили?
— Поверили, — ответил Сергей. — Видишь, показывают большие пальцы, значит приняли за правду.
Напоследок, благодаря за экскурсию, Косоротов вручил сопровождающим по баночке сибирского меда и пригласил в гости. — У нас тоже есть, что посмотреть!
«Природу, и то там, где не ступала нога человека», — подумал Сергей.
Не успели по приезду в отель переодеться с дороги, как Косоротов обошел всех и попросил поторопиться в гостиную, где хозяин заведения давал ужин.
— Халява? — поинтересовался Тышкевич.
— Не знаю, но нам все равно ужинать где-то нужно. Возьмите водку, угостим.
Три бутылки водки не произвели на хозяина ожидаемого гостями впечатления. Он что-то недовольно втолковывал переводчику.
— Он хочет, чтобы мы у него шнапс купили, — прошептал Сергей Косоротову на ухо. Дитер только начал перевод. Как Косоротов его прервал:
— Скажи ему, что русские не пьют спиртное. Они занимаются физкультурой, много читают. Большую, прямо патологическую страсть имеют к прогулкам на природе и воспитанию домашних животных. Понял? Переведи!
Расстроенный хозяин огорченно развел руками, а затем принялся активно угощать гостей блюдами немецкой кухни. Кушали они с аппетитом, вот только стали по очереди отлучаться на несколько минут. Прошел какой-то час, русские раскраснелись и начали громко разговаривать и смеяться.
Вскоре Косоротов рассчитался с хозяином и пошел к себе в номер, за ним потянулись остальные.
— Почему они расходятся? Почему не попробовали настоящего баварского пива?
— Им завтра рано вставать, а насчет пива, они же сказали, что не пьют, — объяснял хозяину причину поведения русских Дитер.
— А почему они все пошли в один номер?
— Получать инструктаж по завтрашнему дню.
— Какие-то они странные.
— Что вы хотели, другая культура, воспитание.
В это время из номера, куда зашли проживающие, послышалась песня на непонятном русском языке
— Я люблю тебя, Россия,
Дорогая наша Русь,
Нерастраченная сила,
Неразгаданная грусть.
— Вы говорили про инструктаж, а они поют.
- Это у них молитва такая. Я же говорю, другая культура.
— Ты размахом необъятна,
Нет ни в чем тебе конца,
Ты веками непонятна
Чужеземным мудрецам.
— Мне кажется, они нарушают покой. Я вызову полицию.
— Не нужно, они не знают, что нельзя громко молиться. Я им объясню сейчас это. Дитер, как понял хозяин, объяснил русским все очень убедительно, и они разошлись по своим номерам.
Через несколько минут, когда переводчик спустился и попросил налить ему шнапса, хозяин не выдержал и спросил:
— Тебе не показалось, что они пьяные?
— Нет, что ты, просто люди умеют расслабляться. У них широкая душа, ты слышал про широкую русскую натуру?
— Слышал, но не понимаю, что это. :
— А это доброта, ты же видел, они принесли водку и хотели тебя отблагодарить и угостить, но ты отказался. Видел, как они заразительно смеялись и веселились? А как громко молились! Если у кого случится беда, они помогают, чем могут, даже незнакомым людям.
— А ты откуда знаешь?
— Я учил русский язык, неоднократно бывал в гостях у русских друзей. Мой отец, в прошлом известный биатлонист, часто участвовал в соревнованиях, которые проходили в России. Он всегда отмечал их гостеприимство и радушие. А однажды, во время эстафетных гонок у него сломалось крепление на лыже, так один русский, кстати, участник гонки, пробежавший свой этап, отдал ему свои лыжи. Можешь представить?
Хозяин отеля задумчиво кивал.
— А еще, они очень хорошо работают, им нипочем ни сорокаградусный мороз, ни сорокаградусная жара. У них плохие дороги, большие расстояния, много разных религий, но они уживаются и преодолевают все трудности. Сейчас у них очень много проблем, но увидишь, через несколько лет Россия станет великой и могучей страной, — и добавил:
— А ты: «Я угощаю, только рассчитайтесь!». Повторяю, они сами принесли спиртное и хотели нас угостить. Ты их обидел, поэтому они и выходили из-за стола, чтобы не пить твой вонючий шнапс, а поднимали аппетит своей водкой в номерах. Понял?
— Мне кажется, им было жалко денег.
— Ничего ты не понял.
На следующий день встречались в резиденции общества развития.
«Наконец-то увижу Уве. Спрошу, почему он не встретил нас, отдам подарок. После встречи попрошу, чтобы он проехал с нами по Берлину, показал его достопримечательности: памятник советскому солдату, Бранденбургские ворота, Унтер ден Линден».
Уве был одет безукоризненно: не в джинсовой куртке и небритым, каким он ходил в России, а в белом костюме, черной рубашке с галстуком, выбритый и даже причесанный. От него пахло дорогими духами.
— Приветствую тебя, Уве, на немецкой земле, — поднял руки для объятия Сергей. — Вроде недавно виделись, а я по тебе соскучился. Видишь, как ты мне надоел, что рад тебя видеть, — скаламбурил он и сделал шаг навстречу Уве. Однако тот без тени улыбки и совершенно без эмоций на лице отстранился от объятий и подал руку для приветствия.
— Уве, мы тебе привезли наши сувениры и подарки, в том числе варенье из облепихи, которое ты любишь.
— Спасибо, но нам нельзя принимать подарки, — сухо ответил Уве.
— Господа, прошу пройти за мной к руководству, которое нас ожидает, — он повернулся и пошел, вслед за ним потянулись гости.
Встреча длилась в течение полутора часов. Сергей не мог сосредоточиться на разговоре, который вел с хозяевами руководитель делегации Косоротов.
«Какой-то странный сегодня Уве, может мы этикет не соблюли и чем–то обидели его. Ладно, по окончании встречи подойду и поинтересуюсь, что случилось».
Завершился обмен любезностями, гости вместе с переводчиком после обмена сувенирами, которые, оказывается, можно принимать, столпились у дверей на выход. Сергей чуть приотстал и обратился к Уве:
— У тебя как со временем, может быть, ты нам покажешь Берлин, о котором так много и интересно рассказывал?
— У меня на это совсем нет времени. У нас главное — работа, а она требует четкости и обязательности. Как-нибудь в следующий раз.
«Ну ты и сука», — не преминул про себя дать оценку партнеру Сергей, но вслух вынужден был лишь промолвить:
— Да, да, конечно, Уве, ты слишком занят, много работаешь, прямо на износ, побереги себя.
— Спасибо! — Уве явно не распознал нотки прозвучавшей иронии.
— Да, не обращай на него внимания, они все такие, чопорные, важные. Здесь, дома. У нас другие: вежливые, заинтересованные. Так какие они на самом деле? — задал вопрос Тышкевич.
— Такие, как и мы.
— Не скажи. Видел отношение к нам хозяина отеля? Сейчас вот Уве. Сергей промолчал. Было обидно. Он привык к Уве, ему нравилось с ним работать, но Уве здесь и Уве там — два разных человека.
Неделя пролетела быстро. Любопытные гости интересовались всем. Дитер без устали рассказывал и переводил. Программа пребывания и обучения была завершена успешно. Пришло время расставания с необыкновенной немецкой землей. Сидя в аэропорту, россияне продолжали обсуждать увиденное и услышанное. Провожающий Дитер нервно посматривал в сторону входа в зал ожидания, а в момент, когда к ним направился, держа в руках большую сумку, высокий поджарый мужчина лет шестидесяти, на лице Дитера засияла счастливая улыбка и он приветливо начал ему подавать знаки.
— Это мой отец. Я ему о вас рассказывал, он хочет с вами познакомиться.
— Андреас, — представился вошедший.
Дитер представил каждого из своих подопечных. Пожилой немец кивал каждому, улыбаясь. Хижняк видел, что мужики чувствуют себя после пережитого несколько напряженно.
— Что хочет сказать ваш папа? — поинтересовался он у переводчика.
Дитер только открыл рот, однако его опередил отец.
— Я сам скажу, — начал он, подбирая слова. — Я неважно говорю по-русски и прошу меня простить, если что-то не так скажу. Я много бывал в России, у меня там очень много друзей. Это, в основном, спортсмены. Это биатлон. Среди них есть и сибиряки. Все они очень хорошие люди. Мы помогали друг другу в спорте, мы были молодыми, здоровыми и веселыми. Сейчас я имею маленький бизнес, я очень занят, но часто вспоминаю молодость и русских друзей. Надеюсь, что и они меня помнят и хочу, чтобы вы знали: я и мой сын любим Россию и людей, которые там живут. Сегодня, надеюсь, у нас прибавится число друзей. Возьмите на память о нашей встрече маленькие сувениры.
Андреас начал доставать из своей сумки пакеты и подавать каждому из присутствующих.
— На память! — говорил он, вручая очередной подарок.
Хижняк и его попутчики сразу же начали раскрывать содержимое пакетов. В них оказался необычный набор: футболка члена национальной сборной Германии и пивная кружка.
— Спасибо, большое спасибо, — загалдели мужики. Даже Генка Тышкевич напряг свой мозг и извлек из памяти еще одно немецкое слово, придумав слоган:
— Дружба – Фройндшафт, — а увидев, что никто не смеется, повторил уже громко: — Дружба – Фройндшафт!
— Правильно, верно! — резюмировал Косоротов.
А Хижняк, глядя на улыбающихся коллег, на немцев, отца с сыном, про себя подумал: я прав, они такие же, как и мы.