Дочка с самых первых дней своей жизни проявляла интерес к музыке. Иван и Ольга Руденко обратили внимание, если маленькая Настя плачет, включишь музыку – она начинает прислушиваться и постепенно плач утихает. Глазками упрется в одну точку и ушки напрягает.
— Наверное, музыкантом будет, полушутя – полусерьезно говорил Иван, — интересно, у нас в роду точно ни у кого не было музыкальных способностей, а у вас, Оля?
— У нас бабушка, мамина мама, красиво пела. На всех деревенских гулянках её просили спеть, и она это делала с удовольствием. И дома пела часто, когда в зимние вечера пряла пряжу или вышивала. Её даже звали в клуб выступать, но дед Матвей, муж, категорически был против этого «баловства»: «Это бездельникам делать нечего, вот они и бегут из дома и от работы».
Может быть, родителям казалось, что дочь слушает музыку, а, может, и, действительно, её чаровали волшебные звуки, но уже в детском саду она не отходила от пианино. А когда ей наиграли «Во саду ли в огороде…», то девочка повторила эту мелодию почти сразу. В музыкальную школу Настя отправилась в пять лет и учеба там ей была в радость. Она и в школе хорошо училась. Ольга никогда не пропускала родительских собраний, ей нравилось, когда учителя хвалили дочь и говорили о её способностях.
Преподаватель Настеньки советовала родителям:
-Купите ей пианино, тогда она будет развивать свои способности дома. Иван соглашался со специалистом, да он и понимал, что нужно покупать пианино. Но оно стоило больших денег, а с ними был напряг. Не то чтобы от получки до получки, но напряг. Квартиру они получили в двухэтажном доме, но много денег понадобилось для её ремонта и приобретения мебели. Пришлось влезть в долг, который, как известно, красен платежом. Иван с каждой получки отдавал часть долга. Оставалось уже немного. Конечно, могла бы денег дать и теща, но Иван с первого дня совместной жизни сказал Ольге, что в помощи её родителей не нуждается. Вместе с этим он дал понять матери жены, что и без её жизненно важных советов они тоже проживут. Теща, Анна Михайловна, всю жизнь проработала главным бухгалтером строительного участка, которого не коснулись перестроечные удары. Наоборот, финансирование даже увеличилось. За выполненные объемы работники получали хорошую зарплату и премиальные, сумма которых во многом зависела от тещи. Анна Михайловна свое влияние и власть пыталась перенести и на семью дочери, но у нее ничего не получилось: зять был непреклонен: «Мы сами справимся, а если, не дай бог, случится горе, то обратимся и за советом, и за материальной помощью».
Иван работал на автотранспортном предприятии в Ключах токарем. Притом токарем по исполнению штучных заказов. Из куска металла он мог сотворить все, может, даже блоху, которую должен подковать Левша. Шоферы и начальство ценили его за профессионализм и надежность. Выпивал он только по праздникам, а так мог просто с мужиками посидеть, даже в складчину деньги давал, но не пил. Ему было интересно в компании: кто анекдот расскажет, кто интересную жизненную историю. По мере принятия на грудь разговор переходил в русло политики и производства. В этих вопросах каждый считал себя знатоком. В мастерской, где обычно заседали мужики, а это было перед праздниками или в чей-то день рождения, от дыма топор можно было вешать. Иван брал из лежащей пачки сигарету, глубоко затягивался, начинал кашлять, а потом бросал её в урну: «И что вы в этой гадости только нашли? Деньги переводите и здоровье».
Однажды утром его вызвал директор Иван Иванович Курносов и самолично дал заказ на изделие. Когда Иван утвердительно кивнул, что все понял, уточнив срок, данный на изготовление детали, руководитель неожиданно спросил у него:
— Скажи, тезка, это не твоя ли дочь так прекрасно играла на пианино в доме культуры на концерте восьмого марта?
— Моя, — зарделся Иван.
— Так она у тебя очень способная, просматривается ваша Руденковская порода: каждый в чем-то талантлив. Ну и как ты намерен девочку развивать дальше?
Иван неожиданно для себя разоткровенничался:
— Не знаю, её учителка в музыкалке тоже говорит, что у нее дар и что надо купить пианино, чтобы Настюха дома тоже занималась.
— Ну, так в чем дело?
— Да мы за кредит только рассчитались, денег надо заработать.
— Ну а тёща что, не поможет?
Иван замолчал.
— Понятно, а давай сделаем так, заработок у тебя неплохой, я скажу бухгалтеру, чтобы тебе выдали его за четыре месяца вперед, на эти деньги ты и купишь инструмент.
— Спасибо, да я отработаю, — опешил от такого неожиданного предложения Иван.
— А куда ты денешься, конечно, отработаешь. А пока присматривайся к покупке.
— У нас их нет в продаже, говорят, только в Славгороде или в Павлодаре можно купить.
— Как определишься и будешь готов, так скажешь, я тебе машину дам, лучше конечно в Славгород, это поближе и бензина израсходуется меньше. Идет?
— Еще бы, — не задумываясь отреагировал Иван.
— Вот и договорились!
Весь вечер и даже когда легли спать, Иван с Ольгой обсуждали, куда поставить покупку, чем её накрывать, сколько времени Настеньке можно будет ежедневно играть. Ольга, уже засыпая, прошептала:
— Какой же ты у нас с Настей хороший. Мы так тебя любим.
— Не наговаривай на меня, давай спать, поздно уже, — отшутился он.
Через пару дней, в пятницу, его пригласили к главному бухгалтеру, который сообщил, что Иван может получить зарплату авансом за четыре месяца вперед и предложил подписать некоторые документы. После этого оставалось только получить в кассе деньги и подняться на второй этаж в приемную директора, которая была пуста от посетителей и секретарша сразу пропустила его к шефу.
— Ну что, тезка, готов к подвигу?
— Да, я то готов, только…
— Понял, — Иван Иванович нажал кнопку и дал команду секретарше, чтобы она нашла Бурматова. Сашка Бурматов, водитель самосвала ГАЗ-53, появился быстро.
— Вызывали, Иван Иванович?
— Да, Саша, завтра хоть и выходной, но тебе предстоит выполнить важное задание: доставить в целостности и сохранности важный груз из Славгорода — пианино.
— Твоей Настюхе? — повернулся к Ивану Бурматов. Парни приятельствовали, и Сашка знал о пристрастии ребенка к музыке.
— Да, его дочери, — ответил за Ивана директор, только смотри, вези груз осторожно, придумай что-нибудь, чтобы в кузове мягко было. Короче, сами не маленькие.
Когда вышли из кабинета директора Иван спросил:
— А что мы подстелим для мягкости в кузов, может старое одеяло взять или может даже матрас?
— Да брось ты! Отъедем за Ключи, свернем с трасы и в поле набросаем соломы, будет перина для пианино, я знаю, где стоят стога прямо рядом с дорогой.
— Ну хорошо, я на тебя надеюсь. До завтра!
— Я у тебя буду стоять у подъезда дома ровно в восемь утра, смотри не проспи.
— Ну, ты скажешь!
Без десяти восемь Иван уже поджидал Сашку, который не заставил себя ждать. В Славгороде к магазину, где продавались музыкальные инструменты, они подъехали прямо к открытию.
Три блестящих, отделанных под темный орех и одно черное, с вензелями, пианино стояли в ряд. Видя их интерес к инструментам, продавщица не удержалась:
— Вы только посмотреть или покупать будете?
— Будем, если понравится, — заявил Сашка.
— Ну попробуйте, сыграйте что-нибудь, проверьте настройку, звучание, — недоверчиво поглядывала на них девушка.
— Прямо не знаю, как у меня сегодня со слухом, не отнялся ли, увидев вас, — Сашке явно приглянулась работница торговли.
— Довольно тебе. — Иван прервал болтовню приятеля.
– Знаете, мы можем деталь выточить, прокатить вас на машине, но разобраться в инструменте не способны. Вещь ведь дорогая, страшно ошибиться.
— Вы правы. Но мы с вами можем пригласить специалиста. Мой знакомый преподаватель музыки живет рядом. Позвонить ему?
— А это дорого? — спросил Сашка.
— Не беспокойтесь, еще никто не обижался. Лев Моисеевич практически за символическую плату проверит инструмент и даст совет.
Продавщица не обманула, Лев Моисеевич появился действительно быстро. Он поздоровался с друзьями за руку:
— Ну-с, молодые люди, кто из вас собрался музицировать?
— Да что вы. Нам медведь на ухо наступил. Это покупка для его дочери, — кивнул Сашка на Ивана.
— Я так и понял. А вы, судя по вашим мозолистым рукам, играете на других инструментах и играете хорошо.
— Это почему вы так решили? — не удержался Иван, которому сразу понравился этот вежливый доброжелательный старичок.
— У вас трудовые руки, молодой человек, а если вы решили купить дорогую вещь, значит, вы много трудитесь и хорошо зарабатываете. Однако, давайте ближе к делу. Какой клавир будем слушать?
— Вот этот, — Иван показал на крайний инструмент.
— Замечательно. — Лев Моисеевич открыл крышку пианино, присел на стул и провел руками по клавишам. Зазвучала музыка, красивая, чистая. Иван прикрыл глаза. Он на секунду представил, что это играет его Настюха. Он все сделает, чтобы она играла также, а может еще лучше: купит ей пианино, если надо, наймет репетитора, поможет поступить в консерваторию. Пусть она будет счастлива. А счастье её — в музыке. Это они с Ольгой поняли, когда сидели в зале на концерте, а их дочь исполняла какую-то пьесу на пианино. По окончании ей долго аплодировали. Иван услышал, как сзади кто-то сказал: «Какая молодчина. Талант!» Да и Иван Иванович тоже оценил её способности. А глаза? Какие были счастливые глаза у дочери, когда после окончания номера она подошла к краю сцены и поклонилась публике.
— Ну что, молодые люди, прекрасное пиано, прекрасное звучание, — Лев Моисеевич поднялся со стула. — Рекомендую купить это волшебство. Ваша девочка будет счастлива.
— А можно вот это опробовать, — Иван неожиданно для себя указал пальцем на стоящий рядом инструмент черного цвета с вензелями.
— Воля ваша, молодой человек, — он подошел к соседнему пианино. Через пару минут был поставлен диагноз.
— Можете приобретать это, оно по звучанию не уступает первому.
Иван рассчитался. Рабочие помогли погрузить пианино на кузов самосвала, поставили его на заготовленный толстый слой соломы, с боков зачем-то тоже обложили соломой, которой было полкузова, а затем веревками привязали инструмент к переднему борту.
— Все в порядке, можно по любым ухабам ехать, ничего с ним не случится.
Обратно не спешили, шли со скоростью под шестьдесят километров в час, осознавая всю ответственность за груз. Сашка травил байки из своей шоферской жизни, курил, бросая окурки под ноги в машине. Иван все думал, как Настенька придет из школы, увидит пианино и обрадуется. Они его установят, она сядет и заиграет.
— Да ты меня не слушаешь! — вдруг заметил Сашка. Кстати, мы уже Кулунду проехали, скоро будем дома.
— Да нет, слушаю, только что-то на сон клонит, дай-ка закурить. — Иван подкурил сигарету, сделал одну затяжку, вторую не успел: закашлялся.
— Как вы эту гадость курите, только легкие садите, — он открыл окошко машины и щелчком отправил в него окурок.
— А я с седьмого класса курю. Сначала втихушку потягивал, а в десятом, когда батька однажды надел мою куртку и пошел на базар, то обнаружил в кармане сигареты, он …
— Крепко влетело? — засмеялся Иван.
— Не поверишь, он спросил, давно ли я курю. Я ответил честно, что уже три года. Батя хмыкнул и сказал: «Кури, черт с тобой, я с первого класса курю».
— А у нас в семье никто не курил, ни дед, ни отец, ни брат. Да и у меня никогда не было желания пристраститься к этой отраве.
— Если я узнаю, что мой Мишка курит, убью, — заметил Сашка.
— Он у тебя спортсмен, футболист, на гадость не позарится. А с другой стороны, — ты же сам ему пример подаешь.
Иванова реплика заглушилась сигналом, который подал шедший навстречу УАЗик. Сашка запоздало тоже просигналил.
— Кто это нас поприветствовал, я что-то не узнал? — спросил он.
— И я не обратил внимание.
Через пару минут встречный КАМАЗ просигналил ещё громче.
— Чего они нас сегодня так любят? — недоумевал Сашка.
— Это не приветствие, я видел, как водитель крутил пальцем у виска, глядя на нас. Ну-ка остановись!
Сашка принял вправо и остановился у обочины шоссе, открыл дверцу, выглянул и тут же заорал благим матом:
-Твою мать! Горим! Солома горит!
Через секунду оба были уже на кузове. Солома догорала, а вот пианино, божественный инструмент, еще горело. Ноги у Ивана стали ватными, к глазам подкатились слезы, он понял: туши не туши, а играть на нем уже никто не будет. Иван заплакал. Винить было некого, это ведь он, раззява, выбросил горящий окурок, который попал в кузов на солому и воспламенил её. Сашка в это время сбил с пианино огнетушителем языки пламени и окончательно затушил огонь.
Долго сидели молча, Сашка даже не пытался подбодрить друга, убитого горем. А Иван, мечтавший сделать этот день счастливым для дочери, для жены, а, значит, и
для себя, неожиданно спросил:
— Саня, у тебя есть деньги?
— Зачем тебе?
— Ты мне займи, мы вернемся в Славгород и купим пианино. Оно уже отобрано. Ты не беспокойся, я тебе отдам долг в течение года. Хочешь, даже с процентами?
— Ваня, ты не горячись, во-первых, ты же знаешь, что я затеял строительство дома, надоело жить на втором этаже. Хочу обзавестись хозяйством. А на это нужны деньги. Поэтому я тебе не займу. Во-вторых, рассчитаешься с предприятием, возьмешь кредит и купишь дочери инструмент.
Иван напряженно молчал, затем выдавил:
— Если я найду деньги, то поедешь со мной обратно в город?
— Если найдешь, то поеду, только где они валяются?
— У Анны Михайловны, моей тёщи. Она даст.
Уже под вечер друзья вернулись из города с покупкой. Установили пианино. Настя, счастливая, осыпала Ивана поцелуями и начала играть. Глядя на Настю, Ольга, которой Иван все рассказал, подошла к нему, прижалась:
— Ладно, не переживай, прорвемся. Полюбуйся лучше на дочь. Иван посмотрел на играющего ребенка, на жену, улыбнулся:
— Да, конечно прорвемся.