Ему снилось, он летит на самолете. В салоне — очень душно и жарко. Самолет весь дрожит, попав в зону турбулентности. Такое он уже испытывал, когда в армии, после окончания учебки, они летели в Германию для продолжения службы. Тогда было страшно. Страх и беспокойство наступили и сейчас, особенно когда двигатели загудели очень громко, на пределе. Казалось, лайнер разорвется, развалится на куски и частями рухнет вниз. Вдруг послышался лай собаки. «Откуда в самолете собаки?» — мелькнула мысль, и Семен проснулся, не сразу приходя в себя. Голова раскалывалась, липкий пот пропитал рубашку, на душе было чувство тревоги и страха. Левая рука оказалась забинтованной.
— Живой? — послышался голос. Он повернул голову, рядом лежала одетая, накрывшись пледом супруга Надежда.
— Живой, кажись живой, — выдавил Семен. — Что там так гудит за окном?
— Да это у соседей экскаватор траншею роет, отопление собираются подключать. А ты помнишь, что вечером произошло? Помнишь? Нет? — и, не дождавшись ответа, жена стала рассказывать, как он вчера улегся спать, а потом вдруг ни с того, ни с сего соскочил с постели, побежал в сарай и вернулся оттуда с ломом, начал им махать и срывать пол в комнате, доску за доской. Но на этом не успокоился, подбежал к окну и с криками: «Неправда! Брехня! Неправда!» разбил его, после этого упал на пол, откуда она его с трудом дотащила до кровати и вызвала скорую помощь.
Приложив немалые умственные усилия, Семен все же вспомнил некоторые фрагменты своего выступления. Укладываясь спать, он вдруг заметил, как из дырки для кошки в полу вдруг начали выскакивать чертята один за другим и строить ему глазки и рожки. Их становилось все больше и больше, появилась опасность, что они заполонят всю комнату, а может быть и дом. Терпеть такое было невозможно и Семен, схватив лом, начал их гонять. Черти спрятались под пол, это была победа, но для тотального успеха он решил погонять их и в подполье, начав срывать доски и размахивать ломом. В это время на улицу въехал автоклуб и через громкоговоритель на всю округу начал вещать, что Семен Осипов алкоголик и тунеядец. Слышать такое было невмоготу. Это он то тунеядец? Да у него почетных грамот и благодарностей за добросовестный труд целая пачка. Семен подбежал к окну, кулаком нанес удар по стеклу, отчего оно разбилось, а рука оказалась порезанной. Дальнейшее он не помнит.
«Белая горячка», — понял Семен, только вот что странно, он уже давно не пил, целых три дня, и вдруг — приступ.
— Пойдем сегодня в больницу! — сообщила Надежда. — В три часа нас примет невропатолог Чернов, мы должны прийти без опоздания и с собой принести бутылку водки.
— Ему, что ли?
— Для лечения, сказали.
— Наверное, опохмелять будут, лучшего лечения еще никто не придумал. Хотя почему водка, можно ведь и пивком здоровье подправить, а с другой стороны, я ведь уже три дня ни грамма в рот, ты ведь знаешь.
— Семён, не ерничай, мы с тобой уже обо всем договорились. Ты же мне обещал!
— Все! Молчу, молчу.
Надежда, исстрадавшаяся за последние годы от пьянства Семена, поняла, что это тяжелая болезнь и криками и угрозами ее не одолеть. Она, несмотря ни на что, любила его и считала, что ей повезло с мужем. Они прожили счастливо многие годы, построили дом, вместе ездили отдыхать на море и к родне. У них росла красавица дочь, которой уже шестнадцать, настоящая невеста. Словом, есть что хорошего вспомнить.
Беда наступила года три назад. Семен начал выпивать все чаще и больше. Она, конечно, ругалась, устраивала истерики, даже лупила его не раз шваброй и тем, что попадало под руку.
Ничего не помогало, и Надежда приняла решение помочь ему избавиться от этой страшной болезни.
По пути в больницу они зашли в магазин и купили бутылку «Пшеничной». Семен хотел добавить к этой покупке банку консервов или сырок, на что Надежда уточнила, что о продуктах речь не шла. Установка была, чтобы не завтракал и принес с собою водку.
Врач Чернов находился на месте, как, впрочем, и неделю назад, и месяц, год и тридцать лет. Кто с ним общался, знали, что он задает всего три вопроса: «Были ли ушибы головы? По ночам не мочитесь? На что жалуетесь?». В зависимости от ответа эскулап ставил диагноз. А совсем недавно ему вменили в обязанности лечение от алкоголизма и в арсенале его вопросов появилась еще пара: «Водку принесли?» и «Как себя чувствуете?».
Супружеская чета с трепетом переступила порог кабинета врача, а Семен — даже с неким испугом. Он последний раз был в больнице лет пятнадцать назад, когда проходил медкомиссию на право управлять автомобилем.
— Здравствуйте, доктор! Не вынимая изо рта папиросы, Чернов что-то буркнул и жестом указал на кушетку. Супруги присели.
— Водку принес?
— Да, «Пшеничную».
— Открывай!
Семен привычным движением открыл бутылку и в нерешительности ожидал дальнейших указаний.
— Налей половину! — врач протянул ему граненый двухсотграммовый стакан и подал таблетку. — Только сначала прими таблетку, а следом выпей алкоголь.
Пациент, аж, вспотел, всяких таблеток, а уж тем более уколов он прямо таки боялся. Пришлось взять себя в руки и совершить маленький подвиг: проглотить пилюлю. Зато следующее действо, заключавшееся в опустошении стакана, было не только знакомым, но и приятным.
На вопросительный взгляд Семена, что делать дальше, Чернов бросил отрывисто: «Сиди и жди!».
«Ждать так ждать, а чего ждать? Думает я быстро опьянею без закуски и упаду, а он какой-нибудь укол всадит. Не дождется!».
Подкурив очередную беломорину, врач испытывающее посмотрел на посетителя:
— Ну как?
— Вы о чем?
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально, а вы?
Чернов не стал распространяться о своем здоровье, взял бутылку и налил еще половину стакана.
— Выпей еще!
Семен встал, резко выдохнул воздух и одним махом опрокинул содержимое стакана в рот, слегка поморщился и занюхал рукавом.
— Присядь, сейчас станет плохо, потерпи. Это не страшно, но если в дальнейшем будешь употреблять, то последствия могут быть самыми печальными. Понял?
Семен не мог понять, как это от водки станет нехорошо: «Все человечество ее пьет для радости и легкости, а этот прыщ ждет, что у меня от ее употребления желудок наизнанку вывернется. Не дождется!».
— Нам можно идти? — у Семена пробудился аппетит, ему сильно захотелось жареной картошки с солеными груздями из бочки.
— Подождите! Хуже не становится?
— Жрать уж сильно охота. Аппетит не на шутку разыгрался. Мы, пожалуй, пойдем, — настаивал на своем Семен. — Не будем вам мешать.
— Хорошо, идите, — разрешил Чернов.
Когда они вышли из кабинета, Семен обнаружил отсутствие в руках у Надежды начатой бутылки.
— А где бутылка с водкой?
— Так на столе и осталась.
— Мы что, миллионеры, такие подарки дарить? Знаешь, сколько он за день насобирает? Это же на неделю хватит пить. Нет уж, — он развернулся и вошел в кабинет доктора.
— Я здесь кое-что забыл, вот вернулся забрать, может компресс придется поставить или лекарство какое настоять. Не обессудьте, пожалуйста. — Семен аккуратно запечатал бутылку и засунул ее во внутренний карман пиджака.
— Вот теперича, до свидания. Спасибочки за лечение, мне и правда стало намного лучше, только это, гхм, повторяю, жрать сильно хочется.
Вышли на улицу.
— Семен, как же так, тебе действительно не стало хуже? — поинтересовалась расстроенная Надежда.
— Не дождетесь, я уже говорил этому упырю, что мне сильно похорошело, и я согласен каждый божий день проходить эту лечебную процедуру. Только вот бы еще за казенный счет.
— А ну-ка верни мне бутылку с водкой!
— Возьми, для тебя ничего не жалко. — Семен с сожалением протянул ей содержимое бутылки.
К ним подошла женщина, как оказалось, клиентка жены, которой Надежда шила платье. Надя вообще была мастерица, долгое время трудилась в швейном ателье, а потом взяла лицензию и стала исполнять работу на дому. Желающих иметь своего портного оказалось немало, заказы следовали один за другим, этому способствовало добротное исполнение их и сравнительно невысокая цена.
— Вы куда это направились так дружненько, да такие разнаряженные, средь белого дня? — полюбопытствовала она, перехватывая сетку с яблоками другой рукой.
— Идем в сберкассу получать деньги, что выиграли по досаафовской лотерее, тысячу рублей, — не моргнув глазом соврал Семен.
Обе женщины удивленно посмотрели на него. Проигнорировав изумленный взгляд жены, Семен обратился к ее знакомой:
— Уже третий раз за последние два года выигрываем, вот везуха. А что это у вас за яблочки? На вид сочные и сладкие, а на самом деле?
Опешившая владелица яблок достала из сетки два плода и подала Семену и Надежде.
— Спасибо, — поблагодарил Семен и забрал оба яблока. — Надя, мне еще на работу нужно забежать. Не беспокойся, я скоро вернусь.
Он развернулся и пошел, провожаемый взглядами женщин, в сторону районного стадиона, который вот уже двадцать лет являлся местом его трудовой деятельности. Свой труд он превратил в творчество, выращенный и ухоженный им газон стадиона стал предметом любования спортсменов и болельщиков. Футболисты приезжих команд с восторгом ступали на зеленый ковер арены. Однажды в район приехала команда мастеров «Динамо» из краевого центра, в составе которой доигрывал свой короткий футбольный век бывший игрок сборной Советского Союза Геннадий Гусаров. Знаменитый футболист, заслуженный мастер спорта, увидев газон, заявил, что таким футбольным полем располагают далеко не все команды высшей лиги, а уж он то поездил по стране, погонял мяч на разных полянах. Известный форвард попросил показать ему человека, который сотворил такое чудо, и, когда к нему подвели Семена, Гусаров достал свою фотографию и на ее обратной стороне сделал надпись «Мастеру от Мастера». Этот снимок Семен бережно хранит дома рядом с другими ценными документами.
Ухаживая два десятка лет за полем, Семен Осипов знал на нем каждый бугорок и выемку. Бывало, от обильного полива могла появиться небольшая впадина. В этом случае он подсыпал земли, а для этого приходилось искать чернозем, затем прикатывал грунт, сеял предварительно собранные на этом же поле семена и опять прикатывал. Газон любил влагу. Поливать приходилось почти ежедневно. А сколько хлопот доставляли одуванчики. Их приходилось вырывать, а помогали ему в этом ребятишки: футболисты после тренировки или легкоатлеты.
Его дочь, Аленка, Аленушка, тоже проводила много времени на стадионе, упражняясь в беге на средние дистанции. Стройная, высокая, да еще и красивая она притягивала к себе взгляды парней, а после того, как стала призером первенства края среди старших школьников на дистанциях четыреста и восемьсот метров, специалисты заговорили о ее беговых способностях. Гордость распирала отца, когда он смотрел на портрет дочери, размещенный здесь же, на стадионе, на стенде «Лучшие спортсмены района».
При мыслях о дочери на сердце стало тяжело и горько. Сколько позора она перенесла из-за своего отца-пьяницы. До сих пор стыдно вспоминать, как однажды он вперся в ее комнату, в которой находились Аленкины подруги, пришедшие в гости, в одних трусах, пьяный, перепутав комнату дочери с туалетом.
После того случая дочь перестала называть его отцом да и вообще разговаривать. А неделю назад он слышал, как она сказала плачущей матери, что переезжает жить к тетке, его сестре, в соседний поселок Целинный.
Господи, да что же он делает, постепенно превращаясь в животное. Причин для пьянки ведь нет никаких. Почему каждый желающий приходит к нему с бутылкой в каморку на стадионе, где хранится инвентарь, и предлагает выпить,ни разу не получив отказа? И так изо дня в день с небольшими перерывами.
Что случилось? Что толкает его на ежедневную выпивку? Откуда полное бессилие перед спиртным? Что ему еще надо, ведь все как у людей: семья, дом, дочь-красавица? На работе уважают. Кстати, с работой он справляется, пьяным никогда не валялся. Это у него особенности организма такие: может ведро выпить, но походка будет прямой, без шатания, работу выполнит на автомате, со стороны никто и не скажет, что он пьяный. Правда, на второй день вспомнить ничего не может. Выпивка надурняка? Ну, отчасти может быть, мол, ваша водка, мой кров. Нет, в большей степени интерес представляли собеседники. Кстати, среди них нет ни одного бомжа или опустившегося алкаша, в основном это интересные ребята, бывшие футболисты или болельщики. Под рюмочку беседа с ними текла ровно, душевно.
«Ерунда все это. Себя не обманешь. Променял водку на дочь. Как восстановить ее доверие? Отцом не называет. Что я натворил? Сволочь, дрянь, никаких оправданий быть не может. До белой горячки дожил, чертики в глазах стоят».
— Чего здесь расселся? Насколько я знаю, ты находишься в отпуске, или дома Надька работать заставляет? Понимаю. Пойдем в твои апартаменты, — раздался голос незаметно подошедшего дружка Кольки Чупина. Колька инвалид, потерял ногу на заготовках леса, работая в лесхозе. Более страстного футбольного болельщика Семен не знал. Дружок не пропускал ни одной игры местной команды, притом не только на своем стадионе, но и постоянно выезжал на игры футболистов в другие районы и города на собственном «Запорожце» с ручным управлением.
Колька всегда предлагал пари на результат игры, своего рода тотализатор. Призом являлась бутылочка беленькой.
— А закусить у тебя ничего нет? Не хватило, понимаешь, денег на закусь.
— Имеется, — Семен подал ему одно яблоко, второе начал грызть сам.
— Не порти продукт зазря, а то выпьем, у меня просить будешь закуску.
— Не буду.
— Закусывать не будешь?
— Пить не буду.
— Че, хворь какая нашла? Тогда понимаю.
— Хворь, хворь, сказал же, не буду.
— Не насовсем, случайно?
— Насовсем.
— Точно хворь, притом на голову. Может, тебя к бабке надо сводить, чтобы тебе мозги вправила?
— Может и сводить, но лучше сначала сам у нее отметься! — отрезал Семен, встал и пошел на выход со стадиона под недоуменным взглядом Кольки Чупина.
Надежда облегченно вздохнула, когда увидела появившегося в дверях мужа. Она уже жалела, что отпустила его одного. Мало ли что, вдруг таблетка начала действовать и ему стало плохо.
— Ну, слава богу, появился, — она внимательно присмотрелась к нему, а впрочем, чего присматриваться, ведь знала, в каком состоянии находится муж по тому, как входит в дом, по первой фразе, как снимает пальто или разувается.
— Не добавил, — решила она и продолжила. — Сядь, поешь!
— С удовольствием, я же давно говорил, что голоден.
— Ты как себя чувствуешь? Тебе не плохо? Вижу, не пьяный, а я так боялась.
— Не напился и не напьюсь больше, потому что таблетка подействовала. Очень даже подействовала. Давай, где твой борщ или картошка? Сил уже нет терпеть, так жрать хочется.