Итак, в апреле 1986 года я стал сотрудником краевой клинической больницы. Годом раньше часть коллектива больницы переехала из старого здания в районе улицы Серышева в новый, только что построенный комплекс зданий на улице Краснодарской. Но отдельные подразделения только еще переезжали, так что искать помещения для организации нового подразделения в больнице мне не пришлось. Нам выделили три комнаты на первом этаже операционного корпуса. У меня впервые появился персональный кабинет. Маленький, около 4-х кв.м. Рядом был кабинет дозиметристов и еще один, для врачей отделения. Из штатов рентгенологического отделения были выделены штаты дозиметристов, врача-радиолога. Немного подсуетившись, я получил еще дополнительные должности инженера и лаборанта индивидуального дозиметрического контроля, которые предусматривались в штате отделения. С врачом-радиологом Марией Стригалевой и техниками-дозиметристами Павлом Кутумовым и Николаем Турчиком я был знаком ранее, и они с радостью перешли под мое руководство, так как в прежнем отделении были на второстепенных ролях.
Хорошо я был знаком и с ветеранами рентгеновского отделения краевой больницы Марией Ивановной Митютневой, которую я сменил с должности главного рентгенолога края, Валентином Сысоевым, Владимиром Автуховым, Еленой Розмариной. Я планировал по совместительству работать в этом отделении на 0,5 ставки.
Сформировав штат отделения, я стал знакомиться с новыми обязанностями и функциями. Рентгено-радиологическое отделение занималось в основном организационными, контролирующими и консультативными функциями. Хотя оно числилось при краевой больнице, но в основном работало для нужд лечебных учреждений как краевого, так городского и районного уровня. Все стоящие задачи РРО (такая аббревиатура рентгено-радиологического отделения) определены в приказе Минздрава СССР № 448 еще от 13.10. 1959 года. Но этот приказ в полном объеме не выполнялся в Хабаровском крае. И вот теперь надлежало устранить недоработки в выполнении данного приказа.
Мне предстояло познакомиться со всеми рентгеновскими кабинетами края. Учитывая огромную площадь и количество учреждений здравоохранения, я спланировал объехать все рентгеновские кабинеты течение 2-х лет. Эту работу надо было включить в план организационно-методического отдела больницы, с которым мне надлежало очень тесно контактировать. Кроме этого, надо было установить связи со всеми организациями, с которыми в своей деятельности сотрудничают врачи-рентгенологи.
А так как моя должность называлась главный рентгено-радиолог края, надо было знать и работу радиологических отделений, которые были в краевой больнице, в краевом онкологическом диспансере. С заведующим радиологическим отделением краевой больницы Дягилевым мы были давно знакомы, как и с работавшей в этом отделении доцентом Мрачковской с кафедры ХГМИ, с врачом Автуховой. Моя подчиненная Стригалева имела 0,5 ставки подработки в этом отделении, и поэтому чаще всего именно через неё я влиял в дальнейшем на работу этого отделения.
Как показывал мой опыт работы главного рентгенолога города, часто персонал кабинетов интересуется вопросами начисления пенсии, расчета льготного стажа и другими вопросами материального характера. Поэтому я одним из первых учреждений посетил отдел социального обеспечения (сейчас он разделен и из него выделился Пенсионный фонд). Узнав все, что меня интересовало, я услышал претензии некоторых социальных работников о незаслуженных льготах для рентгенологов. Чтобы наглядно показать, что персонал рентгеновских кабинетов работает в условиях излучения, я пригласил одного из работников этого отдела посетить рентгенкабинет, когда мы там будем проводить измерение уровня радиации. Что и было сделано. Я попросил ребят взять прибор, где уровень радиации показывается не отклонение стрелки (это не наглядно), а счетчиком Гейгера, т.е. со звуковыми сигналами. Работница собеса воочию увидела, что излучение в рентгеновских кабинетах имеется, и необходимо соблюдение правил радиационной безопасности, чтобы обезопасить себя от риска получить радиационные поражения или заболеть онкологией.
И тут грянул Чернобыль. К нам потоком пошли люди с Украины, Белоруссии и западных областей РСФСР, убегающих от облучения. Мы проверяли уровень загрязнения одежды, вещей и степень накопления радиоактивного йода в щитовидной железе. Больше вопрос о несправедливости назначения пенсии рентгенологам не поднимался.
Вспомнить обо всех поездках в города и районы края не представляется возможным. Да это и не интересно. Расскажу лишь о некоторых. Мои командировки проходили как бы по двум каналам. Один из них – это выезды в лечебные учреждения по нашему внутреннему плану, чтобы своевременно провести дозиметрический контроль кабинетов. Выезжал я и дозиметрист. А второй канал поездок был по плану оргметодотдела больницы. Обычно выезжала бригада из терапевта, хирурга, эндоскописта и рентгенолога. Для нас в районе готовили больных, нуждающихся в консультации краевых специалистов и отборе тех, кого надо направлять в краевую больницу для дальнейшего лечения. В этих поездках мне надо было не давать советы, что делать, а показывать, что я стою как врач-рентгенолог. Как-то так получалось, что в большинстве таких комплексных бригад я становился ведущим специалистом. И потому, что был врачом высшей квалификационной категории, и главным специалистом края, а самое главное, мог всесторонне оценить состояние здоровья пациента, чем какой-нибудь пульмонолог, гастроэнтеролог и еще какой-нибудь «-олог», которые в основном и составляли штат краевой больницы.
Вообще мне пришлось пояснять многим специалистам, как краевой больницы, так и районных, что консультируют не больных, а лечащих врачей этих больных. До этого так не было, и местные врачи даже не знали о результатах консультаций краевых специалистов. Хотя именно так и должно быть в соответствии с руководящими приказами Минздрава СССР. Об этом стало известно в организационно-методическом отделе краевой больницы, и уже через полгода я был включен в резерв главного врача в качестве кандидата на должность заместителя главного врача краевой больницы по оргметодработе.
Знакомиться с кабинетами Хабаровских городских лечебных учреждений мне не надо было, я их все прекрасно знал. Поэтому первая поездка была в Еврейскую автономную область, которая в ту пору входила в состав Хабаровского края. В это время подходила необходимость проведения ежеквартальной дозиметрии аппаратов рентгенотерапии, которые были установлены в крае лишь в 3-й городской больнице Хабаровска, в областной больнице в Биробиджан, 2-й городской больнице Комсомольска и в ЦРБ города Советская Гавань. Поэтому мы поехали в Биробиджан втроем – я, дозиметристы Кутумов и Турчик. Я и раньше замечал, что в командировках люди быстрее узнают друг друга. Тоже самое произошло и с нами. Из командировки мы приехали уже с совершенно другими отношением друг к другу. Я не хочу сказать, что мои подчиненные стали относиться ко мне запанибрата, нет, в этом отношении между нами сохранялась дистанция, но они лучше поняли, что я за человек, а я понял, что за люди они. И за все время моей работы в краевой больницы и позднее мы очень хорошо ладили друг с другом.
В областной больнице Биробиджана заведовал рентгеновским отделением Бичуцкий, сын ветерана больницы рентгенлаборанта Бичуцкого, о котором в наших кругах ходили легенды. Больница была старая, по типичным проектам начала 30-х годов, когда на карте страны появился город Биробиджан. Но отдельные палаты были неплохо оборудованы и предназначались для размещения в них номенклатурных товарищей. Одну такую палату с отдельным туалетом и ванной заняли мы с дозиметристами. Это было удобно вдвойне – нам не пришлось платить за гостиницу, и в любом случае нам там было удобнее находиться.
Я осмотрел больницу, все рентгеновские кабинеты, как этой больницы, так и детской, городских поликлиник и убедился, что в ЕАО врачи-рентгенологи варятся в собственном соку. Надо было привлекать их к работе краевого научного общества рентгенологов более тесно, и создать на месте у них филиал общества. Это было сделано в течение двух-трех месяцев. Председатель краевого научного общества доцент Чайка поддержал мою идею и помог реализовать. Стали проводиться заседания филиала, на которые приезжали врачи-рентгенологи из районных больниц. Выступали на этих заседаниях и ведущие рентгенологи краевого центра.
Были командировки в города Комсомольск-на-Амуре (где я пробыл 2 недели), город Николаевск-на-Амуре, города Советская Гавань и Ванино. С Николаевской районной больницей я был знаком, проходил там практику после 4-го курса института. А вот больницы всех остальных городов были мне незнакомы.
В Комсомольске наиболее квалифицированные врачи-рентгенологи были во 2-й больнице. И сам заведующий отделением Гордеев, и его правая рука Журавлев, который был председателем местного филиала краевого научного общества рентгенологов, вполне соответствовали высшей квалификационной категории, которую имели. Была еще одна весьма пожилая врач, которая участвовала в годы войны в сооружении железнодорожной ветки Комсомольск-Ванино и как-то в приватной обстановке рассказала, в каких условиях её сооружали, в основном силами заключенных.
А вот в другой крупной больнице № 7 врачи-рентгенологи отставали от требований современного дня. Я предложил главному врачу больницы Лебедеву подыскать неплохого парня и направить его на курсы специализации по рентгенологии, а своего заведующего рентгеновским отделением направить на 2-х недельную стажировку в 11-ю больницу Хабаровска. Эти рекомендации были выполнены. Помню, с каким восторгом после завершения стажировки рассказывал этот заведующий об обстановке в отделении и уважительном отношении к сотрудникам рентгеновского отделения в 11-й больнице. Больше всего его поразило, что сам профессор Александрович приходил в рентген кабинет посоветоваться по поводу того или иного больного. Пришлось напомнить своему коллеге, что это уважение надо заслужить своей работой. Должен сказать, в деятельности рентгеновского отделения 7-й больницы произошло улучшения, а новый рентгенолог Корпусов стал моим учеником на курсах специализации и потом всегда очень хорошо ко мне относился. Через некоторое время именно Корпусов стал заведовать этим отделением.
А в Николаевске-на-Амуре я встретил того самого врача-рентгенолога, которая работала во время моей практики в местной больнице после 4 курса, летом 1969 года. Напомнил ей о случае ошибки в диагностике рака желудка у больного, которого я вел во время практики в терапевтическом отделении, когда её был пропущена опухоль величиной с кулак новорожденного. Я помнил об этом случае, а она нет. Но, в общем, она была достаточно квалифицированный специалист, та диагностическая ошибка была в первые годы её самостоятельной работы. Моя поездка в Николаевск была первой после того приезда на практику, и мои родственники в этом городе были очень рады моему приезду.
Приезжая в то или иное лечебно-профилактическое учреждение, я, прежде всего, знакомился с главным врачом его. Как бывший офицер, я понимал вопросы субординации, в отличие от очень многих врачей краевой больницы. Предварительно я связывался со своими коллегами в районах, поэтому мои поездки были хорошо спланированы как в отношении посещения рентгеновских кабинетов, так и в отношении использования свободного времени. Сидеть по вечерам в гостинице мне не хотелось, поэтому обычно заведующие рентгеновскими кабинетами городских или центральных районных больниц организовывали неформальные встречи или посещения каких-нибудь мероприятий.
Запомнилась командировка на открытие рентгеновского кабинета в поселке Сукпай района имени Лазо. Этот поселок расположен очень далеко в горах Сихотэ-Алиня. Там имелась участковая больница, которая подчинялась Мухенской районной больнице. В поселке жили рабочие местного леспромхоза. Травматизм среди рабочих был высокий, вот и потребовалось установить в больнице рентгеновский аппарат. На приемку кабинета пригласили меня, как главного рентгенолога края, дозиметриста и работников радиологического отдела краевой санэпидстанции. За нами рано утром прислали машину в Хабаровск, и мы выехали. Параллельно основной трассе Хабаровск-Владивосток имеется хорошая асфальтированная дорога, которая якобы идет до Находки. Но она идет по безлюдным местам и никто по ней особо не ездит. Но по ней проще добраться до Мухена, и оттуда ближе дорога до Сукпая. Пока мы ехали по асфальтированной дороге на автомобиле УАЗ, особых проблем не было. Но когда съехали на грунтовую лесовозную дорогу, нам стало тяжело дышать. Проезжающие нам навстречу лесовозы с прицепами поднимали такую пыль, что дорогу было плохо видно, что тут говорить о чистом воздухе. Добравшись до поселка Мухен, и поговорив с главным врачом, мы поехали дальше. Было время обеда, мы в одном из поселков подъехали к местной столовой. Мне потребовалось сходить в туалет, но когда я зашел в недавно построенный, еще пахнувший свежим тесом туалет, я чуть вместе с ним не перевернулся – так непрочно он стоял. Но обошлось.
Мы пообедали и поехали дальше. Местные жители нам посоветовали купить очень вкусный хлеб местной пекарни в поселке Золотой, что мы и сделали. Приехав в Сукпай, мы увидели очень уютный поселок из деревянных домов, обшитых досками. Вокруг поселка были довольно высокие, заросшие вечнозелеными деревьями сопки. Такой же уютной была и местная больница. Но когда мы вышли из машины, то увидели, что все покрыты слоем пыли. Кое-как вытряхнув свою одежду, мы провели дозиметрию, познакомились с нужной документацией и приняли кабинет в эксплуатацию. Нам рассказали, что поселок не очень старый, но дома построены из очень хорошо просушенного леса и поэтому при пожаре очень быстро сгорают. Не больше 15 минут нужно для того, чтобы от дома остались одни головешки. Через несколько лет мне вновь доведется побывать в Сукпае, но это уже совсем другая история. Обратно в Хабаровск нас довезли в тот же день, но меня дальше прихожей в квартиру не пустили – такой пыльный я был. Больше никогда в жизни такого слоя пыли на мне и моей одежде не было.
Интересной была командировка на открытие кабинета в участковой больницы поселка Березовый Солнечного района. Мы поехали туда втроем – я, дозиметрист Паша Кутумов и моя дочь Наташа. В тот период у неё случился очередной заскок, какие бывают в подростковом возрасте, и я решил взять её с собой в командировку. На поезде мы доехали до Комсомольска, потом на машине, присланной за нами, поехали в поселок Солнечный, где была расположена центральная районная больница. Пообщавшись с главным врачом больницы Смирновым, мы на рабочем поезде (локомотив и два вагона) выехали в поселок Березовый. Он располагался по БАМовской ветке, станция около это поселка называлась Постышево. Хотя мы туда приехали летом, но не так далеко от поселка были видны заснеженные вершины гор. Почти как на Кавказе или на Камчатке. Очень красивое зрелище. На фоне ярко-зеленой зелени лесов выделялись белоснежные вершины. Больница в поселке была только что построенная, палаты пустовали, вот нам и отвели две палаты – в одной спала Наташа, в другой мы с Кутумовым. Утром мы провели дозиметрию и обследование кабинета на предмет его пригодности к эксплуатации, приняли кабинет, выдали паспорт и вернулись на том же рабочем поезде в Комсомольск-на-Амуре.
В командировках в районы края я решал не только организационные вопросы. Много было консультаций, исследований сложных и непонятных в диагностическом плане больных. Вспоминаю одну консультацию в больнице Советской Гавани. Там работал уже опытный, старше меня по возрасту, врач-рентгенолог. Он попросил помочь в диагностике одной сотрудницы больницы. У неё на рентгенограмме грудной клетки была видна кольцевидная тень на фоне сердца. А при томографии этой зоны вдруг выявлялась овальное затемнение. Я посмотрел снимки и сказал, что, скорее всего, у сотрудницы имеется врожденный короткий пищевод, и кардиальная часть желудка находится в грудной полости. Тут же пригласили сотрудницу в рентгенкабинет, я под рентгеновским экраном дал ей глоток контрастного вещества (взвесь сернокислого бария), и моя догадка полностью подтвердилась, к большому удивлению этого опытного местного врача. Как женщине уже далеко не молодой, неоднократно проходящей рентгеновские исследования грудной клетки, пропускали врожденную патологию, не знаю. Конечно, это была очень редкая патология, и лишь мой опыт работы в 11-й больнице, где я однажды встретил такую патологию, помог мне поставить правильный диагноз. Мной были даны сотруднице рекомендации по диете и поведению после приема пищи, никакого лечения и тем более операции ей не требовалось. Потом этот случай редкой врожденной патологии был показан на заседании краевого научного общества рентгенологов. Оказалось, что никто в своей практике не встречался с ней. А вот закон парных случаев еще раз подтвердился – у меня было 2 таких случая.
С назначением меня главным специалистом я автоматически становился членом краевой аттестационной комиссии. Председатель её, заместитель заведующего отделом здравоохранения Шокур Владимир Алексеевич попросил меня присутствовать не только в те дни, когда проходили аттестацию врачи-рентгенологи, но и в другие дни, задавать вопросы по рентгенологии врачам других специальностей, особенно травматологам, пульмонологам и некоторым другим, которые часто в постановке диагноза ориентируются на рентгеновские исследования. Я уже по своей инициативе разработал требования к объему знаний и перечню практических навыков, обязательных для врачей первой и высшей квалификационной категории по рентгенологии, что позволила более объективно оценивать уровень врачей-рентгенологов. А так же ввел обязательным правило, что врач-рентгенолог, претендующий на высшую категорию, обязательно должен выступить на заседании научного общества с докладом, и его коллеги могли тоже задавать ему вопросы, чтобы понять, насколько квалифицирован врач.
Конечно, определяющим в оценке квалификации того или иного специалиста является мнение его опытных коллег. Именно они могут понять, насколько правильно действовал врач в той или иной ситуации, насколько эффективно применялись те или иные методики диагностики. Всякий метод имеет свои пределы. Ни ультразвуковые исследования, ни эндоскопия, ни рентгенология, включая магнитно-резонансную томографию, не могут зачастую ответить на вопрос о диагнозе. Только правильное сочетание всех диагностических исследований с учетом клинических проявлений позволяет поставить правильный диагноз. Вбить эту прописную истину в головы некоторых врачей, даже с учеными степенями кандидатов или докторов наук было не так-то просто. С этим потом я сталкивался, уже работая заместителем начальника краевого управления здравоохранения.
О пределах каждого метода диагностики я говорил и на курсах усовершенствования врачей, где вел занятия. У меня была очень большая и интересная коллекция рентгенограмм, в которой были интересные, иногда очень редкие или даже уникальные случаи диагностики. И удачи, и ошибки, сделанные мной или моими коллегами. На ошибках ведь тоже учатся. Каждый уважающий себя врач-рентгенолог должен иметь такую коллекцию. Я начал её собирать, работая рядовым врачом-рентгенологом и даже не подозревая, что когда-то буду её кому-то показывать, и тем более на этих рентгенограммах буду учить кого-то стать хорошим специалистом. Без ложной скромности могу сказать, что очень многие врачи искренне благодарили меня за такую учебу, не только на курсах усовершенствования или первичной специализации, а в практической работе в кабинете.
Рентгенология – одна из основных и самая древняя диагностическая дисциплина. Открытие в 1895 году Рентгеном излучения в дальнейшем позволило использовать его для проведения многочисленных и разнообразных исследований. Рентгеноскопия (просвечивание), рентгенография (снимки), затем томография (послойные исследования) органов в дальнейшем привели к появлению компьютерной томография и магнитно-резонансной томографии (ядерно-магнитного резонанса ЯМР или МРТ). Использование при этих исследованиях контрастных веществ еще более повысило диагностические возможности исследования. Начиная свою карьеру врача-рентгенолога, я никогда не думал, что мне доведется принимать участие во всемирном конгрессе по лучевой диагностике, посвященному 100-летию со дня открытия рентгеновских лучей. А именно так и случилось, когда меня, к тому времени первого заместителя начальника управления здравоохранения администрации Хабаровского края, пригласили в марте 1995 года в Вену (Австрия) для участия в конгрессе.
Там я увидел и услышал ведущих мировых специалистов по лучевой диагностике, узнал современное состояние моей любимой специальности, увидел самые совершенные существующие аппараты и перспективные модели аппаратуры с компьютерной обработкой изображения. Именно компьютерные технологии дали новый толчок развитию рентгенологии. Считаю, что рентгенология в диагностике заболеваний опорно-двигательного аппарата и органов дыхания еще долго будет ведущим методом. Использование других диагностических методов, в том числе ультразвуковых и эндоскопических не оставит врачей-рентгенологов без работы. В этом я еще раз убедился в Вене, одном из старейших и красивейших городов мира. Мировые лидеры в производстве рентгеновского оборудования фирмы «Сименс», «Филипс», Дженерал Электрик», «Тошиба» и другие выставили лучшие образцы своей техники и соперничали друг перед другом в пышности вечерних приемов. Я побывал на приемах, устраиваемых «Сименс» и «Филипс». Одна из них повезла в пивной бар и пригороде Вены, которому лет 300 и вся обстановка свидетельствовала о том, что столы, за которыми мы сидели, имеют очень давнюю историю. Закуска тоже состояла из традиционных старинных блюд, приготовленных из свинины. Другая фирма повезла нас на самый современный пивной завод, где нам показали всю технологию приготовления этого древнего пенного напитка. Там я впервые попробовал знаменитый шнапс. Наша водка лучше, шнапс как самогонка. Но вот закуска была очень разнообразной и вкусной. Так что о Вене у меня остались не только зрительные, но и вкусовые впечатления.
Много полезного сделали для развития рентгенологии и отечественные ученые – Рейнберг Р.С. (по диагностике заболеваний костей и суставов), Розенштраух Л.С. (по диагностике заболеваний легких), Соколов Ю.Н. (по диагностике заболеваний желудочно-кишечного тракта). Я проходил в 1979 году усовершенствование на курсах, где преподавали Розенштраух и Соколов. Их знания, эрудированность, высокая культура и умение довести до слушателей глубину предмета поражало. Об этих своих учителях у меня остались самые теплые воспоминания. С Розенштраухом мы встретились в Вене и немного поговорили. Он еще не забыл своего ученика, с которым встречался и на съезде и пленумах по рентгенологии. К сожалению, профессор Соколов к этому времени умер и мы почтили его память бокалом пива.
Но я забежал на 9 лет вперед с описываемых мной событий.
В июле 1986 года меня направили в Москву на занятия по радиационной безопасности. В этот период времени в Москве приходили соревнования «Игры доброй воли» по чуть уменьшенной олимпийской программе. Москва на это период сделалась закрытым городом, очень многих москвичей вывезли из города, въезд в город был очень ограничен. Поэтому ходить по пустынным улицам Москвы было непривычно. Но зато в магазинах было очень много иностранных товаров и мало очередей. Помню, я там впервые купил хорошие лезвия для бритвы «Shik» и в тех пор не испытывал мучительных болей при бритье.
После аварии на Чернобыльской атомной электростанции стали очень много внимания уделять вопросам радиационной безопасности. Иногда даже с перехлестом. Люди стали бояться рентгеновского облучения. Не зная основ физики, боялись заходить в рентгеновский кабинет, даже когда там был выключен аппарат, и излучения не было. Но это помогло и врачам-рентгенологам отменять некоторые исследования, клинических показаний для проведения которых не было. Это требовало взять на себя определенную доля ответственности. Не все врачи были готовы к этому. Проще было провести ненужное исследование и напрасно облучить больного, чем спорить с клиницистом, что исследование не показано. Для этого надо было проводить анализ работы, знать, сколько исследований помогло поставить правильный диагноз. Выявлять так называемый процент совпадений рентгеновских и клинических диагнозов. Это требовало времени и усилий и не все на это были готовы. А я любил анализировать свою работу и учил заведующих рентгеновскими отделениями медицинских учреждений края делать тоже самое. Это помогало более эффективно использовать оборудование, ресурсы, рабочее время.
На предыдущем Пленуме Всероссийского научного общества рентгенологов, который состоялся в Смоленске, я был выбран в члены Правления общества. И вот летом 1987 года в городе Йошкар-Оле был назначен очередной Пленум. На него мы выехали вдвоем с Чайкой, председателем краевого научного общества. Лететь пришлось через Иркутск, Куйбышев на самолете Ту-154. Рейс на Йошкар-Олу был только на следующее утро, поэтому нам предстояло провести в Куйбышеве вечер и ночь. Аэропорт в Куйбышеве довольно далеко от города, на автобусе ехать больше часа. Но мы не могли упустить такую возможность посмотреть это старинный город.
Сели на автобус и через час вышли в Куйбышеве. Теперь этот город называется Самара. Прошлись по центральным улицам города, пошли к Волге. Меня поразила протяженность набережной и идущая на много километров полоса песка вдоль набережной. Пляжи, пляжи, скорее, один сплошной пляж. Нечто подобное я увидел через много лет назад в итальянском городе Римини, где больше 40 км вдоль берега Адриатического моря сплошные пляжи.
Потом была бессонная ночь в аэропорту. Чтобы найти свободное место в переполненном зале аэропорта, мы с Чайкой пошли в видеосалон. Купили сразу билеты на два просмотра и, попросив сотрудников салона не будить нас в перерыве, сели на самые дальние места в уголок и подремали. А утром вылетели в Йошкар-Олу. В местной гостинице сидели члены оргкомитета Пленума, они зарегистрировали нас и сказали, что перед ужином будет экскурсионная поездка по городу. Зайдя в номер, мы с Чайкой тут же улеглись на кровати и поспали пару часиков. После пробуждения почувствовали голод и решили сходить на местный продовольственный рынок и что-то купить поесть. Тем более что рынок находился совсем рядом. Сходив и купив что-то пожевать, мы пошли в гостиницу. Увидели, что рядом стоят два экскурсионных автобуса и решили, что это для нас. Чайка подбежал к автобусу, что-то спросил у водителя и стал махать мне рукой. Мол, быстрее, едем. Зайдя в автобус, который сразу тронулся, мы огляделись. Ни одного знакомого лица. Странно. Но еще больше мы удивились, когда вошедший в салон экскурсовод сказал, что сейчас мы поедем в подсобное хозяйство Совета министров автономной республики и там познакомимся, как в нем организовано производство сельско-хозяйственной продукции.
Мы поняли, что попали совсем не туда, куда надо было. Быстренько сняли с лацканов пиджаков значки участников Пленума, которые нам выдали при регистрации. Стали задавать какие-то вопросы, чтобы не казаться «белыми» воронами. Но сами загрустили. Купленные на рынке колбаса с хлебом и какой-то сок так и просились в рот, но…. Но наше настроение улучшилось, когда мы приехали в подсобное хозяйство. Один автобус поехал дальше, а наш остановился у накрытых белой скатертью столов. Чего там только не было! Красная икра, копченая рыба и другие редкие в те годы продукты, и по небольшим ценам. Так как мы с Чайком садились последними, то смогли выйти в числе первых и были в голове очереди за покупками. Впрочем, там отпускали 3 или 4 продавца, так что очереди практически не было.
Наевшись от пуза всего, что было на столах, мы с Чайкой уже с немалым интересом познакомились с организацией работы на этом подсобном хозяйстве. Там были животноводческие фермы, где стояли коровы и свиньи, полюбовались чистенькими поросятами. Были на птицефабрике, потом видели, как ловили карпов в пруду. Из разговоров поняли, что помимо штатных работников подсобного хозяйства сюда приезжают шефы из Совета Министров с большой охотой. Потому что после окончания работы они могли купить свежего мяса, молока и рыбы. Если так бы поощряли везде, отбоя от шефов бы не было! На обратном пути пошел дождь, и когда мы подъехали к гостинице, на улице никого не было. Мы узнали от продолжавших свою организаторов Пленума, что делегаты Пленума недавно уехали на экскурсию по городу.
И тут мы узнали, с кем же мы ездили на экскурсию. Это оказались историки-аграрники, поэтому-то их и повезли на подсобное хозяйство. Когда мы потом рассказывали, как ездили не на ту экскурсию своим коллегам рентгенологам, что там ели, нам все завидовали. Потом при встрече мы чинно раскланивались с этими самыми историками, которые тоже остановились в этой гостинице.
Сам пленум прошел на высоком организационном уровне. Не избалованные вниманием центра, местные товарищи всю душу вложили в проведение этого мероприятия. Поэтому атмосфера на Пленуме была доброжелательная и деловая. По-моему, меньше обычного говорили о недостатках в работе и о неудовлетворительном снабжении пленкой и низком качестве рентгеновской аппаратуры отечественного производства. На одном из пленарных заседаний с 5-минутным сообщением выступил я, в котором поделился своим опытом работы. Сообщение было выслушано со вниманием. В кулуарах Пленума мы встречались со многими корифеями отечественной рентгенологии, кое-кого я увидел впервые. Чайка в том отношении был очень инициативным, так что в конце Пленума количество визиток у меня значительно прибавилось.
Сам город Йошкар-Ола небольшой, всего 200 тысяч жителей. Очень ухоженный, чистые улицы, аккуратно подстриженные газоны и обрезанные деревья. Не было видно облупившихся стен зданий, плохого асфальта. Возможно, это было потому, что мы ходили в основном по центральным улицам. Очень понравился местный краеведческий музей, посвященный народу Мари. Так что поездка в столицу небольшой автономной республики в составе РСФСР мне понравилась.
В конце 1987 года меня направили на учебу по радиационной безопасности в Москву. Занятия проводились очень интересно, нам давали новые сведения на основании исследований, проведенных после аварии на Чернобыльской АЭС, водили в Институт Биофизики, где лечились наиболее тяжело-пораженные участники устранения аварии, так называемые ликвидаторы. Видеть здоровых по внешнему виду людей беспомощными было очень тяжело.
Имея опыт руководства большим рентгеновским отделение в количестве 42 человек, разбросанных в нескольких местах и во многих кабинетах, я спокойно справлялся с небольшим коллективом, который к концу 1986 года вырос до 7 человек. Приняв на работу в качестве инженера бывшего специалиста из дозиметрической лаборатории ВНИИФТРИ Шапиро, еврея по национальности, я решил сразу две проблемы. Одну из них транспортную для сотрудников отделения. Инженер имел свой автомобиль «Москвич-412», на котором мы стали ездить по городу. За это он получал компенсацию из бюджета больницы. А вторую проблему трудно назвать проблемой. Дело в том, что он посоветовал планировать командировки в районы края в зависимости оттого, что кроме работы может быть интересным. Например, где-то в тот или иной срок идет рыбная путина, в другом месте созревает ягода, где-то грибы и т.д. и т.п. Продумав этот вопрос, я составил на 1987 год очень сбалансированный во всех отношениях план командировок.
Больницей было закуплено необходимое оборудование для проведения индивидуального дозиметрического контроля, и я организовал в РРО эту очень важную лабораторию. Теперь больницы всего края не платили деньги в лабораторию ВНИИФТРИ «Дальстандарта», весь контроль для них осуществлялся бесплатно, были только почтовые расходы на пересылку. Коллектив был дружный, мы охотно встречались и за городом, тем более что у нас теперь был свой автотранспорт. И во всех мероприятиях, проводимых в стенах краевой больницы, мы были очень активны, тем более что врач-радиолог Стригалева была заместителем председателя профкома больницы.
В начале лета 1988 года меня пригласили в отдел здравоохранения крайисполкома. Вызвал меня к себе недавно назначенный заведующим Вялков Анатолий Иванович. Я знал его много лет. Знакомство началось еще в медицинском институте. Он был на 1 год младше меня и мы занимались в одной тренировочной группе по легкой атлетике. На тренировках даже носили друг друга на плечах, так как были примерно одного веса. Потом я ушел тренироваться к другому тренеру и мы виделись только мимоходом в стенах института. Потом я увидел его в президиуме какого-то краевого совещания работников здравоохранения и узнал, что Вялков работает инструктором краевого комитета КПСС. Потом несколько встреч на совещаниях, где я присутствовал как секретарь партийного бюро больницы.
В феврале 1988 года Вялков сменил в должности заведующего краевым отделом здравоохранения Гребенькова М.Д., потом уехал на 4 месяца на учебу по организации здравоохранения и совершенно недавно вышел на работу. И там ему пришлось разбираться с выполнением приказа Минздрава РСФСР о медицинском обследовании лиц, подвергшихся облучению во время аварии на Чернобыльской атомной станции. Был прислан список лиц, живущих в Хабаровском крае и нуждающихся в ежегодном обследовании. Но из этого списка сумели найти лишь меньше 5%, а остальных, по данным городов и районов, нигде не было. Занималась этим вопросом специалист лечебного отдела Балабушко, но ни смогла разобраться с ситуацией. И хотя это не входило в мою компетенцию, Вялков попросил меня помочь. Изучая все собранные по этому вопросы документы (приказ Минздрава РСФСР, прилагаемый к нему список лиц, ответы из районов края), я обратил внимание на адрес жительства большинства представленных в списке лиц, даты рождения, и догадался, что это скорее всего жены и дети военнослужащих в каком-то военном закрытом городке. Надо было найти этому подтверждение.
Получив кое-какие наставления и уполномочившие меня вести это дело документы, я пошел в штаб военного округа. Побывав в нескольких кабинетах штаба, я узнал, что если этот гарнизон и есть, но в подчинении штаба округа он не находится. Мне посоветовали обратиться в штаб противовоздушной обороны округа. Там меня встретили очень нелюбезно, хотели выгнать взашей, но я заявил, что они играют в секретность, а у самих вражеские самолеты на Красной площади садятся. Это случилось незадолго перед этим, с должности полетели Министр обороны и Главнокомандующий ПВО. Обменявшись «любезностями» с каким-то штабным работником, я все же узнал, что и штабе ПВО округа такой городок не числиться. На вопрос, кому он может подчиняться, мне сказали, что остаются лишь объекты Дальней космической связи, штаб которой находится где-то в Подмосковье. Придя в отдел здравоохранения, и доложив все Вялкову, я предложил не ехать в Подмосковье, а попытаться найти этот городок в районе города Комсомольска, судя по адресу. Получив добро на эту командировку, я связался с главным врачом Комсомольской центральной районной больницы, которая обслуживает населенные пункты в Комсомольском районе и попросил его узнать дорогу до такого загадочного населенного пункта.
Когда я приехал в Комсомольск и встретился с главным врачом ЦРБ, узнал, что на правом берегу Амура среди гор есть хорошая бетонная дорога, проезд по которой запрещен. Вполне возможно, что эта дорога может привести в нужный нам гарнизон. Сев на машину, мы поехали, нашли эту бетонку и, на свой страх и риск, поехали по ней. Нам несколько раз попадались большие щиты с грозной надписью «Стой, стреляем без предупреждения!». Я посетовал, что мы не одели бронежилеты, но продолжали ехать. Вдруг среди гор показались сферические и рамочные антенны, и мы уперлись в шлагбаум с КПП. Нас остановили, расспросили и препроводили к командиру части. Я все ему рассказал, как ходил по штабам округа в попытках найти населенный пункт с таким адресом. Он вошел в мое положение и все объяснил. Да, действительно эта часть Дальней космической связи ранее базировалась под Киевом, после аварии на Чернобыле была передислоцирована под Комсомольск. Записанные в списке Минздрава фамилии принадлежат женам и детям офицеров части.
По действующему в то время Положению о Регистре лиц, подвергшихся облучению, они должны быть внесены в список военного Регистра, но почему-то это не было сделано. Но это было уже для меня неглавное. Я получил от командира заверенный печатью части список, что вышеупомянутые лица не должны входить в гражданский Регистр, что и требовалось доказать. С таким документом я прибыл в Хабаровск к Вялкову. Доложил, что моя миссия выполнена, но он попросил меня съездить в Москву, на совещание к первому заместителю министра здравоохранения РСФСР Панову В.Г. по выполнению этого приказа, с которым я так хорошо ознакомился. Я подготовил короткое сообщение о выполнении приказа Минздрава РСФСР по чернобыльцам в Хабаровском крае и поехал в Москву на совещание. Так я впервые попал в здание Министерства здравоохранения РСФСР в Вадковском переулке. Мое сообщение было коротким и понравилось первому заместителя министра, а вот некоторые другие территории он раздраконил по полной программе. Оказалось, что во многих регионах к медицинскому обслуживанию облученных лиц отнеслись формально, никому до них просто не было дела. Вот руководители этих территорий и получили. На их фоне мы выглядели неплохо. Но если бы я не получил к этому совещанию подтверждение, что лица в списке Хабаровского края должны находится в военном Регистре, мы бы тоже получили бы будь здоров. Так что я в какой-то мере спас Вялкова от гнева Министерства здравоохранения. И он это запомнил.
Так получилось в моей жизни, что переход на новое место работы всегда приводил к уменьшению моей зарплаты. Так случилось и при начале работы в краевой больнице. Но потом я находил возможность как-то компенсировать финансовые потери. Стал совмещать врачом-рентгенологом в отделении больницы на 0,5 ставки, преподавать на кафедре рентгенологии института. Потом внедрение рыночных механизмов и бригадного подряда в здравоохранении позволили мне решить проблему повышения зарплаты в своем отделении. Я был первый, который внедрил бригадный подряд в учреждениях здравоохранения края. Довольно тщательно продумав повышающие и понижающие коэффициенты и выбив у администрации больницы фонд зарплаты, я примерно на 50-60% повысил зарплату своих сотрудников. К этому времени у нас в отделении уже работала и моя жена, которая занималась индивидуальной дозиметрией работников рентгеновских кабинетов края. Так что доход нашей семьи увеличился. Я получал в этот период около 700 рублей (сужу по партийным взносам), и это были в то время очень большие деньги. Да еще рублей 300 получала моя жена.
С внедрением бригадного подряда связана еще одна история, которая произошла в 1988 году. Мне, как пионеру во внедрении рыночных механизмов в здравоохранении края было предложено поехать на всероссийское совещание по этому вопросу в город Барнаул Алтайского края. Со мной вместе поехали секретарь краевого профсоюза медицинских работников Мясников С.М. и главный врач одной из больниц города Голиков В.И. Было это в конце июля, когда был пик отпускников. В Барнаул мы летели самолетом, не имея обратного билета. Но почему-то секретарь крайкома профсоюзов был уверен, что нас местные товарищи отправят самолетом. В Барнауле произошло мое знакомство с двумя руководителя здравоохранения, с которым судьба потом столкнет меня уже на другом уровне. Одним из них был в то время заведующий отделом здравоохранения Алтайского крайисполкома Аскалонов Э.А., впоследствии ставший депутатом РСФСР и председателем комиссии по здравоохранению Верховного Совета. Другой, в то время главный хирург Алтайского края Герасименко Н.Г. сменит Аскалонова в должности заведующего отделом, потом тоже станет депутатом Российской Федерации и председателем комиссии по здравоохранения Государственной Думы. С ними мы потом встречались в Хабаровске.
Но, к нашему большому сожалению, нам смогли достать билеты только в плацкартный вагон. Вагон был взят из консервации, первое время весь дым шел в вагон, и лишь в Новосибирске прочистили дымоход и смогли пользоваться топкой вагона. Мы не взяли ничего с собой из теплых вещей, и поэтому в районе Сковородино Читинской области, где железная дорога проходит по 54 параллели, мы элементарно мерзли (и это в начале августа). Читать нам было нечего, на станциях покупали газеты. Но в это время проходила 19 партийная конференция и все газеты были забиты материалами с неё. Поэтому волей-неволей пришлось штудировать выступления партийных делегатов. Этот год был пик опозданий поездов, на большие расстояния они опаздывали на 10-15 часов. Вот и наш поезд пришел в Хабаровск с опозданием часов на 12. А у меня были заранее куплены билеты для поездки всей семьей на отдых под Находку. Так что мне опаздывать никак нельзя было. Приехав часа в 3 ночи в Хабаровск, я уже в 5 часов вечера в этот же день уехал в отпуск.
В сентябре 1988 года я получил информацию из краевого отдела здравоохранения, что во второй половине октября в Хабаровский край приедет с проверкой главный внештатный рентгенолог РСФСР профессор Павел Васильевич Власов. Я лично знал этого неординарного врача-рентгенолога, он работал заведующим отделом Научно-исследовательского института рентгенологии и радиологии Минздрава РСФСР, мы с ним встречались ни Пленумах научного общества рентгенологов, а так же во время моей командировки в Москву в НИИ рентгенологии и радиологии на какое-то совещание. Особо готовиться к проверке мне было нечего, только составил план посещения рентгеновских кабинетов разных лечебно-профилактических учреждений на его выбор, и предупредил своих коллег о предстоящей проверке. Встретил Власова в аэропорту, разместил в гостинице и привез в отдел здравоохранения крайисполкома представиться. Там же был обсужден представленный мной план проверки, и мы начали его реализацию.
С первых минут пребывания в моем служебном кабинете Власов обратил внимание на обилие таблиц с показателями деятельности рентгеновских служб городов и районов края, развешанных на стенах. Он поинтересовался, откуда взяты эти данные, ведь в официальных отчетах медицинских учреждений о работе за год таких сведений не предоставляется. Я сказал, что все данные получены расчетным путем и базируются на официальных данных о количестве населения, количестве врачей, количестве исследований и т.д. Показал, как эти сведения получаются, и отражают не только загрузку рентгеновских кабинетов, но и доступность населения в получении этого вида исследований, частоту специальных и контрастных методов исследований. В общем, в какой-то степени я открыл возможности главного специалиста объективно оценивать деятельность в масштабе города и района в рентгенологии. Будучи человеком сомневающимся, Власов долго пытал меня, смотрел все исходные данные для расчетов и потом заявил, что никогда ничего подобного не видел, и что он согласен со всеми моими выводами. Потом мы ездили по рентгеновским кабинетам. Нас сопровождала в проверке кабинетов заведующая радиологическим отделом краевой санэпидстанции Енисейская. На вопрос в одном из кабинетов, кто пользуется большим авторитетом у рентгенологов – Щербаков или Енисейская, был получен ответ – Щербаков. Это порадовало и меня, и Власова. Вообще он кое-что подсказал в плане организации работы кабинетов, но в целом был очень доволен результатами проверки, о чем было доложено в кабинете заведующего отделом здравоохранения Вялкова А.И. Отметил Власов мое неординарное мышление к подходу в оценке деятельности рентгеновских служб городов и районов края. Сразу после подведения итогов проверки в отделе здравоохранения я проводил Власова на вокзал, он уехал во Владивосток, а мне было предложено Вялковым А.И. вернуться в отдел здравоохранения на беседу. Для какого вопроса, я не знал, и гадал всю обратную дорогу. Но все мои потуги угадать были напрасны, так как разговор лишь очень кратко пошел на тему проверки, и сразу же повернул в другое русло.
В присутствии первого заместителя заведующего крайздравотделом Чебаненко В.П. мне была предложена должность заместителя заведующего отделом здравоохранения, что было совершенно неожиданно не только для меня, но, как потом выяснилось, для всех врачей края. Мне было предложено возглавить организацию оказания медицинской помощи взрослому населению края. На вопрос, чем же руководствовался Вялков, приглашая меня, не лечебника, на эту должность, он сказал примерно следующее: «Вы хорошо зарекомендовали себя как руководитель партийной организации крупного лечебного учреждения. Заведующий рентгеновским отделением многопрофильной больницы, где оказывается медицинская помощь именно взрослому населению, и через рентгеновский кабинет проходят больные самого различного профиля. Хороший организатор очень важной рентгеновской службы края. Очень оперативно «разрулили» непростую ситуацию с чернобыльцами и очень четко обо всем доложили в Минздраве РСФСР. Получили очень лестную оценку своей деятельности из уст главного специалиста республики Власова. Все это свидетельствует о Вашем высоком уровне врача по организации здравоохранения, что и позволило краевому отделу здравоохранения остановиться на Вашей кандидатуре». Я сказал, что для меня это очень неожиданное предложение и мне надо подумать над ним. Вялков и Чебаненко согласились с этим и дали мне неделю для окончательного принятия решения.
Неделя прошла в тяжелых раздумьях над этим предложением. Жена была против, мама и баба Ага сказали, что это высокая должность и надо все взвесить, но они в этом ничего не понимают, и все равно решать придется мне. К окончательному решению я не пришел, даже идя в отдел здравоохранения крайисполкома, и наш разговор с Вялковым и Чебаненко был довольно длительным. С обоих сторон выдвигались разные аргументы, но всё же их было двое, а я один, и они меня убедили согласиться на предложенную мне должность. Мне было жаль покидать уже ставшее привычным кресло главного рентгенолога края, покидать хоть небольшой, но дружный коллектив рентгено-радиологического отделения Хабаровской краевой больницы, и сразу после ноябрьских праздников 1988 года я был переведен на работу в отдел здравоохранения Хабаровского крайисполкома.
Размышляя сейчас о периоде работы главным рентгено-радиологом края, я прихожу к следующим выводам. Для меня это было самое хорошее время. Пришел на эту должность после 12 лет работы по специальности в крупной многопрофильной клинической больнице, в которой лечились самые разнообразные больницы от новорожденных и до глубоких стариков. В ту пору 80% диагнозов ставилось с помощью рентгеновских методов исследования, врачи-рентгенологи пользовались большим уважением. В больнице № 11 из-за недостатка кабинетов все интересные или сложные случаи диагностики были у меня на глазах с первых дней работы. Потом я 7 лет работал заведующим рентгеновским отделением, самым большим в крае (42 сотрудника, в том числе 12 врачей, 5 рентгеновских и 2 флюорографических кабинетов в стационаре и 2-х поликлиниках). Все самые сложные диагностические исследования обсуждались на врачебных планерках, что позволяло повышать квалификацию персонала, и мою в том числе. Кроме этого, я 10 лет был секретарем самой большой среди лечебных учреждений края первичной партийной организации. 3 последних года был внештатным главным рентгенологом города Хабаровска.
Такой предыдущий опыт позволил очень легко организовать работу небольшого рентгено-радиологического отделения в количестве всего 7 сотрудников, включая меня. У меня появился первый служебный кабинет, хоть небольшой, но мне он нравился. Я сразу включился в работу, поставив себе задачу за 2 года лично познакомиться с работой всех рентгеновских кабинетов края. Привлек к работе в отделении опытного инженера с личной машиной, что позволило обеспечить транспортом отделение. Организовал лабораторию по индивидуальной дозиметрии и тем самым решил очень давнишнюю проблему. Я мог планировать свою работу самостоятельно, исходя из возможностей сотрудников отделения её выполнить. И это было очень важным обстоятельством. На прежней работе я буквально разрывался между отделением, партийной работой, общественной нагрузкой, дежурствами в травматологическом пункте. А сейчас я мог раз в месяц уехать на неделю в командировку в удобное для всех время.
В одни районы я ездил один, в другие с техниками-дозиметристами, а в некоторые районы с бригадами краевой больницы в качестве врача-рентгенолога. И тем самым убивал двух зайцев - знакомился с районной рентгеновской службой и консультировал больных. Обычно в комплексную бригаду краевой больницы входил терапевт, хирург, гинеколог, рентгенолог и эндоскопист. В командировках можно получше узнать, кто чем дышит и из специалистов краевой больницы. Так что это для меня эти поездки были вдвойне полезны. Во время пребывания в Хабаровске я совмещал в отделениях краевой больницы, замещая ушедших в отпуск врачей-рентгенологов, преподавал на курсах усовершенствования в медицинском институте, вел консультации, знакомился с рентгеновскими кабинетами железнодорожной больницы, больницы водников и Хабаровского аэропорта. И анализировал работу всех кабинетов и отделений.
Анализ был мой конек. Знакомство с литературой по специальности, с работой различных кабинетов позволяло мне выбирать самые рациональные организационные и методологические формы работы. Методические письма в рентгеновские кабинеты и отделения края пошли если не рекой, то ручейком точно. Я организовывал семинары в Хабаровске, Комсомольске, межрайонные в Советской Гавани и других местах, привлекая к их участию ведущих специалистов края. Еще на более высокий уровень был поднят авторитет научного общества рентгенологов. Многие периферийные врачи выступали на заседаниях общества со своими интересными случаями и и даже докладами. Претендовать на первую, а особенно высшую категорию, не имея докладов на заседаниях научного общества было невозможно. Все рентгенологи должны знать таких специалистов, пощупать их, задавая те или иные каверзные вопросы. Потом на заседании уже краевой аттестационной комиссии вопросы покажутся пустяками. Жизнь среди моих коллег, врачей-рентгенологов закипела.
Во время своих командировок я знакомился с работой не только рентгеновских кабинетов, но и больниц в целом. Ведь рентгенология лишь часть диагностической службы больницы, хоть и важная. И если больного не направить вовремя на то или иное исследование, будет поздно. Мои беседы с главными врачами, заведующими отделениями многих больниц края, участие в совместных конференциях с другими специалистами хорошо помогли мне в дальнейшем, при назначении на должность заместителя заведующего краевым отделом здравоохранения.
Все это почувствовали и руководители краевой больницы, и руководители краевого отдела здравоохранения. Меня выдвинули в качестве резерва на должность заместителя главного врача краевой больницы по организационно-методической работе. В конце моей карьеры в должности главного рентгенолога края я получил высокую оценку главного рентгенолога РСФСР профессора Власова.
Я до сих пор считаю должность главного специалиста региона (края, области) очень важной для развития той или иной специальности. Но для этого требуется три основных условия. Главный специалист должен быть грамотным в своей специальности и пользоваться авторитетом среди коллег. Он должен иметь желание и тягу к организаторской работе по своей специальности, знакомиться и внедрять то новое, что появляется. И должен быть пробивным в решении проблем своей специальности. Приведу пример. До меня главным рентгенологом края была Митютнева, очень грамотный и уважаемый всеми специалист. Но её мало интересовало, что творится в крае, деньги-то она получала в краевой больнице. Она не имела склонности к аналитической работе, плохо знала отдельные приказы по службе, в частности по организации флюорографического обследования. Была очень милой, но не пробивной женщиной. Потом она спрашивала, как мне работается с заместителем заведующего краевым отделом здравоохранения Шокуром, которому главный специалист края непосредственно подчинялся. Я сказал, что нормально. А она пожаловалась, что несколько раз пытаясь решить какую-нибудь проблему службы и обращаясь к Шокуру, получала отказ, и потом вообще перестала обращаться. У меня на первых порах тоже был случай, когда я, после предварительной договоренности, пришел к Шокуру, а он мне отказал в приеме. Я возмутился, высказался в том плане, что пришел решать не свои личные проблемы, и он не может мне отказать, тем более что сам назначил время. Мне тогда удалось решить какой-то вопрос, уже не помню что, но в дальнейшем с Шокуром в меня не возникало никаких трений.
Он как председатель аттестационной комиссии ставил меня в пример как специалиста, который четко отработал критерии в присвоении той или иной категории врачу-рентгенологу. А это не так просто, ведь в союзных министерских приказах все это было очень расплывчато.
Вот эти обязательные условия, чтобы быть хорошим главным специалистом, бывают не у всех. Я считаю, что этим критериям в те годы в Хабаровском крае соответствовали главный терапевт Ганенко, главный педиатр Цукерман и главный гинеколог Корниенко. Главный специалист должен организовать врачей своей специальности правильно выполнять приказы, методические указания и другие руководящие документы по службе. Для этого он должен знать, какие есть условия для их выполнения, кто чем дышит из его врачей. Анализировать показатели работы врачей, кабинетов, отделений, давать объяснения этим показателям с помощью тех же врачей. Это очень интересно, и иногда, увидев проблему и найдя какую-то причину для её возникновения, можно потянуть за ниточку и выйти на системную причину проблем не только в своей специальности, но и в другой, третьей. Но это дается не каждому, должно быть желание более системно подходить к здравоохранению и отдельным его направлениям.
Так что я считаю те полтора года, что был главным рентгенологом края, не только очень насыщенными событиями, но и очень плодотворными в плане становления меня как организатора здравоохранения. Участие во всесоюзном съезде врачей-рентгенологов с Таллинне, в двух пленумах российского научного общества рентгенологов (я был членом правления общества) в Смоленске и Йошкар-Оле, личное знакомство со всеми ведущими рентгенологами страны дало мне очень много. Часть из накопленного опыта я использовал в своей дальнейшей работе. И если бы не развал СССР, тот хаос, который был в российском здравоохранении, изменение ориентиров в деятельности многих лечебных учреждений, этот опыт был бы еще более востребован. Н, о увы. Так же как не востребован и лично я. Но не впадаю в депрессию, как Березовский, и не собираюсь от этого кончать суицидом, как Лена Перова. Своей личной заслугой считаю и открытие курсов повышения квалификации рентенлаборантов на базе Хабаровского медицинского училища, к проведению занятий с которыми привлек ведущим рентгенологов города – Валентина Алексеевой из 3-й больницы, Эдуарда Филимонова и Бориса Абрамссона из 10-й, Галину Шабурову из 11-й, Виталия Аксиненко из краевого онкодиспансера. Для меня это было самое продуктивное время в плане занятий своей первой специальностью.
Эпилог.
Завершая свой рассказ о работе врача-рентгенолога, хочу сказать, что было моей большой удачей найти ту профессию, которая оказалась мне по душе. Вообще медицина настолько многообразна, что человек с любыми наклонностями может найти дело по душе. Еще до рождения человека есть медики, которые способствуют рождению здорового малыша. Всю жизнь человека сопровождает идущий параллельно врач. И после смерти до погребения он тоже оказывается в руках врачей. Назовите хоть одну отрасль народного хозяйства, которая была бы так востребована на протяжении всей жизни человека. Поэтому я очень рад и горд, что у меня сейчас свыше 45 лет врачебного стажа. Бывших врачей не бывает. До сих пор ко мне приходят за советом люди, которые знают, что я в свое время давал клятву Гиппократа. А вот соответствовал ли я ей, решать вам, дорогие читатели.