ИЛЛЮСТРАЦИЯ. Мефистофель усыпляет Фауста приятными видениями -- из рисунков Фридриха Августа Морица Рецша (1779-1857)к "Фаусту" -- фото переиздания перевода Н. Холодковского -- АСТ - Астрель - Москва. 1922 г.
________________________________________________
Будь не солнечен наш глаз, -
Кто бы солнцем любовался?
Не живи дух божий в нас, -
Кто бы красотой пленялся? -- Гёте. Перевод В.А. Жуковского
* * *
ЖИЗНЬ гения неудержимо влечёт современников: поступки неординарной личности многократно перетолковываются. Сколько мук приняли все великие писатели и от поклонников, и от клеветников! А уж о личности Гёте при его жизни и на его глазах столько измыслено небылиц!.. И вот потомки по э т о м у потомки будут судить?.. Ну уж нет! Для создания оставляемого для истории своего образа Гёте нашёл подходящего ваятеля.
В 1823 году в литературные секретари к Гёте приглашён его искренний поклонник, неизвестный литератор Иоганн Петер Эккерман. (2.) Если сегодня поэту хочется запечатлеть свои мысли и образ для потомков – он призывает Эккермана. Тот все досконально записывает в Дневник, – знает Гёте. Не в духе поэт, либо занят сугубо частными делами -- не зовет секретаря. Опубликованные после кончины Учителя верным оруженосцем Эккерманом «Разговоры с Гёте» -- призваны явить р о л ь поэта в мировой божественной трагедии; р о л ь -- которую Гёте стремился «играть» на сцене «весь мир» и в которую он в е р и л как в своё призвание с в ы ш е. Судя теперь гения только его словами, избегнем сумятицы мнений и приблизимся к искомому: нам ведь надо узнать, -- каким Гёте мог представляться Булгакову: для автора «Мастера» в мировоззрении Гёте что было наиболее актуально: вопрос о вере в не последнюю очередь?..
* * *
ВЕРА ГЁТЕ. Привитые в детстве религиозные принципы пореформенной кальвинистской Германии Гёте переосмыслил так, что Священные тексты (он их знал цитатно!) призваны будить и максимально раскрывать творческую фантазию и волю человека к созиданию. В предисловиях к изданиям Гёте о его вера вскользь характеризуется как п а н т е и з м: мировоззрение, объединяющее Бога с его проявлениями в мире (на древнегреческом <пан> — “всё, всякий” и <теос> — ”Бог, божество”). Человек -- часть этого мира, именно поэтому он может видеть и ощущать мир. Следовало бы назвать веру Гёте на основе христианства верой в неисчерпаемый творческий потенциал человека.
«Христианская религия -- великая сила. Измученному, идущему ко дну человечеству она неоднократно помогала воспрянуть, и ежели мы признаем за нею возможность столь мощного воздействия, значит, она стоит выше любой философии и в опоре последней отнюдь не нуждается. Точно так же и философ не нуждается в поддержке религии для доказательства известных положений, к примеру -- учения о бессмертии души. Пусть человек верит в бессмертие, у него есть право на эту веру, она свойственна его природе, и религия его в ней поддерживает. Но если ф и л о с о ф хочет почерпнуть доказательства бессмертия души из религиозных преданий, дело его худо.
Для меня убежденность в вечной жизни вытекает из понятия деятельности. Поскольку я действую неустанно о самого своего конца, природа обязана предоставить мне иную форму существования, если нынешней дольше не удержать моего духа...» (1.) --- «Человек нередко становится орудием провидения, и его следует рассматривать как сосуд, предназначенный для приёма той влаги, которую вольет в него господь…» (1. С. 272) -- раздражавший современников и характерный для Гете контраст – творческую антитезу мышления разумнее принять как есть: в цитатах.
КАК ВИД насилия, религиозный догматизм вызывал у поэта отвращение, однако, немыслима жизнь без веры тоже немыслима: вера – зеркало благих устремлений. На сцене истории, где идёт многовековая драма человечества, люди очень нуждается в таком зеркале: «Вначале как интермеццо богослужения, затем став частью политических торжеств, трагедия показывала народу великие деяния отцов... пробуждая в душах великие чувства, ибо сама была цельной и великой... Кому впервые пришла мысль перенести важнейшие государственные дела на подмостки театра, я не знаю... Сомневаюсь в том, чтобы честь этого открытия принадлежала Шекспиру: достаточно того, что он возвел такой вид драмы в ту ступень, которая и поныне кажется высочайшей, ибо... трудно надеяться, что кому-нибудь... удастся превзойти её». (1. С.263). -- здесь речь идёт не о форме какого-то одного произведения: превзойти можно любую внешнюю форму. Нельзя превзойти и внутреннею суть – божественную, -- надо учиться лучше и лучше слушать её.
«Шекспировский театр -- ...здесь мировая история, как по невидимой нити времени, шествует перед нашими глазами. Планы его – это не планы в обычном смысле слова. Но все его пьесы вращаются вокруг скрытой точки... где вся своеобразность нашего Я и дерзновенная свобода нашей воли сталкиваются с неизбежным ходом целого» (2). Таким образом часто называемый поэмой «Фауст» -- д р а м а в стихах. В таком от Шекспира понимании Гёте своей задачи «Фауст» -- есть д р а м а ч е л о в е ч е с т в а. Согласно истории В этой сложной д р а м е её одновременные зрители и «массовка» -- люди далеко не всегда проникнуты идеалами познания и движения вперёд:
Кто ваша публика, позвольте вас спросить?
Один приходит к нам, чтоб скуку утолить,
Другой, набив живот потуже,
Спешит сюда переварить обед...
Для них одно -- театр, балы и маскарады:
Лишь любопытством весь народ гоним;
А дамы -- те идут показывать наряды:
Чтоб роль играть, не нужно платы им...
Те грубы, эти холодны!
Тот хочет пьянствовать недели,
А тот в игорный дом идёт...
Смешно, когда поэт зовёт
Великих муз к ничтожной цели! --– «Фауст», Ч.1. Пролог в театре. (3.)
ПОЭТ – есть жрец: в отличие от большинства способный внимать голосу Космоса, жрец растолковывает этот голос в поэтической форме. Гёте верил – бог задумал этот уже прекрасный мир совершеннейшим: таким он будет когда-нибудь с помощью искусства. Единый Творец выражает свою волю в произведениях «боговдохновенных творцов», ибо нельзя только «с помощью человеческой воли и силы создать что-либо подобное тем творениям, над которыми стоят имена Моцарта, Рафаэля или Шекспира». (1. С. 628)
Какая разница между талантом и гением? Талант рвется вперед, воображая, что действует по своей воле. Гений ближе к осознанию, что он есть --- орудие божественного провидения. Отсюда в мировом божественном театре р о л ь таланта и гения весьма важна: в основе таланта лежит принцип а н ц и п а ц и и – предвосхищения мира в душе художника, интуитивное совпадение изображаемого предмета с внутренним его видением еще до чувственных впечатлений.
Таким божественным даром созвучия человека с миром предвосхищением – а н ц и п а ц и е й гений одарен в высшей мере: соответственно возможностям с него и спросится. Гений сам себе не принадлежит: на пользу миру он обязан трудится – постигая суть и цели мироздания, совершенствоваться до предела, тем всё человечество возводя на высшую ступень развития. «Не живи дух божий в нас, Кто бы красотой пленялся?» -- это высшая а н ц и п а ц и я -- единство с Творцом.
ВОПРОС о б е с с м е р т и и. Мироздание – единое живое целое, где не пропадает ни одна мысль, слово – ни одна капля жизни. Человеческое существование называется -- э н т е л е х и я. Но личное бессмертие частица вечности – э н т е л е х и я обретается только сознательным исполнением назначенного ей Творцом у р о к а созидания. Этот назначенный Свыше у р о к исполняется в потоке текущей жизни –- среди людей определенного времени и в определенных конкретных жизненных условиях. Поэтому следует учиться у жизни, -- изучать жизнь и искусство предшественников. Метод самовоспитания в себе творца Гёте стремился показать в автобиографичном романе «Годы учения Вильгельма Мейстера». На примере первой части «Фауста» -- осмысливаются вершины прошлого у р о к а уже человечества. Вторая часть поэмы призвана предвосхищать и направлять исполнение божественного у р о к а человечества в будущем. Так что эпиграф из любой части «Фауста» всегда будет значить немало.
* * *
ГЁТЕ о природе д е м о н и ч е с к о г о. В мировоззрении Гёте д е м о н и ч е с к о е -- означает связующую мироздание в единое целое энергию жизни. Творчество – двигатель жизни как явления. Ради созидания нового природа постоянно разрушает старое. Эта одновременно и разрушающая и созидающая сила названа д е м о н и ч е с к о й: как человек её осознает и как этой дарованной ему силой распорядится, -- на то его свобода воли. Входящая в природу таланта и гения неосознанная толкающая к великим свершениям энергия тоже есть д е м о н и ч е с к о е. В высшей мере наделенные силой существа умеют внушать обществу свои идеи и своими идеями и вести общество за собой.
Демоническое проявляется и безличностно – в природе и в великих исторических событиях, «которые мы не можем постигнуть, ни рассудком, ни разумом». То есть демоническое в философии великого немецкого поэта не совпадает с догматическим церковным пониманием дьявольщины сатанизма и ими произведённого зла. На вопрос, есть ли демоническое в Мефистофеле, Гёте дал совершенно определенный ответ: «НЕТ. Мефистофель слишком негативен, демоническое же проявляется только в безусловно позитивной деятельной силе». (1. С.402)
Надо признать: творивший собственную философию жизни великий немецкий поэт общепринятые философских термины использовал вольно – в своём собственном понимании. По невниманию попытка толковать из собственной философии Гёте термины в общепринятом смысле приводили и приводят к рассуждения исследователей о возможном творении добра сатаной – Мефистофелем. Зато искрой божественного духа в людях в драме человечества зло Мефистофеля способно против него самого обернуться добром: «М е ф и с т о ф е л ь. Часть вечной силы я, Всегда желавший зла, творившей лишь благое...» -- поневоле «творивший». У Гёте Всевышний позволяет Мефистофелю искушать Фауста, что его свободный выбор явил незыблемость доброго начала:
Г о с п о д ь
Тебе позволено: иди
И завладей его душою
И, если можешь, поведи
Путём превратным за собою, --
И посрамлён да будет сатана!
Знай: чистая душа в своём исканье смутном
Сознанья истины полна!
М е ф и с т о ф е л ь
Сознаньем слабым и минутным!
Игра мне эта не страшна,
Не проиграю я заклада...
ЗАЧЕМ Всевышний дозволяет искушения М е ф и с т о ф е л я ясно. А вот зачем черт как двойник героя и, отчасти, как двойник самого Автора вообще понадобился в «Фаусте»? У Шекспира Гамлет терзался, имеет ли вообще «трагедия человеческого существования» смысл?! Гёте отвечает: имеет смысл, когда творческая продуктивность пересиливает в человеческом разуме рутину и косность. Но уничтожая старое, новое приносит боль и страдания – эта трагедия жизни пока не избывна: близоруко её не замечать. В этом распределении ролей чёрт символизирует именно связывающие совершенство духа мёртвые рутину и косность сознания. В образе чёрта духовная косность и будет повергнута в конце второй части «Фауста»: чёрт «проиграет заклад».
* * *
Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, -- и жаждут разделенья!
Из них одной мила земля –
И здесь ей любо, в этом мире,
Другой – небесные поля... --- Гёте. Фауст. Ч.I. Сцена у городских ворот.
ДВЕ ДУШИ... Точнее одна в двух частях: духовные стремления –- от неба, плотские – от земли. Отсюда часть души стремится к идеалу, часть -– к удобствам. Человек подвластен привычке -- склонен удовлетворяться достигнутым и попусту растрачивает божественную силу на охранение устаревшего. С одной стороны, М е ф и с т о ф е л я и есть олицетворение такой мертвой косности, убивающей стремление жизни к совершенствованию. Нужно ли было выдумывать новое олицетворение, когда старый узнаваемый образ черта прекрасно подходил для этого?! С другой стороны, человека надо тормошить, -- время от времени лишать покоя, чтобы думал и действовал. Во второй части «Фауста» М е ф и с т о ф е л ю дано определение:
Ведь, собственно, ты – парадокс сплошной.
Ты – это то, в чем с силою одной
Нуждаются и праведный и грешный:
Один, чтоб злу всегда сопротивляться,
Другой, чтоб злу всецело подпадать... (22.Ч.II. С. 269).
На этой обозначенной выше вертикали между праведником и грешником и располагаются вариации персонажей поэмы, из которых ч ё р т – нижайшая моральная точка и высочайшая -- в смысле эффектной сценичной роли и ею производимого воспитательного эффекта. Ч ё р т -- как древний психологический и театральный прием, -- как зеркало того, что Фауст и зритель должен изжить... Но осторожно! – когда измученные попеременным мерцанием философской, театральной, психологической и исторической трактовки образа, мы захотим жёстко – в одной плоскости «разъяснить» - зафиксировать М е ф и с т о ф е л я , то есть опасность ткнуть пальцем в своё отражение:
"Поверь, не по заслугам черту честь
Он мал и жалок!.."
"Ничего не выйдет!
Кого все люди ненавидят -
В том что-то есть!" -- Гёте. Эпиграммы
Захотим всё точно определить в «Фаусте» -- он захлопнется для нас, ибо одномерности-то и не выносил его Автор - творец: «Любое создание существует само для себя, и пробковое дерево растет не за тем, чтобы у людей было чем закупоривать бутылки...» (1. С. 226). Не ради же торжества нашего догматизма вложил Автор в удивительно сценичный образ черта столько труда, мастерства и вдохновения!
Отвращение к сознанным проявлениям косности толкает к деятельности – к творчеству. В конце второй части такая сценическая роль чёрта - побудителя к действию исчерпана, и двойник доктора Фауста уже открыто показан в самом грязном чертовском обличье: подпадая под власть животных инстинктов, М е ф и с т о ф е л ь не замечает, как буквально из-под его носа ангелы уносят -- спасают душу Фауста. Так волею Автора посрамлено не только зло вообще, но и его разновидность – мертвый формализм: формально – по букве договора – М е ф и с т о ф е л ь выиграл. И в согласии со старым ещё дошекспировским сценическим законом черт сам над собой произносит «надгробное слово»:
Кому теперь я жаловаться стану?
Кто за ущерб меня вознаградит?
...Погибло сразу всё единым махом,
Труд стольких лет, надежды, тьма затрат!
...Прожженный старый черт с такой закалкой
Сыграл к концу такого дурака!
Ведь эта глупость до того жалка,
Что даже потерпевшего не жалко! --- К о н е ц второй части «Фауста» (3. С.421)
Не кажется ли любезному читателю, что понимание «Фауста как т р а г е д и и ч е л о в е ч е с т в а и знание этой трагедии Гёте в двух частях довольно много добавляет к понимаю «Мастера и Маргариты»? «Мастер» -- как продолжение трагедии человечества... И если в новом обличье сатана – Воланд не вполне «одурачен», то до чего же докатилась эта страна?..
_____________________________________________
1. Эккерман Иоганн Петер. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. Пер. Наталии Манн. Ереван: Изд. «Айстан», 1988. С. 554. Далее по этому изданию страница указана в тексте. // Иога;нн Пе;тер Э;ккерман (1792 — 1854) — немецкий литератор, поэт. Известен своими исследованиями творчества Гёте другом и секретарём которого он был.
2. Гёте. Ко дню Шекспира. (1771) / Гёте И.В. Собр. соч. в 10 т., Т.10. М. 1975. С. 263.
3. Гёте. «Фауст» части 1 и 2 -- здесь и далее в переводе Николая Холодковского. М. 1983.