Вера окончила школу с пятёрками и четвёрками, но поступать в институт не стала. И не потому что не хотела – ещё как хотела! – ей просто нужны были деньги.
Восемь лет назад в автокатастрофе погиб отец, а мама, погоревав немного, познакомилась с «гастролёром», артистом Севастопольского драмтеатра, и уехала с ним «устраивать личную жизнь». Вера осталась с бабушкой. Сначала она ждала, что мама, как только «встанет на ноги», заберёт её, а потом поняла: этого не будет никогда. Мама писала всё реже и реже и, наконец, замолчала – исчезла, как будто бы её и не было вовсе. Вера, конечно, вспоминала «беглянку», как называла её бабушка, особенно в трудные минуты, когда очень нуждалась в помощи. Но насильно мил не будешь.
«Старый да малый» перебивались от пенсии до пенсии. Денег часто не хватало даже на самое необходимое, а девочке так хотелось иметь капроновые чулки, туфельки-лодочки, плиссированную юбку, как у одноклассниц. Она им тихо завидовала и тайно вздыхала, мечтая о том, как однажды сможет выйти из дома в модной одежде - и все ахнут, глядя на неё.
В апреле, за два месяца до выпускных экзаменов, случилось несчастье: бабушка перенесла тяжёлую операцию на сердце, после которой нужна была длительная реабилитация. На Веру свалились все домашние дела, а главное – забота о больной. Какая уж тут учёба? После уроков одноклассницы гуляли по городу, ходили в кино, ели мороженое в кафе, а Вера спешила домой. Денег катастрофически не хватало ни на лекарства, ни на продукты – надо было работать, и она, успешно сдав выпускные экзамены и получив аттестат зрелости, пошла на завод.
Штамповочный цех встретил её неимоверным грохотом. Когда гидравлические прессы опускались на железные листы, ей казалось, что земля под ногами дрожит. Первое время девушка боялась подходить к станкам, но потом привыкла и уже через месяц, освоив почти все операции: гибку, скручивание, закатку, вытяжку… и даже чеканку, - работала самостоятельно. Приходя на смену и получая от мастера задание, Вера чувствовала себя взрослой и очень нужной и не жалела о том, что пришла в этот цех, куда, как сказал старый наладчик станков, даже на аркане затащить кого-либо трудно. Руки у неё огрубели, привыкли к постоянным порезам и металлическим занозам, пропахли солидолом.
Теперь она совсем по-другому смотрела на окружающий мир. Ей казалось, что улицы, заполненные машинами и людьми, стали тихими и спокойными. Её не раздражали шумные очереди в магазинах, громкие крики недовольных жизнью людей и даже частые ссоры соседей, сопровождающиеся руганью и битьём посуды. Она привыкла к грохоту и не замечала «лёгкого» шума.
Очередная вечерняя смена закончилась - Вера, возвращаясь с работы, сначала шла по безлюдной улице, потом свернула в тёмный тоннель, проходя через который всегда чувствовала внутреннюю тревогу, и прибавила шаг. Ощущение, что за ней кто-то идёт, не покидало девушку ни на минуту. Она оглянулась и, в десяти шагах от себя увидев мужчину, прибавила шаг, желая, как можно быстрее, выйти из тоннеля. Но оторваться от преследователя не удалось. «И зачем только я согласилась работать в вечернюю смену?! – ругала она себя. – Ведь мне ещё восемнадцати нет - никто не имеет права заставить...» Почувствовав дыхание незнакомца за спиной, она окаменела от страха. Хотелось резко повернуться и спросить, глядя в глаза, кто он и зачем идёт за ней. Но тело не слушалось, а язык не поворачивался.
Тоннель заканчивался - свет впереди становился всё ярче и ярче. Вера летела на него, как бабочка на огонь.
До пятиэтажного дома, в котором она жила, оставалось несколько шагов. Вот и подъезд – девушка вбежала в него и попыталась закрыть входную дверь, надеясь спрятаться от преследователя, но не успела: мужчина ударил её по голове и… потащил в подвал. Вере хотелось кричать, звать на помощь, но все попытки сделать это были безуспешными: язык не слушался, голосовые связки не размыкались. Девушка отбивалась, как могла, но силы были неравными – она начала сдаваться, а в памяти неожиданно всплыли слова молитвы, которую давным-давно выучила наизусть благодаря бабушке: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…». Вера была комсомолкой и понимала, что её обязанность – «борьба с религиозными пережитками», но почему-то сейчас ей не хотелось думать об этой обязанности.
Вдруг… дверь в подъезд распахнулась и послышались мужские голоса. Незнакомец притих, ожидая, когда вошедшие в подъезд поднимутся по лестнице, но те не торопились: стоя у входной двери, делились новостями. Вера, воспользовавшись замешательством незнакомца, сделала резкое движение и попыталась освободиться от него. Непонятные звуки в подвале насторожили парней. «Что-то здесь не так, – услышала Вера голос одного из них. – Может, посмотрим?». Второй тут же согласился. Напавший на девушку оставил свою жертву. Не дожидаясь, пока мужчины спустятся в подвал, он рванул к выходу и пролетел мимо них. Вера, шатаясь, вышла навстречу своим спасителям. В одном из них она узнала соседа, студента Виктора, проживающего на третьем этаже. Второй ей не был знаком. Наконец-то голос вернулся к девушке, и она выдохнула:
- Ребята, спасибо!
Поняв, что произошло, парни выбежали из подъезда в надежде догнать насильника, но тот растворился в темноте.
Вернувшись, Виктор и его друг развели руками:
- Извини, не смогли догнать. Этот гад слишком быстро бегает. Да и темно уже.
В эту минуту Вере захотелось рассказать своим спасителям о случившемся - губы у неё при этом предательски дрожали. Когда девушка успокоилась, парни поинтересовались:
- Ты хоть запомнила его? - и предложили: Может, в милицию пойдём, заявим.
Но Вера отказалась. В этот момент ей хотелось только одного: сесть на диван, поджав ноги, молчать. Парни довели её до квартиры и в знак благодарности получили приглашение в гости. Договорились о встрече на следующий день.
Открывая ключом дверь, девушка услышала тихий голос бабушки:
- Верочка, это ты? Заждалась я уже. И лежать надоело, и поговорить не с кем. – И посетовала: - Замучила я тебя. Уж скорее бы меня Бог прибрал. Провинилась я, что ли. Вроде бы ничего плохого никому не сделала. Если только подумала о ком нехорошо. Но ведь за это-то не наказывают. Что мысли? Они как ветер: сегодня в одну сторону полетели, завтра - в другую.
Не получив ответа, старушка заволновалась:
- Где ты, Верочка? Переживаю я. Все молитвы перечитала, а всё равно неспокойно на душе.
Вера сняла пальто с оторванными пуговицами, стянула сапоги-чулки, подошла к дивану, на котором лежала бабушка, и, как обычно, поцеловала её в щёку. Та взглянула на внучку и, почувствовав неладное, забросала её вопросами:
- Что произошло, девочка моя? Почему ты плакала? Тебя кто-нибудь обидел?
Вера решила не рассказывать бабушке о случившемся, переживая за её больное сердце, и успокоила:
- Ничего страшного, бабуля. Скользко на улице, гололёд – вот и упала.
- Наверное, ушиблась сильно, - забеспокоилась старушка. - Синяков-то нет? Дай-ка рассмотреть хорошенько - может, чем помогу.
Потом они, по традиции, пили чай с лимоном и карамельками, а после чаепития наступило время такого же традиционного вечернего чтения. Прочитав рассказ Шолохова «Чужая кровь» и выслушав охи и ахи бабушки, Вера пожелала ей спокойной ночи и пошла в спальню. Она лежала в постели с открытыми глазами, вновь и вновь переживая случившееся, и думала о том, что встреча с незнакомцем может повториться – руки при этой мысли холодели. Вера встала и зашторила окно, чего раньше никогда не делала: перед сном она любила смотреть на небо, на звёзды, а зимой наблюдать за падающим снегом. Но это было до…Теперь темнота оконного проёма вызывала у неё страх: мерещилась фигура напавшего на неё мужчины.
Сон пришёл только под утро и был коротким.
…..
Первая половина следующего дня прошла, как обычно, за домашними делами и хлопотами. Вечерняя смена начиналась в пять часов, а в четыре Вера уже вышла из дома. Шла медленно, стараясь вдохнуть в себя как можно больше свежего морозного воздуха. В цехе пахло по-другому: железом и солидолом. Вере казалось, что этот запах внедрился в каждую клеточку её тела и одежды, и даже любимые польские духи «Быть может» не могли «убить» этого въедливого «аромата».
Встав к станку, девушка сделала контрольную заготовку, и, убедившись, что брака нет, включилась в работу. Руки уже привыкли к однообразным движениям, которые сопровождались словами, произносимыми вслух: беру лист – кладу на матрицу – нажимаю кнопку – убираю деталь. И так час, два, три… Сначала вырубка, потом гибка, потом пробивка… Каждый день одно и то же. К концу рабочей смены Вера, конечно, уставала, но всегда была внимательной и осторожной. В этот раз что-то пошло не так: на последней операции – пробивке – она на секунду закрыла глаза (видимо, сказалось вчерашнее эмоциональное напряжение) и не заметила, как средний и указательный пальцы левой руки попали в станок. Почувствовав резкую боль, она отдёрнула руку и прижала её к груди – кровь залила спецовку.
Девушка закричала, но в грохоте станков никто её не услышал. От боли и страха Вера потеряла сознание.
Когда очнулась, увидела склонившегося над ней мастера, Ивана Петровича, суетливо повторявшего:
- Боже ж ты мой! Потерпи, деточка, потерпи. Как же так?.. Ведь экран же стоял! Как же так?
Скорая отвезла Веру в травмпункт, где пожилой врач в тёмных роговых очках встретил девушку словами:
- Вот ведь непутёвая! Куда пошла? Зачем? Пигалица, а туда же, к станку… Учиться надо было хорошо, тогда не случилось бы такой беды. Лечи вот теперь её. Иди на снимок, а там посмотрим… Нехорошие пальцы, не нравятся мне…
Услышав эти слова, Вера всхлипнула. А врач, внимательно поглядев на неё, удивился:
- Надо же… Другая бы навзрыд ревела, а эта… сильная. Ладно уж, не переживай. Это я так… Для острастки. Бывает и похуже. Главное, не оторвало пальцы-то, а только раздробило.
Покрутив рентгеновский снимок, травматолог покачал головой:
- Сложный перелом, оскольчатый. И раны нехорошие. Придётся постараться. Так что терпи, девочка, - будет больно.
Вера, выслушав врача, неожиданно для себя прошептала: «Боже, спаси и сохрани!»
Выполнив свою работу, доктор передал Веру медсестре - та наложила гипсовую повязку. Иван Петрович всё это время находился в коридоре и, когда его подопечная вышла из кабинета, вздохнул с облегчением:
- Ну, вот и всё. Главное сделано. Теперь только терпеть… Несколько дней будет больно. Знаю, сам испытал такое. По молодости покалечил руку. Тоже в станке побывал, - и, закатав рукав, показал Вере шрамы на левой руке повыше кисти. – Работа у нас такая… травмоопасная. Даже мужикам нелегко, а что уж о девчонках говорить. Жалко мне вас. Не ваше это дело, не ваше.
Перешагнув порог квартиры, Вера замерла, не зная, как рассказать бабушке о случившемся.
- Верочка, это ты? – услышала она знакомый вопрос.
Девушке вдруг стало невыносимо жалко себя. Так жалко, что слёзы мгновенно залили всё лицо, а тело содрогнулось от рыданий.
- Верочка, что такое? Ты опять упала? Или тебя кто-то обидел? – забеспокоилась старушка.
- Никто, бабуля, никто. Это я сама… такая невнимательная. В станок попала, два пальца раздробило. Вот, сложили косточки, загипсовали. Больно-то как!..
Она прижалась к бабушке, а та обняла её, приговаривая:
- Ой, какое несчастье! И зачем ты на этот треклятый завод пошла?! Ведь говорила же тебе, не ходи. Ой, Верочка! Как же так?! Маленькая моя… Девочка моя… Вот заживут пальцы, уходи с этой работы!
У Веры ломило не только пальцы, но и всю руку – от кисти до плеча. Она выпила таблетку анальгина, чтобы хоть чуть-чуть приглушить боль, и, через силу улыбнувшись, предложила:
- Бабуля, слезами-то горю не поможешь. Что теперь… Давай-ка лучше чайку попьём.
После чаепития теперь уже бабушка читала вслух рассказ Шолохова «Шибалково семя». Под её тихое, монотонное «журчание» девушка уснула.
На следующий день в гости зашли Верины спасители, Виктор и его друг Сергей. Увидев загипсованную руку девушки, они предположили:
- Это что? Это тот урод тебе пальцы переломал?
Пришлось всё рассказать. А парни, не имеющие представления о заводе и штамповке, слушали девушку с удивлением. Потом Сергей вызвался приготовить обед, заверив, что он умеет всё, даже печь блины. Вера попросила его почистить картошку и лук. В его руках дело спорилось, и бабушка, глядя на парня, удивлялась:
- Ай да молодец! Шустрый малый? Да ловко-то как! Где же ты научился этому?
- Мама научила, - не выпуская ножа из рук, ответил Сергей. – Она у меня поваром в детском саду работает.
Вере очень хотелось узнать, есть ли у него братья и сёстры, и она уже намеревалась спросить об этом, но Сергей опередил:
- Папа у меня водитель, кирпич возит, песок. Старший брат, Володька, окончил монтажный техникум. Сейчас в армии. Пограничник. А я вот в университет пошёл, на физический факультет. Наукой хочу заниматься.
Бабушка похвалила:
- Хорошее дело. Молодец. Не то, что некоторые: ходят по улицам –лохматые, с гитарами, да песни орут. Пьянчужки да бездельники растут, как пить дать.
С этого дня Сергей зачастил в гости: сразу после занятий он появлялся у Веры и помогал ей по хозяйству. Вечерами они гуляли, и девушка была счастлива. Она так привыкла к Сергею, что, когда однажды он не пришёл, забеспокоилась – всё валилось из рук. Бабушка, заметив это, вздохнула:
- Влюбилась деваха-то. Ох, влюбилась! – И предложила внучке: - Сходи к нему, проведай. Вдруг что-то случилось.
Вера, не раздумывая, побежала на соседнюю улицу, где жил Сергей. Дверь в квартиру была приоткрыта. От предчувствия несчастья по спине побежали мурашки. Девушка вошла в квартиру и лоб в лоб столкнулась с Сергеем, который в одной руке держал стакан с водой, а в другой - лекарства. Увидев Веру, он прошептал:
- Маме плохо. Скорую жду. Телеграмму принесли, что брат ранен. На Даманском. В госпитале лежит, в Хабаровске. Командир просит родителей приехать.
Вера, конечно, читала в газетах о пограничном конфликте между СССР и Китаем, но эти события происходили так далеко, что она тут же забыла о прочитанном. Реальность оказалась намного страшнее.
Маме Сергея сделали успокоительный укол, и она уснула. На следующий день родители улетели в Хабаровск, к сыну, намереваясь побыть с ним до выздоровления. Сергей не находил себе места, и, если бы не Вера, наверно, забросил бы учёбу. Но она умела поддержать в трудную минуту – парень постепенно оттаял.
Два несчастия – Верино и Сергея – сблизило их настолько, что они уже не могли обойтись друг без друга - встречались каждый день.
...Когда Вере сняли гипс, она ужаснулась: страшные пальцы бордового цвета, изуродованные шрамами, без ногтей, казались чужаками среди других пальцев. Девушка попыталась их согнуть. Врач успокоил:
- Вот видишь, шевелятся. Разрабатывай, не жалей их. Будет больно, а ты терпи.
Вскоре Вера вышла на работу. Сначала она боялась подходить к станку, но постепенно навыки возвращались, и руки снова привыкли к однообразным движениям, а заодно к порезам, металлическим занозам и солидолу. «Настырная, волевая», - говорил мастер всем, кто приходил в цех «полюбоваться» работой штамповщиц.
Однако от вечерней смены Вера категорически отказалась: два неприятных случая, последовавшие один за другим, послужили поводом для этого решения.
Приближался апрель. По ночам ещё было морозно, а днём солнце так пригревало, что снег таял на глазах. В такую погоду целый день находиться в шумном тёмном цеху не хотелось, но что делать… Работа есть работа. Её было столько, что Вере не раз приходилось задерживаться, чтобы закрыть наряд. Однажды вечером, возвращаясь домой после тяжёлой смены, она увидела впереди, в нескольких шагах от себя, того самого мужчину, который затащил её в подвал. Девушка содрогнулась от мгновенно заполнившего всё её существо страха. Этого человека Вера смогла бы узнать и через десять, и через двадцать лет. Она запаниковала, не зная, что делать: вернуться в цех и попросить кого-нибудь проводить её до дома или продолжить путь. Пока она решала, в какую сторону идти, мужчина заметил её и, как показалось Вере, узнал. Он замедлил шаг, дожидаясь девушку, - она же, полная решимости, пошла вперёд, навстречу неизвестности. «Только бы не упасть! - думала она. – Только бы он не увидел, как мне страшно!» И снова в эту минуту ей захотелось вытащить из подсознания молитву «Отче наш» и читать... читать, не переставая. С каждым вслух произнесённым словом молитвы страх исчезал – появлялась уверенность. Вера поравнялась с мужчиной, взглянула ему прямо в глаза – и тот неожиданно отступил. Она, продолжая шёпотом читать молитву, пошла дальше – «насильник» шёл за ней, но не пытался догнать, как это было в первый раз. И тут произошло невероятное: из-за поворота навстречу Вере вышла парочка: молодая женщина, нарядно одетая, и мужчина в военной форме. Дама неожиданно закричала:
- Вася, это тот самый! Это он! Я узнала его!
Вася мгновенно рванул с места и, не дав незнакомцу очухаться, быстро повалил его на землю. Вера оцепенела, а военный уже тащил слабо сопротивляющегося мужчину, явно уступающего в силе, к остановке, где стояла телефонная будка.
Девушка решила, что обязательно дождётся милицию и даст показания: не должны такие мерзавцы оставаться на свободе.
...Домой она не пошла – ей хотелось рассказать о происшествии Сергею и его маме, с которой в последнее время очень подружилась. Лидия Ивановна, выслушав девушку, пропела:
- Верочка, это знак. Тебе надо уходить с завода: Бог любит троицу. Если не уйдёшь вовремя, удача тебя покинет. Поверь мне! Не раз проверено.
Сергей подтвердил:
- Послушай маму! Её слова всегда сбываются. Уходи с завода!
Вера вздохнула:
- Привыкла я уже. Платят хорошо. Пенсии нам с бабушкой не хватает. Я должна работать. Да и куда же мне уходить?
- Пойдём к нам в детский сад, - предложила Лидия Ивановна. – Поработаешь нянечкой, а потом, после поступления в институт, и воспитателем можно.
Возвратившись домой, Вера рассказала бабушке о предложении Лидии Ивановны, и та обрадовалась:
- Наконец-то я буду спать спокойно! Соглашайся, внучка. Соглашайся. – И добавила: Бог тебе в помощь!
Раньше у Веры не возникало желания изучить "Библию", но сегодня ... что-то изменилось в ней... - она достала из книжного шкафа старенькую потрёпанную книгу, которую не раз держала в руках любимая бабушка, и погрузилась в чтение…
----------------------
* экран - защитный щиток из металлического листа
** Даманский - небольшой китайский остров на границе с Россией, где в марте 1969 г. произошёл советско-китайский пограничный конфликт — вооружённые столкновения между СССР и КНР.