Рассказ:
«КАК ПЁТР ЛИС В ПЕРЕДОВИКИ ВЫБИЛСЯ»
«Батько! Чёрт лезет а хату!»
«Не замай, абы не москаль!»
Владимир Даль
Над деревенькой, что притулилась на крутом бережке между небольшой речкой и чёрным лесом, ныряет в тонких облаках утлая лодочка месяца. Носится над землёй, над притихшими хатами и дворами пронырливый ветер. Подвывает в трубах, сыплет в звёздное небо искрами. А то вдруг пахнёт в лицо запоздалому путнику блинным духом, от чего ноги ещё шибче заспешат к родному комельку.
В этот субботний вечер парился в своей баньке скотник Петр, хорошие знакомые и в глаза и за глаза звали его проще – Петрок. От родителей получил он в наследство не только имя, а и звучную фамилию – Лис. Был он уже слегка навеселе (ну, буквально, чуток потребил) и сейчас, когда мы ведём с вами этот разговор, охаживал себя с боков и со спины хлёстким берёзовым веником.
«И-и-эх, хорошо! Куда как хорошо! – пофыркивал Лис на полке, то и дело, поддавая пару. Действительно, хороша была каменка, ничего не скажешь… – У-у-ффф… чёртово пекло!» – ронял он слова, обращаясь неведомо к кому, водилась за ним подобная блажь. Сказал, что думал, и полез вниз передохнуть, не век же пар веником гонять.
Ещё только одну рюмочку Петрок опрокинул, как увидал в углу, среди сбитого старого листа, вёрткого чертёнка величиной не более серой амбарной крысы. Что это всамделишный чёрт сомнений никаких не было, ну как не признать его по рогам и хвосту? Но на всякий случай всё равно пуганул веником: брысь, сатанинское отродье!
Чёртёнок юрко увернулся и как на дрожжах стал расти, обретая более реальные для общения с человеком формы. И что вы думаете? В секунду стал натуральным чёртом, ни сколько не уступая ростом и весом самому Лису.
– Добрый вечер, уважаемый Пётр Иванович, добрый вечер, – поздоровался незваный гость.
– Здорово, коли не шутишь… – не сразу нашёлся, сбитый с толку наблюдаемой картинкой, Лис. Ведь не каждый день человек на пути чёрта встречает.
– Ты живой? В натуре, всамделишный?
– Живей не бывает, – заверил рогатый. – Можешь убедиться, – и протянул для опробования волосатую лапу.
Петрок, не доверяя чужим словам, не поленился и пощупал. Ворс был короткий и мягкий, совсем как на шубе жены Клавдии. Только расцветкой пятнистая рыжая шуба явно проигрывала – шерсть у визитёра была приятного глазу серого цвета с лёгким стальным отливом.
– Жарковато тут у тебя, – пожаловался рогатый, подвигаясь поближе к выходу, – совсем как у нас в преисподней.
– Экий ты, брат, чудной, – подивился гостю Петрок. Чертяка ему, честно сказать, нравился. Простецкий парень, без фокусов и церемоний.
– Хошь, попарю? – предложил он, схватившись за ковш. – А потом по стопарику опрокинем? Пашка, сосед мой, нынче в город уехал развод праздновать. А одному пить паршиво… Оно бы даже и ничего, аппетит есть, только поговорить не с кем. Так ты как? Одобряешь?
– Обожди, Петрок. Не лезь поперёд батьки в пекло, – ухмыльнулся ночной гость, потирая лапы. – У меня к тебе серьёзное деловое предложение есть, – он выставил вперёд правую ногу заканчивающуюся копытцем и поднял в закопчённый потолок бани указательный палец. – А не заключить ли нам союз?
– Что такое? – не понял Петрок. – Что за союз?
– Ты подписываешь договор, а я выполняю любое твоё желание. Что ни придумаешь… Ну что, по рукам?
– Всё, что ни захочу? – оживился Петрок. – Хоть луну с неба?
– В принципе дело возможное, хотя сложности с луной форс-мажорного порядка непременно возникнут. Но зачем она тебе нужна, эта зеркальная безделушка? На кой ляд?
Призадумался Петрок, даже ладонями виски потёр…
– Может, деньги хочешь? Я финансовую составляющую бюджета мигом организую. Можно счёт в рублях открыть, можно в валюте. Олигархом враз станешь… А?
– Остынь, – махнул на чертовски заманчивое предложение Лис. – Ты мне другое скажи, – он на секунду-другую примолк и, поигрывая веничком озвучил мысль, – вот могу я, к примеру, ударником производства стать? В передовики выбиться? И чтоб моя фотка на Доске почёта?
– Стахановское движение? – уточнил чёрт и, поймав глазами одобрительный кивок, заверил: – Дело возможное. Вернее, вполне осуществимое.
Он перехватил веник, дунул в него и тут же вытащил изнутри свернутый в трубку лист бумаги. Тут же в лапах у него оказалось большое пятнистое перо. Похоже, страусиное? Но гадать было некогда, события развивались слишком быстро.
– Желаете ознакомиться с договором, Пётр Иванович? – перешёл чёрт на «вы».
Этот ход конём я тут же подметил, меня это «выканье» очень даже насторожило, а Петрок, по наивности либо недомыслию, пропустил эту существенную деталь мимо ушей. Будущее покажет, что поступил он опрометчиво. Не от большого ума с малознакомыми чертями люди знаются, тем более сделки заключают. При подписании любого договора надо быть предельно внимательным, даже текст, напечатанный крошечными буковками где-то внизу листика неплохо было бы прочитать. Возможно, что именно там таятся самые важные пункты договора.
– Э-ээ, – скривился Лис, – Чего там выглядывать? Только чтобы точно в передовики шагнуть. Мы люди без затей, на доверии воспитаны. А надуешь, серый, рога пообломаю. Ты меня знаешь…
Вполне возможно, что упомянутый «серый» не особо был осведомлён о повадках Петра, за одним столом он с ним щи не хлебал. Но, видимо, о многом догадывался, ведь в подземных чертогах канцелярия не даром свой хлеб с маслом ест, наверняка характеристику дали Лису исчерпывающую.
Потому нечистик, открещиваясь от напраслины, тотчас замахал обеими лапами:
– Ты уж, братан, беспричинно не нервничай. Ты в глаза мне загляни – разве похож я на мошенника? Смотри, смотри… Всё честь по чести будет, по нашему договору. Ставь вот здесь подпись, – ткнул он когтем в бумагу. – Рыльце в пушку, а нос в табаке будет. Лучше царя жить станешь, всё, о чём мечтаешь, в точности исполниться. Пропади я пропадом, если хотя бы слово не так сказал…
Петрок чиркнул под текстом свою фамилию, нацарапал рядом какой-то масонский знак и чёрт. Затем, опять же из веника, он выхватил большую, размером с консервную банку печать. Помусолив на животе и дохнув на неё, он заверил подписи. Не понять от чего, в предбаннике сразу запахло серой.
– Сам понимаешь, – извинился повеселевший на глазах бес, – бумага печать любит. Конечно, казёнщина, – сетовал он, – но куда сейчас от этого денешься? Бухгалтерия у нас дотошная, до самых печёнок достанет, если что не так.
Правы, тысячу раз правы мудрецы: какие времена, такие наблюдаются в окружающем пространстве и нравы.
– Так может, по пять капель? – вернулся к своему предложению Петрок. – Дело-то, вроде бы, слажено? Организуем вбрасывание? Наливать?
– Только за компанию. Так сказать, из элементарного уважения. На работе пить у нас не положено, но как клиенту в законной просьбе отказать? – отнекивался гость, в то же самое время, подвигаясь поближе к столу. – Одно с другим свяжешь, а в итоге нарекания от начальства… Вот и крутись в этих обстоятельствах как юла…
Но абсурдными пятью каплями выпивка не ограничилась, а все полновесные двести граммов чертеняка потребил, назвав их премиальными. Закусить напрочь отказался, сославшись на столетнюю изжогу, лишь занюхал очередную выпитую рюмку чёрной корочкой, положив её обратно на газету, служащую в этот чудный вечер скатертью-самобранкой для наших приятелей.
Чтобы убедить в реальности происходящего, всегда и во всём сомневающегося читателя, возможно не верящего в наблюдаемое застолье, подтвержу описываемые события мною видимыми деталями. Газета, на которой была разложена закуска: нарезанный хлеб и сало, была помечена броским синим заголовком – «Гомельские ведомости». А времени натикало на моих наручных часиках к моменту описываемых событий, ровно двадцать один час и тридцать семь минут. Что скажите против этого? Сомнения в происходящем как ветром сдуло?
Петрок закончил баниться ближе к ночи. А куда, собственно говоря, спешить? Он шёл не торопясь к хате, что светила кухонным оконцем в сторону огорода. Во всём теле царила сладкая истома, дышалось легко… А как иначе может себя чувствовать рабочий человек после бани? Где-то вдалеке, похоже на другом конце села, слышна была музыка, отчего же в субботний вечерок людям не повеселиться? Лениво перебрехивались по дворам собаки. Спутав время, запел свою громогласную песню соседский петух.
Утром, по пути на работу, Петрок посмеялся над вчерашним чудным видением. «Расскажи кому, засмеют, – рассуждал он сам с собой. – Скажут, до чёртиков Лис допился, белку поймал. Только всё же интересно, если взаправду подобное дело было, как всё в натуре обернётся? А, впрочем, всё выдумки… Голова очередной сбой дала...»
Надо было видеть Лиса во время этого утреннего шествия, нашлось бы что рассказать соседям да знакомым. Шёл Петрок вроде бы прямо, но сам с собой беседу вёл и руками при этом размахивал, разные геометрические фигуры в воздухе чертил. Нас не удивишь разговорами, а то в диковинку, что чудил он подобным образом на трезвую голову. В общем, сам чёрт не поймёт, что этот Лис порой вытворяет.
Вероятно кто-то не в курсе, а в селе, начиная с древнего старика Саввы Миновича, который все свои сто лет как сидел, так и сидит на лавочке у вросшей в землю хатки, до малых детей, знали Лиса не с лучшей стороны. Да что тут много говорить, озвучим вам правду без прикрас: меры в питие человек не знал и не знает. А за кого такого гражданина общественность считает, думать долго не надо. Даже в отдалённой от нас какой-нибудь зарубежной стране будет подобный человек зваться на всех языках одинаково – горький пьяница! Законченный пропойца!
Не думайте, что в плане воспитательных мер общественность в стороне прозябала. Вовсе нет. На последнем собрании трудового коллектива вопрос ребром поставили: мол, надо тебе, уважаемый товарищ Лис, поведение выправить, ум в мозолистые руки взять. Да и сам Петрок, вроде бы, не против предложенного рецепта. Но в чём вина его, люди добрые, что как выпьет, голова, закружившись от впечатлений, такого насоветует, что утром хоть глаз на улицу не кажи. И обидно, а временами даже и совестно… Вот по этой причине и решил Пётр Лис, коли случай подвернулся, перекинуться одним махом в ударники. Оно со всех сторон не плохо – за перевыполнение плана положены премиальные, и фотка будет вывешена в центре села на Доске почёта.
Шаги, пусть небольшие, в плане воспитания воли, предпринимал несколько раз и сам Петрок. Все вокруг говорят: пьянство порок, пьянство зло, значит, будем с ним бороться. Ведь случалось и такое: по три дня Лис ни капли спиртного в рот не брал. И какой эффект? А всё псу под хвост. Скажем так: расклад карточный не в нашу пользу. И всё больше пиковая да крестовая масть в прикупе выпадает… В качестве доказательства приведу вам последнюю попытку прервать пагубную линию поведения.
Дал в очередной раз Лис общественности зарок – не потреблять спиртосодержащего зелья: ни красного вина, ни самогона. На людях, у стола покрытого кумачом, побожился. А что из этого вышло? Один пшик…
Идёт Петрок утром по улице, в сторону магазина ещё закрытого лишь глаз скосил, но всё видит. Табунятся у крыльца мужики, о чём-то спорят, горяча разборка. «Подойду, только краем уха послушаю, в чём тут дело», – решает Лис. А вы на его месте разве не завернули бы на минутку в сторону от столбовой дороги, только мельком глянуть, какая такая проблема умы ребятам будоражит? А у людей глобальный вопрос в воздухе повис: как яйцо куриное без порчи на попа поставить? Ответа пока нет, народ думает…
Володька Червоный об заклад бьётся – задача данная без решения, потому в качестве приза две бутылки красного ставлю. Не боись, братва, налетай, пробуй… А яиц – и где они ими только разжились? – полная шапка.
Петрок этот фокус от своего батяни узнал, когда ещё безусым пацаном был. А отцова наука, пусть это каждый в голове держит, или в путевой блокнотик карандашиком запишет, никогда лишней не бывает. Вот и у нас она как раз ко времени и к месту пришлась.
Яйцо взболтать как следует надо, затем повременить маленько, чтобы желток вниз опустился, а дальше проще простого – ставь его. Как вкопанное стоять будет. Но секрет Петрок, конечно, выдавать не спешил. Ударили по рукам…
Поставил Лис яйцо, пропади оно пропадом! А не будь этого случая, слова бы своего «не пить» во век бы не нарушил. Да, ладно, что здесь былое ворошить, по косточкам варианты разбирать, раскладывать… Скажите сами, ну как тут с обиды-горя не выпить? И пошло, поехало опять всё вкривь и вкось по проторенной скользкой колее…
Потому и дальше шёл Петр Лис сквозь крошево дней как привык: не получается жить как хочешь, живи как можешь. Да пошло оно всё к чёртовой матери, до одури надоела эта ваша свистопляска: пей – не пей… Не в его годы натоптанную дорожку ради красного словца на бездорожье менять.
А после известного вам субботнего вечера, как чёрная кошка Лису дорогу перебежала, пуще прежнего пустился Петрок фокусничать, цирковые номера откалывать. То ли безнаказанность почуял, то ли, в самом деле, нечистой силе поверил, трудно на этот вопрос ответить. С нас какой спрос? Мы же с вами только случайные свидетели.
Что ни вечер, давай наш непризнанный герой по селу куролесить. Где вином разживался, не понятно. Где деньги на выпивку брал, даже для родной жены Клавдии загадка. Магазинщице, Ольге Чучвага строго-настрого наказали Лису спиртное ни под каким предлогом не отпускать. Уж кто его не увещевал, кто только с ним беседы не вёл – толку от этих разговоров, меньше чем от паршивой овцы шерсти. Слушает Петрок, исправно головой кивает, вроде бы всё понимаю и со всеми вашими доводами согласен. Но как рюмку в руку взял – удержу нет. Гулеванит безо всякой оглядки на общественное мнение…
Гулял, гулял, да и догулялся. К слову сказать, старуха Канапельчиха, она в селе вроде экстрасенса, давно уже Клавдии на ухо кое-какую информацию нашёптывала, неприятности предрекала: «Гляди в оба, родимая, за своим мужиком. Не ровен час беду учинит. Дорогу вижу, а в конце дороги той дом казённый своего постояльца ждёт, дожидается… А кто там квартирантом могёт быть, думай, баба, думай…» По сказанному и вышло.
В соседней деревеньке Островки вдруг объявился у Лиса товарищ по фамилии Летяго. Пустой человек, без семьи правда, но выпить, известное дело, не дурак. Вот с этим Летягой и попал Пётр как кур во щип. Кто кого сговорил теперь уже, понятное дело, не разберёшься, да и смысла никакого в этом копании нет. Что надо следователь и самостоятельно прознал, на бумаге в заведённом уголовном деле данное преступление во всех деталях зафиксировал.
Прихватила милиция Лиса с дружком у фермы – грузили на машину двух бычков. И до того воровство в хозяйстве наблюдалось, телята пропадали. А здесь вор на месте, за руку соответствующими органами схвачен. Дали им на двоих шесть лет, по три года каждому, чтобы, значит, без обиды на прокурора. А если на кого и обижаться следует, то лишь на самих себя.
Скажу, что знаю: хотите полноценной демократической жизнью наслаждаться – зарубите это правило у себя на носу – никогда руку к государственному добру не тяните. Зачем нам на чужое зариться? Сворованной горбушкой сыт не будешь. Потому будь скромнее в желаниях и проживёшь весь свой век, если Бог сподобит, в счастье и радости. А человеку, это уже сугубо моё мнение, большего от жизни и не надо.
Вот так обстоятельства нарисовались, именно так дело сложилось… Осерчал на весь мир Петрок, свет белый ему не мил. А пуще других и прочих клянёт он нечистую силу. Ведь она, в лице рогатого чертеняки, подбила его на неразумные противоправные действия. Обещал лукавый в ударники вывести, а взамен того подвёл прямиком под монастырь. Через решётку вчерашняя жизнь совсем по-другому смотрится: и хороша она, и желанна. «Эх, кабы всё переменить, да сызнова жизнь начать… Уж я бы дурака теперь не свалял…» – Вы, конечно, можете мне не верить, но не однажды именно так думал заключённый по фамилии Лис.
Остаётся только Петр Лису и подельнику его Летяге посочувствовать… Все мы, как оказывается, задним умом крепки.
Ситуация со всех сторон незавидная, хуже и придумать сложно. Остались Клавдия с дочуркой Машей одни в хате бедовать, горе горькое пригоршнями хлебать. Не нами сказано, а людьми подмечено – без хозяина дом сирота…
Скотник на селе человек совсем не лишний, но ежели ты вор и судом это доказано, то положено тебе сидеть в тюрьме. Именно так и низы, и верхи нашего общества считают. Потому и загремел Петрок, под звон-перезвон фанфар, прямиком в места отдалённые.
Но «места отдалённые» не так уж от нас и отдалены. Это при царе на остров Сахалин ссылали разбойников, прожитые года на каторге считать пересчитывать. У нас, как утверждают юристы, даже тюремная жизнь не так уж и плоха. Ведь все радости и горести познаются в сравнении. Куда вы изволите отправиться – в рудники горного Акатуя или в пошивочный цех исправительно-трудовой колонии (номер засекречен)? Вопрос слишком наивен? Именно это я и хотел от вас услышать.
Есть не писаное правило – к чему всей своей чёрствой душой стремишься, чего своим антиобщественным поведением добиваешься, то, в качестве вознаграждения и получишь. Не надо роптать на выверты судьбы, только сам Лис во всех своих бедах и повинен.
Может я и строг в своих суждениях, но ведь сколько раз его уговаривал, просил, увещевал… Так, мол, и так… Думай, Петрок, хорошо думай… Зачем тебе с судьбой в кошки-мышки играть?
Автору, вообще-то, не положено вмешиваться в ход повествования, но ведь и я живой человек, и у меня душа, какая-никакая в наличии имеется. Не могу я Петра бросить на произвол судьбы, не кровные братья мы с ним, но и о временных попутчиках надо не забывать.
Отбросим в сторону лишнюю на сегодня жалость, надеемся только на то, что поймёт, осознает Пётр свои ошибки. А разобравшись в житейской путанице, подумает хорошо и станет обеими ногами на правильную дорогу, по которой все сознательные граждане к заветному счастью, что за горизонтом томится, год за годом спешат.
Теперь давайте посмотрим, каково в данный отрезок времени живётся Усу? Крыша над головой есть? Не только крыша в наличии, а и стены надёжные есть, в полтора кирпича сложены, и забор высоченный с колючей проволокой по периметру… Кормят неплохо, меню вам не буду озвучивать, но еду сам пробовал, выпал случай. Потому скажу безо всякой лести: всё вкусно и в отношении калорий поварами счёт соблюдён. Картину художника Ярошенко «Всюду жизнь» помните? В столыпинском вагоне всех: и старых и малых нарушителей – везут на исправление в адский холод, прямиком в Сибирь. А у нас далеко не посылают, климат привычный – летом солнышко, зимой лёгкий морозец. Живи, да радуйся… Радуйся, да думай…
Что ещё? Работа есть, как же человеку в ещё далёком от старости возрасте прозябать без работы? Что же ему – поел, да опять на нары, и бей день-деньской баклуши? Этаким макаром и с ума свихнуться недолго.
Вы помните большевистский лозунг: «Кто не работает, тот не ест»? Вот в тех местах, куда волею судьбы Петрок занесён, это положение казённые люди и претворяют в жизнь. Не хотел на свободе по совести жить, живи в отведённом секторе по закону. А закон, для ещё не окрепших духом людей, строг. И это правильно. Научись жить по-человечески: соседа уважай, работу, что тебе поручена, не ленись, исполняй… И будет тебе наградой честь и уважение всех наших современников.
А если, случаем, не осознал ты правильной жизни, то за отведённый срок подумай, постарайся постигнуть законы логики. Учиться жизни не воспрещается в любом возрасте, если ты смолоду данную науку не усвоил. Или, что ещё хуже, ученьем этим пренебрегал.
На работу зэка Лис ходил в швейный цех №3. А троечка жизнью учёному человеку много чего расскажет, ибо при вдумчивом подходе ты должен понять, что если работают цеха под номерами один и два, а ещё есть и третий, то выпускаемая продукция востребована, продукция стране нужна.
А что шьют в третьем цеху? Здесь никакой тайны нет – конечный продукт – это рабочая спецодежда. Шесть месяцев проходил Петрок в ранге ученика, а сегодня П. Лис заправский мастер швейного производства. Каждую рабочую смену заканчивает с перевыполнением плана в среднем на 20-30 процентов. Это отличный показатель. И это не слова автора, именно так считает цеховое начальство.
Жужжит пчелой швейная машина. Электричества в стране хватает, потому если сбой в работе, то остановка сугубо по механической части: нить в игле оборвалась, челнок застопорило… А что касается человеческого фактора, то швец у нас на должной высоте, к нему никаких претензий. Так и мастер сказал: «Ты, Лис, одной ногой уже в светлое завтра вступил, всего в одном шаге от Доски стахановской. Продержишься в данном трудовом ритме положенное время – быть тебе передовиком. Будешь для слабых духом асоциальных элементов негасимым маяком. Ещё чуток поднатужься, поднапрягись, и срок мы тебе сбавим – пойдешь на свободу с чистой совестью по УДО».
Ну как, хорош стимул? Есть к чему душой стремиться? Ведь дома жена Клавдия уже все глаза выплакала, дочка, и облик отцовский забыла… Пора, Петрок, давно время пришло обеими руками за голову браться. А что руки мозолистые, да к работе привычны, то это хорошо! Хваткие руки да просветлённая голова любого заблудшего, со временем, на правильную дорогу выведут. И никакого компаса не потребуется, и даже навигатор, который в любой глухомани дорогу отыщет, в нашем случае будет лишним.
Вот такая у нас, товарищи дорогие, обстановка, такие, милые мои современники, у нашего героя потаённые мысли и мечты.
Посмотрели мы на заключённого Лиса со стороны, да и призадумались. Прав не прав чёрт, и пусть дела его тёмные, но ведь слова данного человеку не нарушил. Что печатью заверил – тому быть, не сомневайся. Вот бы людям так свои обещания исполнять. Дал слово, наобещал всяческих разностей полных три короба – в лепёшку разбейся, а намеченное в жизнь воплоти. И ссылки в подобном случае на кризис в умах и делах совсем неуместны. Если что-то мешающее нам в атмосфере порой и витает, то оцени реально данную ситуацию, взвесь составляющие вектора, а потом свои обещания оглашай. Не надо нереальными планами как паучьей паутиной людей опутывать, и если сказал, озвучил народу направление движения – то засучи рукава и не медля, принимайся за дело. Мужик сказал – мужик сделал. Хорошее правило?
Что касается Петра Ивановича Лиса, то повторюсь – только сам во всех выпавших бедах виноват, потому ему и каяться. Мог бы у представителя сатаны не выдвижения в стахановцы попросить, а чего другого, к примеру, того же ума. Глядишь, дело-то наше совсем по другому сценарию стало бы в жизнь воплощаться. Но что здесь косточки людям и событиям перемывать, что в активе есть, с тем и будем дня свободы дожидаться.
На этой не совсем весёлой ноте и закончилась наша история.
«Ну и что? – спросит иной гражданин. – Где выводы?»
Что на это сказать? А быть может, и говорить ничего не надо? К чему египетскую пирамиду из назиданий выстраивать? Ведь бывает у пьесы и немой финал…
Кто понял, тот понял, а для кого сказанное осталось загадкой за семью печатями, то ясно, чего ему надо при случае у неких заинтересованных лиц просить.
1982, 2017 г.г.