Рассказ:
«ТРИПТИХ»
КАРТИНА ПЕРВАЯ
«Предчувствие»
(бумага, акварель)
Дней сколько в году? Хорошо, пусть 365. Так вот, самое интересное, что практически в любой из них – солнечный денёк будет или хмурый, не имеет значения – жизнь наша может круто измениться. В том случае, конечно, если ты настроен на эти перемены, если ты готов воспользоваться случаем, что иногда встречается на дороге. Но на той же дороге жизни, бывает и такое, подкарауливает путника женщина с косой, хотя не всегда с железной.
Аннушка ни с какой стороны к этой категории не подходила – у неё были светло-каштановые волосы, лишь слегка прикрывающие плечи, и в руках она держала не орудие косца, а фужер с вином.
Встретились мы с ней согласно годовому плану мероприятий центральной городской библиотеки. Это чисто с внешней стороны, а с другой, скрытой от чужого глаза, имел место вышеупомянутый элемент случайности. Григорий, есть у меня подобный приятель, пригласил на презентацию своей новой книжки. Гриша, по критериям дня сегодняшнего, вполне приличный человек, к тому же стихи сочиняет. Время позволяло, потому и решил: «Вроде и не хочется, да, ладно. Пойду, посмотрю, как народ сегодняшнего дня к лирической поэзии относится». Я не сочинитель, ну, – чего темнить? – баловался стишками в школьные годы. Все мы не без греха. Но книжки до сего дня читаю, много читаю и разное. И ещё, аргумент весомый всплыл, не на съедение же книголюбам Гришу отдавать, может, ему поддержка из зала потребуется, а я тут как тут. Пошел…
Все, в общем, смотрелось неплохо: стихи читали, планами интересовались… Даже я, чтобы чуток зал взбодрить, вопросик каверзный нашему герою подбросил. А то как-то скучновато стало. «Вы бы не могли, Григорий Михайлович, на нечто близкое к «Войне и миру» замахнутся? В стихотворной форме попытаться чаяния народа выразить?» Поднялся, и из третьего ряда данную белиберду озвучил. Словно чёрт меня за язык тянул, но слово не воробей… А Григорий, я же вас предупреждал, парень непростой, голова работает, как надо. «Подобные произведения, – это уже он аудиторию уму-разуму взялся учить, – эксклюзивны. Писателей у нас много, и достойных и хороших, но зачем нам сотни однотипных произведений? Сотни этих войн? Незачем! А потому пусть каждый пишет, – здесь наш Григорий Михайлович запнулся, подбирая нужную директиву, – пусть каждый пишет, имея в виду мир во всем мире». Что тут скажешь? Гражданская позиция озвучена. Поэт с любой ситуации выкрутится, его, как карася, в невод не загонишь.
Презентация – это не смена на заводе у конвейера, уже через полтора часа финишировали. А в качестве заключительного аккорда – вы уже догадались? – легонький фуршет публику поджидал. Это согласно этикету, а не официально, ближе к ночи, состоялась и закрытая вечеринка. Вот там я Анну и встретил, там мы и познакомились.
Подружка давняя Гриши, тоже, как оказалось, лирически образованная дама. А в компаньонках у неё, на первый взгляд, ничем не примечательная девица. Но глянул я на неё раз, глянул два, улыбнулись мы друг другу, и неритмично что-то сердце застучало: тук-тик-так, так-тик-тук… И чтобы там красавица была, того нет, кожа да кости, а зацепила… Перезнакомились, насмеялись вволю: у Григория, как у запасливого еврея, в закромах не пусто. У поэта нашего, оказывается, в багаже стишки есть особого свойства, скажем яснее: для внутреннего пользования. Даже я двустишье великолепное на слух запомнил: «Ты прекрасна, словно роза… Из какого ты колхоза?»
– Вы тоже писатель? – это Аннушка, хитровато улыбаясь, у меня спрашивает. – Вы тоже романы ночами сочиняете?
У девушки, как бы это сказать, легкая ехидца в интонации прослушивается. Поболтали, друг над дружкой подтрунивая. Я в людях разбираюсь: хорошая девчонка, и все что надо при ней, даже ум в наличии. А мне подобный типаж очень даже по душе. Объяснить сложно, да словами такого и не перескажешь – вроде бы искорка между нами проскочила, этакий летучий фантом. «Хорошая девчонка, девчонка хорошая…» – крутится у меня карусель из слов в голове. Спрашиваю:
– У вас, милая Анна, кавалер есть? – Она сразу как-то лицом посерьезнела, но всё равно в глазах чертики бегают. Я же все вижу…
– Ухажера у меня нет. Еще в поиске…
– Он или вы? – спрашиваю.
– Я думаю, оба.
– Так, значит, повезло мне? – это я вам наш диалог пересказываю.
– Так вы же роман про войну и мир, кажется, собрались писать. Может, не стоит на ухажерство отвлекаться?
– Знаете, Анна, – это уже я умничаю, – давайте с вами заведем роман, а потом вдвоём его и опишем. Разбогатеем… Вы не против?
– Насчет богатства?
– Нет, насчет романа.
– Попробуем…
Но я так и не понял, в вопросительной или утвердительной форме было сказано это её «попробуем». Но какое это могло иметь значение? Правильно, уже никакого.
И в какой-то момент шумное многоголосье нашей вечеринки вылетело в заполненное ночным мраком окно, всё вокруг странным образом преобразилось, и в битком набитой народом комнате нас осталось только двое.
С вечеринки я пошёл Аню провожать. С ней мне было легко, может быть, такое случается, когда душевный строй на одной волне? Но что толку копаться в фибрах души, ясно было для меня одно – похоже, я встретил, вернее, нашёл ту, которую искал. Мы бродили по набережной, постояли у что-то говорящего фонтана, бесцельно куда-то шли… И наговорится никак не получалось, нам было вместе не то чтобы интересно, нам было вместе хорошо. По крайней мере, мне так казалось, ибо рассказывая вам эту историю, я опираюсь на свои мысли и свои чувства. Потому уточню сказанное: мне рядом с Аннушкой было очень хорошо.
КАРТИНА ВТОРАЯ
«Весна молодая»
(холст, масло)
Вы спрашиваете, какой день из моей жизни самым счастливым хотелось бы назвать? Вы меня об этом спрашиваете? Я специально живущего во мне двойника на «вы» назвал, чтобы он всю серьезность выбора прочувствовал, чтобы по-честному, ничего не скрывая, рассказал, как и что было. Себя-то я хорошо знаю, а тот, которого я двойником назвал, вполне возможно, просто совесть моя. Может же такое быть? Пусть сегодня он говорит, ему слово, если что не так, я, конечно, в стороне не останусь, поправлю. Вы знать должны, что человеку свойственно, некую истину выискивая в споре самим с собой, до чего-то постоянно докапываться, невесть что доказывать. Один говорит «да», а второй категорически с ним не согласен: «нет», и ни шагу назад. Вот и подумайте, кто с кем спорит? Может, из сегодняшнего дня глядя, прошедшее больше на сон смахивает? Темной ночкой что-то привиделось, а со временем «это нечто» в реальность обратилось? Думаю, кому-то и черти рогатые мерещатся, а я в реальности того дня минувшего никогда не сомневался. Счастье не речка, и даже не ручей, где вода без устали вдаль бежит, струится… Оно сродни солнечному зайчику, пляшущему на стенке, или в виде чудного облака на небе… Вот что-то было, сам видел, а уж исчезло, пропало, улетело. А облака, что в синем небе обитают, я это еще с детства знал, вполне живые и к диалогу способны. Они всё о нас знают, что было и что будет. И тот день майский тоже кучевыми облаками был украшен. Я ведь помню, я не забыл.
В лесу от запаха черемухи голова кругом идет, а яблони только розовым колером слегка подкрашены, но день-два промчится, и наш сад цветами покроется, зацветет…
Теплый денек выдался, вполне майский. Мы с женой дом в деревне, что я только что купил, осматриваем. Меня радость разбирает, давно, очень давно я о своем доме на земле мечтал. Потому и весел, потому и радость через край. А жена, любимая моя женщина, тоже сегодня вполне счастлива, потому, как мы вместе, потому как вдвоём. И всё, вы поверите, всё нам сегодня по силам. И веранду я дострою, которая только брусьями намечена, и крышу гонтовую перекроем…
А главное, главное я вам сказать позабыл, ведь у нас девочка будет. Девочка! Долго у Анюты забеременеть не получалось, а когда любишь, когда жажда жизни до боли, как ребенка не хотеть? Здесь скрывать нечего: сам моей голубушке уколы делал, надо так надо. Любили мы друг дружку сильно, потому всё и получилось. А здесь повезло, и с домом вопрос положительно решился.
Я на земле вырос, хотя парень городской, но в мыслях приземлённый. Коль Тельцом родился, согласно космическим законам и привязанности. Дом родительский, где я на свет появился, совсем рядом с железной дорогой стоял, вроде барака строение, но из кирпича. Четыре семьи проживало, и у каждой свой земельный надел – несколько деревьев: яблони, груши, сливы, и, как тогда время диктовало, овощные грядки. Под кустом смородины я себя впервые осознанно вроде бы со стороны и увидел. Вкусная ягода смородина, я её по ягодке в рот отправляю, а сам направо налево головой кручу, весь наш общий двор до отдельной дощечки в заборе вижу. По небу ватные облака ветер по кругу гоняет, солнышко светит. Июль… И я, неведомо от кого прячусь, под кустом зайчонком затаился, притих. Прячься, не прячься, но от моего глаза не скроешься, я всё насквозь вижу.
И у нас здесь день такой выдался, что прямо загляденье. Дом, мечта моя давняя, боровиком стоит, бревна сосновые рукой потрогаешь – тёплые… А еще сарай есть, погреб дерновой насыпью прикрытый, яблонь штук десять… И расцветут они вскоре… А тут и ребенок родится, врач сказал – он же не обманщик? – дочка у нас. Ладно, чуток обождем и будем чудесам, что жизнь дарит, радоваться. Не зря говорят: верь, и по вере сбудется. Так, или приблизительно так, всё потом и случилось. Но вперёд забегать не стоит, будем тем, что есть, довольствоваться. А пока в тот, полный счастья день вернемся, я эти минуты пережитые, ни на что променять не готов. А мне, чего тут таиться, ничего и не надо, коли повезло, такое счастье на твою долю отпущено, то другого и желать не стоит. Помните, из «Фауста»: «Остановись мгновение…» Но я таких слов даже в мыслях не произносил, мне время останавливать незачем… Вы что, забыли? У нас же через три месяца дочка должна родиться, мы же всей душой в будущее стремимся, чтоб уже втроем… Небылиц сочинять не буду, выпали на нашу долю и другие счастливые минутки и часы, не могло их не быть. Мы же плечом к плечу, мы же навек, да и на крови друг перед другом поклялись… Что было, то было.
А пока вокруг нас весна, и стоим мы, обнявшись, посреди заросшего бурьяном сада, а деревья розовые, белые, голубые… Легкий ветерок нашим мечтам не помеха, он своим делом занят – ветки на дальней плакучей березе покачивает. Облака, слегка понизу синевой подкрашенные, в края дальние летят, торопятся. И солнышко в зените…
А мы с Анютой слов друг дружке никаких не говорим, стоим обнявшись, и весь этот мир, что без конца и без края, только для нас двоих. Смотрю я своей любимой в глаза, и читаю в них, как в книге, что уже не двое нас, не двое. Уже втроём нам надо в будущее счастье всматриваться. А жена моя Анна, минутку духовной близости прочувствовав, руку мою к животу приложила: чувствуешь, милый, как малышка к нам просится? Скоро, скоро, наша дочка своими глазами свет Божий увидит…
И стояли мы обнявшись на вращающейся по своим законам Земле, не замечая этой жуткой круговерти, и тихо плыли над нашими головами выбеленные на солнце облака. И вдруг, я этот момент до смерти своей не забуду, деревья вокруг нас цветами укрылись. Сад зацвел…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
«Холода»
(картон, сангина)
Не надо этих, в конфетной обертке, слов… Я слышать о ней больше не хочу. Осточертела мне вся эта болтовня, переливание глупостей из пустого сосуда в порожний. Не представляю, как её урезонить. Решение принято – разводимся, а там будь что будет. Она меня своими придирками дурацкими да ревностью беспричинной уже до белого каления довела. Понимаете, состояние такое, что всё, что под руку попадает, крушить и ломать готов. Как ещё свою правду доказать, если тебя не слышат? Не то что не слышат, а даже не слушают! Дочку я люблю, да и с Аней, хоть и истеричка законченная, жить ради ребенка согласен. Только одного прошу, чтобы молча. Хоть годик как глухонемые поживем… Но не получается, с пол-оборота заводится. Говорят, мол, вы понимаете, женская логика, женская логика… Бред, и только. Понятие логики ей не то что незнакомо, она эту хваленую логику Аристотеля на дух не переносит. Говорю: видишь, вот это «белое»; она головой согласно кивает, вроде бы так и есть. Но минуты не пройдёт, тут же это «белое» «чёрным» называет. Чего уж проще, два цвета между собой сравнить, отличия выявить? Не получается…
Но всё это, как художники говорят, лишь теория цвета, а в реальности эти аспекты вообще лишние, я один всех бед и несчастий виновник. Начиная с буквы «а» и кончая последней в алфавите. Кто у нас в семье буквально нафарширован вредными привычками? Вы еще сомневались? Кто изменяет жене налево и направо? Не знаете? У Аннушки спросите, если ещё поведать вам этой новости не успела, то непременно расскажет. Ленка наша, почему последнее время всё хнычет да капризничает? А всё просто: так отец свою дочку воспитывает, мать родную не любить учит. Что ни возьми, всё плохо, и не надо у графа Толстого спрашивать: «Кто виноват?», без указок писателя картина ясней ясного.
Вы считаете, я мало над этим думал? Как бы ни так! Я, как крыса амбарная, ночи не спал, всё думал, думал. Решил, если уж развод её не угомонит, то признаем, что в меню имеем – не удалось наше совместное житьё-бытьё. Не сладилось… Что ж мы такие несчастные, такие с тобой невезучие… Ведь до какой-то черты было у нас все нормально. Видать переступили… А что это за черта, какой чертяка её на дороге жизни намалевал, как ни гадаю, понять не в силах. Я ведь не урод, не скотина, я свою Анюту любил. Верьте мне… Сказал так, и сам этому сказанному удивился. До чего она меня довела, стыдно признаться, но провались сегодня эта змея подколодная сквозь землю, я бы ещё и перекрестился. Вы чувствуете, как она меня достала? Дочку только жаль, о Леночке моей сердце болит.
Вот я всё наболевшее вам высказал, а сам толком не понимаю, на каком уровне мы разговор ведём? Вы суть улавливаете? Нет? Хорошо, объясню ситуацию, как её вижу. Если вы молоды и напичканы тестостероном до ушей, то нам с вами друг друга, конечно, не понять. Не скрою, когда-то и мы с Анютой могли сутками из постели не вылезать… Что было, то было, да и прошло… Как Есенин говорил: «как с белых яблонь дым». Жизнь в семье успокаивает, умиротворяет… Это если все хорошо, включая – чего воду мутить? – сексуальные отношения. А если чаша семейного благополучия не треснула, а развалилась на две части? То какой здесь уже секс… С Тамарой, есть у нас в фирме такая скучающая сотрудница, пообщаешься по случаю. Скажем так: отношения без взаимных претензий и далеко идущих перспектив. Томку все устраивает, и я вниманием с её стороны не обделен. Я же совсем немногого хочу – тишины в доме, спокойствия душевного, чуток ласки… Можно всё перечисленное местами поменять, но не хотелось бы что-то из указанного вычёркивать.
Некоторые дамы, по недомыслию своему, или природному скудоумию, считают, что любую особь мужского рода-племени можно завлечь в сети знаменитым «бермудским треугольником». Где он у женщин расположен, вы знать должны. Отвечу, как понимаю, вернее, как чувствую: многих можно, но не каждого. Мне в женщинах, которых я знал, кроме упомянутых «бермуд» интересовало и многое другое: что читает, о чём мечтает, да и вообще, поговорить… Совместные полеты в околоземном пространстве не только развивают воображение, они способствуют сродству душ. И голову даю на отсечение – с Аннушкой у нас всё это было! Вот же горе какое, вот где беда нежданно негаданно подстерегла! Всё было, да испарилось, улетело легким облачком в края далекие, в земли неведомые. Не сыскать, не вернуть…
Об этом печалюсь, об этом сегодня плачу… Ведь вы меня за монстра, как Анка, не считайте. Душа у меня в наличии, потому я, как собака хозяином брошенная, скулю и мучаюсь. Сто раз пробовал семейные отношения наладить, всё зря. Перестали понимать друг друга, в бесконечных дрязгах да разборках ночных утеряно самое главное, вы знаете что. А без любви жизнь – не жизнь. Не хочу…
Не знаю, сумел ли я свою боль до вас донести, а может, с вашей точки зрения всё и не так… Мол, женился, так и живи как честный человек, не бухти и не трепыхайся. Но я на ваши слова так отвечу: если вас кроме постели ничего не интересует, то в подружки себе проститутку берите. Вы скажите: идиотская подсказка, у человека или соответствующего гормона в крови не хватает, либо, опять же, серого вещества в черепной коробке.
Что сказать? Всё это мы слышали уже не раз от некой мадам Икс, поверьте, что не раз. Мне эти бредни как кость в горле. Режьте, бейте, рвите меня на клочки, что Аннушке доказывал, то и вам повторю: только на любви стройте замок вашего счастья. Я себя не выгораживаю, не прибедняюсь, а тем более, подобно нищему, милостыни ни у кого не выпрашиваю.
Иди, бывшая моя женушка по имени Анна, на все четыре стороны света, живи, как хочешь, и с кем хочешь. Только мне за дочку свою обидно, мне дочку свою жаль. Ведь мясорубка непонимания никого не щадит, всё перемалывает, и остается в конечном продукте только горечь и боль. Ничего, ничего больше: боль да сжигающая душу горечь… Всё это так, всё именно так…
Но что мне делать, если я не могу жить без неё?
Не могу…
2016 г.