Рассказ:
«ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА»
Интернациональную вечеринку проводим – в наш деревенский дом приехали немцы. Веселье в самом разгаре, тем более что слегка прохладный майский вечер подогрет изрядным количеством спиртного. Всё как положено на празднике: и смех, и песни. Немцы, между прочим, чрезвычайно музыкальная нация. Совсем незаметно разговор переключился на политику – всех волнует сложная обстановка на юго-востоке Украины. Вооруженные столкновения перерастают в настоящую гражданскую войну, десятками гибнут мирные жители… У немцев по этому вопросу есть своё мнение, у меня своё. Что-то доказать и объяснить им невозможно, так как они не слышали, да и не хотят слышать никакой другой точки зрения, кроме как усвоенной проамериканской. Предатели славянского братства не заслуживают даже крохи уважения, ультраправые не должны прийти к власти. Такова моя позиция. Согласно настроению рассказываю стих про Павлика Морозова, который, вы должны это знать, в легкую сдал в ЧеКа своего родного папу. В советское время его имя носила наша пионерская дружина.
Мечтал я, как Павлик Морозов,
свою раскулачить семью,
ведь батя до самых морозов
в сарайчике кормит свинью.
Вы сами скажите: не свинство,
в ряду с кулаками шагать,
плевать на рабочих единство,
на дружбу народов плевать…
Сегодня, сморившись от гонок –
с годами умнею и я –
скажу вам: Морозов – поддонок,
а главное в жизни – семья.
Рассказал… Внёс необходимые пояснения. И что? Жду перевода, но переводчица Таня молчит как рыба. Оно и понятно, факультет иностранных языков в университете, к сожалению, ещё не закончен.
– Вы мне как-нибудь попроще фразы стройте, а то одна путаница в голове, – это она меня взялась учить стихосложению.
Попроще? Нате вам попроще…
– Жил на белом свете мальчик, звали его Павлик Морозов… У мальчика был папа… У папы была свинья… Он её кормил… Мальчику в школе сказали, что причиной бедной и голодной жизни являются богатые люди. Именно они не пускают страну рабочих и крестьян в коммунизм, где для всех будет счастье. У кого есть в хозяйстве конь или корова, тех разоблачать надо незамедлительно. А раз у папы живёт свинья, значит он тоже эксплуататор. Получается, что родитель, мечтающий о богатстве, и есть первейший враг Советской власти. Мальчик осознал ситуацию сердцем, потому тем же вечером написал заявление в ЧеКа.
Папу немедля забрали и отправили в Сибирь, чтобы он не мечтал, как добро накопить, да приумножить, а честно трудился на благо народа. Свинку тоже забрали и отправили куда надо, чтобы она своим видом не сбивала людей с правильной дороги. Мальчику повязали на шею красный галстук, на грудь прицепили значок с изображением вождя мирового пролетариата Ленина, и определили в детский дом.
Переводи, – дал я команду Татьяне, – пусть знают нашу историю.
Пока она объясняла немцам закавыки нашей не простой жизни, у меня было время подумать. На этом этапе моя фантазия включилась в полную силу, потому история пионера Павлика начала развиваться в несколько ином направлении. События, путая действительность, потекли-побежали неведомо куда чрезвычайно быстро:
– Через три ходки в места отдалённые, в общей сложности проведя в тюрьмах 25 лет, бывший пионер Павлик, а нынче вор-рецидивист Пашка_Холодок, понял: все эти походы за колючую проволоку до добра не доведут. Ничего там хорошего для умного человека, нет и быть не может. Главное в жизни – это семья. Как сказал в своё время Фридрих Энгельс, между прочим, гражданин Германии: «Семья – первичная ячейка общества, а потому её надо ценить и беречь!» Ничего нет главнее и желаннее для простого человека, как жить в семье, счастливо жить.
Татьяна исправно что-то переводила, но, наконец, умолкла и она. Немцы, в гробовом молчании слушавшие эту трагическую историю, начали обмениваться мнениями. Вопросы были озвучены. Первым из них, был о судьбе Пашиного отца.
– Это, случайно, не Солженицын? – спросил Дитрих, непьющий водитель машины.
– Может быть, это был сам Ленин? – поинтересовался более эрудированный в вопросах истории журналист Манфред.
Были и другие, не менее интересные предположения. Но вдаваться в подробности чужой судьбы мне не хотелось, тем более тосты на некоторое время прекратились. Поговорить за столом, без сомнения, одно из доступных человеку удовольствий, но и закусить салатиком из ранней редиски совсем не плохо. Так что не надо разговоры и закуску делать антагонистами, лучше их тихонько примирить.
Выпили… Закусили… Разговор требовал продолжения.
– Швайн, – перевела Татьяна мнение бургомистра некой земли, – тоже попал в ЧеКа?
– Судьба швайна скрыта туманом времени. Но, наверное, в детский дом к Павлику он точно не попал. Павлика отправили туда одного.
– А вот этот шпиг на нашем столе очень вкусен, – озвучила Татьяна слова до сих пор не участвующего в общей беседе молодого парня по имени Иоганн. – Бьютефул шпиг… – почему-то перешла она на понятный мне английский язык.
– Как дальше сложилась судьба человека по фамилии Морозов? Был ли он счастлив? – спросил бургомистр Роберт, желающий, согласно своей должности, всем людям земли хорошей и долгой жизни.
Вы понимаете, что заданный вопрос требует ответа. Условно говоря, судьбу пионера Павлика бросили на весы, и именно мне в этот вечер предстояло определить дальнейший ход событий. Рассказывать о трагической смерти пионера мне совсем не хотелось, не для сегодняшнего вечера эта тема. Думать было некогда, а застолье с нетерпением желало узнать правду о мальчике и его папе.
– Павлик Морозов, – это уже мои слова, – осознал свои ошибки. Он исправился: пошёл работать в шахту забойщиком. Норму выполнял… на 300 процентов. И за такую честную работу ему присвоили звание героя-стахановца. Фотографию поместили на Доску почёта. Он женился на ткачихе из города Иваново. Жена родила двух мальчиков: одного звали Гриша, второго – Миша. Михаил вырос… – Здесь я слегка задумался, так как наша история грозила перерасти в роман, и решил как можно быстрее ставить финалью точку. – Мишу вы хорошо знаете, это… это… будущий глава Советского Союза Михаил Горбачёв!
Повисла тишина…
– Так Горбачёв, это сын Павлика Морозова? – ахнула Татьяна.
– Неисповедимы извивы судьбы человеческой, – пришлось внести мне пояснение.
– Я таких слов, вы уж извините меня, не знаю… Если бы со словарём… – призналась переводчица в своей профессиональной слабости. – Я им проще скажу: Павлик Морозов родил Мишу Горбачёва, и он разрушил их Китайскую стену, вернее, – поправилась Таня, – Берлинскую. Переводить?
– Переводи. Хуже от этого не будет, – дал я отмашку.
– Какая непростая судьба у мальчика, – заметил, тяжело вздохнув, бургомистр Роберт.
– У Морозова или Горбачёва? – попытался я определить приоритеты.
Но в это время наш куратор Виктория, которой, вероятнее всего, осточертели пустопорожние бредни, предложила:
– Выпьем за дружбу. Без границ и без стен…
Татьяна исправно перевела.
– Цумволь… Цумволь… – потянулись чокаться рюмками, это уже согласно славянскому обычаю, немцы. Предложенный вариант мирного существования людей на планете одобрили все без исключения.
– Цумволь! – поддержал и я общий порыв. А для себя решил: аудиторию надо понимать, а потому надо хорошо думать, кому рассказывать историю про три овечки, а кому стих про Павлика Морозова. Но на ошибках учимся, хотя это не всегда правильно и рационально.
Над чернеющей полосой леса, тревожа звёзды, плыла на запад утлая лодочка недавно народившегося месяца. От дальнего озера доносился славящий жизнь лягушачий хор. А вечеринка, как ей и предписано регламентом, тихо и мирно катилась в полную чудес майскую ночь.
2014 г.