Уроки черчения
Если преподаватель по черчению в группе «пополнения» был ориентирован только на свой предмет, (см. рассказ «Группа пополнения» мин. «Черчение») то нынешний преподаватель любил пускаться в рассуждения на разные «жизненные темы».
В чертёжном кабинете Оля сидела за последним столом. Она заметила, что, когда педагог «ораторствует», то остаётся на одном месте. Занимаясь с педагогом разговорами, она теряла нить учебного процесса, и вместо черчения, зачастую срисовывала чертёж с доски. А, чтоб педагог не дошёл до её рабочего стола и не увидел её «художества», ей приходилось уводить педагога в новые словесные дебри.
К примеру, после рассказа педагога о каком-то историческом событии и герое, Оля спрашивала:
-А у вас, Владимир Фёдорович, есть живой герой – не книжный, а реальный человек, который стал для вас ориентиром…?
И педагог снова пускался в пространные рассуждения… Но итог был печален - не было в его жизни живого примера для подражания, как, впрочем, и у других людей, которым Оля задавала этот вопрос.
По черчению у Оли снова хвосты, и каждый чертёж она пересдаёт неоднократно.
-Что же вы так суровы ко мне?, - спрашивала она педагога.
-С любимчиков спрос больше, - отвечал он.
Планы
Лето после второго курса предстояло стать насыщенным.
В мае – июне две недели практика по геодезии под Костромой, затем три недели практика в Первушине по лесозаготовкам, в июле стройотряд в Горчухе, в августе каникулы.
Повезло
Техникум опустел.
Учащиеся разъехались по домам и по местам практик.
Ректора Василь Васильича привлёк шум, доносившийся из коридора.
Он направился к месту, откуда раздавались крики, и обнаружил двух девиц.
Одна понурая и в слезах сидела на ступеньке лестницы.
Другая девица, схватившись руками за ручку двери, упиралась в эту дверь ногой, при этом нога её была выше дверной ручки, где-то на уровне пояса.
«Дядя Вова! Чертила наш! Где ты? Где ты? Твои детки плачут, под дверями скачут...», - бесшабашно орала она, не замечая ректора.
-Что здесь происходит? - спросил он.
-Чертежи пришли сдавать, а учителя нет, - сказала Оля, оторвавшись от двери.
Василь Василич посмотрел на девчонок, поговорил с Олей и ... взял чертежи.
«Счастливого пути!», - пожелал он студенткам на прощание.
«Я говорила тебе – Не реви! Всё закончится хорошо.
Вот и появился добродетель – сам ректор техникума.
Отзывчивый, однако, он человек».
Встреча и прощание
Зайдя в фойе общежития, сердечко её забилось от радости при виде родного человечка.
«Мишка!», - завизжала она, и с разбега, обняла высокого загорелого парня за шею и поцеловала.
Мишка опешил и заулыбался.
«Это - мой братан!», - сказала она вахтёру, чтоб та превратно не расценила её действия.
Она, зная о драконовских правилах общежития, не стала настаивать, чтоб брату разрешили пройти в её комнату.
Они разговаривали в фойе, развалившись на диване.
-Я сейчас в Костроме на плановом лечении, решил тебя проведать, но особо не надеялся, что ты в общежитии.
-Нам повезло, что мы встретились. Но я еду на практику и скоро отправляется мой поезд.
А чемоданище у меня тяжеленный. Вся надежда на тебя!
Вскоре Мишка нёс чемодан Оли, он занёс его в купе и поставил на место.
Выйдя на перрон, Оля уронила голову брату на плечо, шутливо промолвила: «Мишка, я буду по тебе скучать!», вскочила на подножку и замахала ему рукой.
Поезд тронулся.
Мишка-Мишка!
Мишка-Мишка! – Двоюродный брат.
Не случилось в его жизни настоящего счастья – ни любимой девушки, ни семейной жизни…
Мечтал он стать моряком, привлекала его романтика моря, о которой писали в книгах.
После школы отправился он с другом поступать в горьковскую мореходку. Мишку в морское училище приняли, а друг не прошёл по состоянию здоровья. Только всё должно было случиться наоборот. Проглядела медкомиссия, да и Мишка не думал, что менингит, который он перенёс в младенчестве, проявится новой болезнью. Совсем немного походил он после окончания училища в морские путешествия. Попал в шторм и закончилась для него морская романтика, а приключилась страшная болезнь – эпилепсия.
Высокий, красивый, на вид здоровый парень стал инвалидом и был выброшен из привычной жизни, и не было известно, как пройдёт предстоящий день и останется-ли он жив. Хорошо ещё, что приступы были нечасто, но были. Да и он не был из разряда тихих страдальцев, которые сидят дома и выполняют рекомендации врачей. Он бродил по городу, общался с людьми, попивал, дрался…, но был добр к родным и близким. Всю жизнь он жил в родительском доме в Жарихине.
В начале 2000-х его убил псих, расчленил и выкинул на свалку.
Оля не видела Мишку последние два с лишним десятилетия. Он остался в её памяти молодым парнем, к которому она относилась, как к любимому брату, а он к ней, как к любимой младшей сестрёнке.
Светлая память тебе, Мишка!