Рекса с собой Иван брать не стал, хотя тот рвался с цепи и крутился возле ног. Оставил его с Петькой, как-никак – охрана надёжная. Собака никого не подпускала к дому, да и сам он задерживаться в лесу не собирался – нужно было решить вопрос об устройстве тигрёнка. На всякий случай, егерь детёныша занёс в дом, приказав сыну не выпускать его во двор.
Егерю друзья Максима были по душе, не раз с ними бывал в тайге. Лишнего приятели себе не позволяли, понимали, что можно брать, а что нельзя. Утро было ясное и безветренное, но с восточной стороны медленно надвигались многоэтажные кучевые облака.
– Такие облака к дождю или ливню, авось пронесёт! – всматриваясь в небеса, рассуждал Иван, – Вон их сколько нагоняет.
Лучи солнца набирали силу, непрерывно играя зайчиками на зелени веток. В тоже время они застилали глаза ярким светом, заставляя мужчин моргать. Тонкая пелена тумана, несмотря на позднее утро, медленно таяла. Роса ещё не успевшая испариться, перекатывалась капельками по прожилкам листьев, падая вниз, она обильно смачивала сапоги.
Буйство зелёных красок путников поражало. В оврагах раскрывался узорчатым веером салатовый папоротник. Над ним, чуть выше, цветом яркого лайма, свисал цветущей лианой лимонник, который цеплялся за тёмно-нефритовую драпировку сосны. Появились беспокойные сороки, они наперебой стрекотали, как будто обменивались новостями.
Однако, стала незаметно подкатывать волной, нежданная для этих мест, духота. Рыбаки шли по еле заметной тропе. Молодая трава, ещё не насытив цвета, успела вытянуться и закрыть её вытоптанную лысину.
– А тропа-то еле заметная – мы первые её возродим. Жалко её топтать, но придётся, – бормотал себе под нос Борис.
Тишину нарушили певуньи леса. Каждая птаха пыталась показать свой талант. Особенно отличались дрозды, чаруя гостей своей короткой, но очаровательной трелью: "Филип-филип", но больше всех старалась иволга, её песня напоминала флейтовый свисток: – «фи-тиу-лиу», «фиу-лиу-ли» ...
В затемнённых местах пахло прелой листвой и смолой ели. Иногда, создавая шум, падали сухие сучья и старые шишки сосны на раскидистые ладони лопуха, или кустарники, обвитые колючей кислицей. Белки и бурундуки, не стесняясь, прыгали по веткам, догоняя друг друга. Но больше всех шумели сороки, своим стрекотаньем они предупреждали лес о непрошеных посетителях.
– Завидую я тебе, Иван, каждый раз встречаешь такое певучее утро! – восхищался Сергей красотой леса.
– Я привык к таким чудесам, и не представляю другой работы. Шумный и загазованный город не для меня – народ спешит, ничего не замечая вокруг себя.
Река протекала рядом, мужчины на дорогу затратили всего лишь 15минут. Она считалась горной, и воду собирала с дальних сопок, несмотря на это, течение было спокойным. Маленькие, обросшие камышом островки, на которых любили гнездиться дикие утки, тянулись чередой вдоль русла, причём берег был пологий. Неприхотливая ива, облюбовавшая эти сырые места, свисала своими косами над водой, образуя арки.
Через просвет зелёных веток, создающих лёгкую тень, просматривалась гладь воды, отражающая небесную лазурь.
К их удивлению было много водоплавающих птиц, но людей эти длинноносые создания не боялись. С противоположного берега было видно несколько застывших цапель, стоящих по колено в воде, а старую ракиту облепили изумительной красоты утки-мандаринки. Они выделялись среди других водоплавающих птиц ярким окрасом оперения. Эти красотки с оранжевым оперением пытались соорудить гнезда в развалившихся дуплах раскидистого дерева.
– Завораживают меня эти птицы, а они ведь очень лёгкие и быстрые в полёте, – восхищался егерь. Он приподнял свисающую ветку ракиты, чтобы лучше рассмотреть мандаринок.
В некоторых местах берег сменялся на песчаную, и даже глиняную поверхность, но Иван повёл рыбаков дальше, вниз по течению, туда, где появился свежий залив. После подъёма уровня воды рыба устремилась в эти места. Идиллию похода нарушил телефонный звонок – звонили Ивану.
– В общем, ребята, располагайтесь – место удачное, а я вас оставляю. Геннадий с зоотехниками приехал за котом, ждут меня.
Следом за Иваном полетели сороки, сопровождая его бесперебойным стрекотанием.
– Какая благодать, тишина, птички поют, век бы отсюда не уходил, – размечтался Борис, накачивая насосом лодку. Обладая артистической натурой, он тут же снял рубашку и перекинул её через правое плечо, как тунику и стал декламировать стихи Тютчева:
По равнине вод лазурной
Шли мы верною стезёй…
– Ну, понесло тебя, всю рыбу распугаешь? – сказал, зевая Максим, – вы рыбачьте, а я отдохну под деревом. Сморил меня свежий воздух – мочи нет. Всю ночь я вас охранял с Рексом.
– Как хочешь, мы сейчас отправимся в тальник, там видно, как играет рыба, хоть вплавь направляйся, но боюсь распугать.
Наломав веток, Максим бросил их под ветлу, стоящей на сухом месте, рухнув на них, не забыв при этом положить под голову рюкзак. Он заснул мгновенно, благо гнуса ещё в это время не было …
Сколько времени проспал Максим, он не помнил, да и на часы не посмотрел, разбудили лётчика выстрелы, которые прогремели совсем рядом.
– Вроде охота запрещена, однако, кто-то шалит? – забеспокоился неугомонный Борис, дёрнув спиннинг с пойманной рыбой.
– Это браконьеры или бандюги, сворачивай к берегу, там Максим остался, из-за тальника ничего не видно, как бы он в беду не попал! – дал команду Сергей, быстро нанизывая пойманную рыбу на кукан, пока грёб Борис.
– Рыбы вон сколько, вся не входит – улов не донести, да и обеденное время уже, – продолжал он.
На берегу Максима не оказалось. Возле дерева лежала куртка друга, но тут приятели услышали его голос доносившийся совсем неподалёку:
– Мужики, быстрей, ко мне!