Пока Егор с Драйсвептом гостили у Яги, она рассказывала им сказки и разные бывальщины. Сказки сказками, я их расскажу, как будет время, а сейчас расскажу быль, которую Егор с Драйсвептом услышал от доброй бабушки Яги. А как я узнал эти чудные рассказы? Егор мне при встрече рассказал. Долгими зимними вечерами, когда вьюга бушевала, нельзя было выйти на улицу, так как тотчас-же заметало следы, он рассказывал мне были-былины, сказки, шутки-прибаутки, которые слышал от Яги, от лешего, от водяного пить он не любил. За хозяйством хорошо глядел.
За морями, за горами, да за тучными полями, жил старик в одном селе. Сеял жито старичок. Огород старик сажал, брагу пенную варил, хотя пить он не любил.
Да хозяйство небольшое. Всё хозяйство старика - курочка Пеструшка, да речистый петушок, очень громкий голосок. Петушок был важен очень: шпоры чистил и точил, будто всадником он был. По двору, как по плацу он ходил походкой важной, будто гренадёр отважный. Эх! Ему бы дать коня! Да кобылка старика кой-как воз везти могла, а чтоб рысью иль галопом – и присниться не могло бы, до того была худа, до того была стара. А когда-то и корова в хлеве старика была, да задрали волки в поле. Вот такие вот дела. Да ещё пёс очень верный; никого в дом не пускал, лишь хозяев уважал. Хоть и стар был пёс лохматый службу верно исполнял. Жил ещё его дружок – кот огромнейших размеров. Кот мышей ловил за печкой, ими друга угощал, а за это друг сердечный место в будке уступал. Как усядутся, бывало, кот всё сказки говорит. Много сказок знает кот! И откуда их берёт? Со двора он не выходит.
К старику придут соседи – угощенье тут как тут. Хлеб и соль всегда на столе. Сразу блины с пирогами напечёт, с подпола достанет огурчиков малосольных, хрустящих, груздочков солёных, капусты квашеной, других разносолов.
Крыша домишки, в котором он жил, крыта почерневшей от времени соломой, маленькие оконца подслеповато глядят, избёнка почти по окна в землю вросла, стены снаружи мхом поросли, но гостеприимнее этого домишки в тех краях никто не знал. Приедет кто в полночь-за-полночь, в бурю-ли снежную, в мороз-ли трескучий или в дождь проливной – хозяева всегда рады, отогреют, покормят тем, что есть, спать уложат, в баньке жаркой попарят. Расспросят, как в свете живут, кот расскажет сказку на ночь, много сказок знает кот, так почему не рассказать, не поделиться тем, что знаешь. В мороз трескучий, когда на улице буран, и зги не видно, в избушке топится печка, на плите обязательно чайник поёт песнь, гостя нежданного-негаданного дожидается; на столе хлеб-соль не переводится.
К нему часто приходили соседи, да и не только соседи.
Сын, помощник и опора, по приказу грозного царя всё время в разъездах был, то одно царю достань, то другое. Соседи, видя, что старик один помогают ему миром, как это принято испокон веку в русских деревнях.
Старик не унывал. Гостей привечать любил – надо же с кем-то говорить, а то язык прирастёт к нёбу. Хлебом-солью угостит, хмельной брагой напоит. Танго, вальсы заиграет, разудалый русский пляс под тальянку, балалайку, гусли звонкие; а вот глуховато домра запела-заиграла. Летом вечер скоротать к нему приходят люди со всего села. После рабочего дня и отдохнуть можно.
Молодёжь танцует, пляшет, старики сидят, смотрят, молодость вспоминают да за жизнь говорят. Вдруг старый дед не выдержал, шапку оземь, крикнул громко:
- Расступись, народ честной, дай тряхнуть мне стариной! Порох есть в пороховницах, не смотри, что я уж сед, покажу я молодым, как плясали в старину! И пошёл плясать вприсядку.
- Ну-ка, девица, на круг! Что стоишь в сторонке скромно…
Гармонист играл, играл, но и он не удержался, в круг с гармошкою пошёл!
- Молодёжь! Вы что стоите? Выходи смелее в круг!
Разговоры, песни, танцы, музыка весь вечер допоздна слышна в бедной хате старика. Напляшутся люди, молодёжь в лапту играет или бьёт по городкам, а седые старики очень важно все сидят, да на молодёжь глядят.
– Эх, сейчас бы поиграть нам, да года уже не те, руки биту не подымут, зоркость глаз уже не та!
– Ну, а может быть и мы поиграем в городки? Дай, тряхнём-ка стариной – мы не так уж и стары! – предложил Прокоп, очень старый дед, седой весь.
- Да куда-уж ты, сиди! – урезонивал Михаил.
- Михаил, держи-ка шапку. Буду бить по городкам. – не удержался дед Прокоп.
К Митьке, парню молодому обратился дед Прокоп. – Дай мне биту, я ударю, вспомню молодость свою.
Размахнулся старый дед, вот удар, так уж удар! Одну биту кинул дед – в городу ничего нет!
- Пушка – лёгкая фигура – распечатай-ка письмо! – говорит Митька.
- Ну, давай-ка мне письмо! – раззадорился Прокоп. – Митька, ставь-ка городки!
Митька поставил письмо – самую трудную фигуру.
Прокоп прицелился и – раз! Кинул биту. Вот это удар! Распечатал письмо враз, не задел другие рюхи!
- Вот это удар! – с уважением, с почтеньем выдохнул Митька. – А всю фигуру можешь выбить?
Прокоп на руки поплевал, биту взял, повернул в руке, так чтоб биту плотно взять, не скользнула чтоб раньше времени, прицелился… Игроки затаили дыхание – ну, как промажет! Удар! Дальняя правая рюха взлетела и упала за городом.
- Ух! – пронеслось ото всюду. – Вот это городошник!
- Научи нас, дед Прокоп! – заканючили все разом. – Мы то бьёмся над письмом, раз двадцать кинешь биту, да и то попадаешь не всегда. То бита в городе останется, то две рюхи зацепишь. Научи!
- Это можно. Научу.
- Ну, а может быть в лапту поиграем, дед Прокоп?
- Стар я уже, чтоб бегать. – скромно произнёс Прокоп. – Пойдем лучше сказку послушаем, что кот бает.