(сказка-версия происхождения павло-посадского платка)
Давным-давно это было. Стояла на земле русской одна славная деревенька. Жил там народец весёлый, трудолюбивый, неунывающий. Всё-то у них было складно да ладно, дружно да споро. Любая работа делалась в радости, с шуткой да прибауткой. И на кого ни глянь – мастера да умелицы на все руки! Вот и с любовью вытесаны ставеньки, оконца, ворота и лавочки, на крышах коньки затейливые красуются. Словом, каждый дом, как самый нарядный пряник выглядит. А уж в праздники народец разгуляется, никаким пером то веселье не опишешь!
Вот так наступила великая Масленица – проводы Зимы, встреча Весны, когда все уже устали от заунывных песен вьюги, от тяжёлых снежных сугробов, от зимних коротких дней. Не успели последние ленивые петухи зарю откукарекать, как заиграли бубенцы-колокольчики, застучали барабаны и бубны, запели жалейки и прочие дудки на рыночной площади, и развесёлые пёстрые скоморохи стали всех созывать на проводы Зимы.
Выплыли хороводами ряжёные красавицы и молодцы с песнями да плясками. Задымились, зажурчали сковородки блинами пряжёными, оладушками пышными. Выстелились затейливым ковром ароматные кулебяки, печатные пряники, растягаи и румяные пироги. О конфетах и прочих сладостях писать и бумаги не хватит! И закипело веселье жарким задором да такой юморной суматохой, что и рот-то сам хохотал во всё горло до уморительных слёз, и руки сами били в ладоши, и ноги невольно пускались в бойкий пляс. Потом лишь останавливались возле пыхтящих, пузатых, многоведёрных самоваров да чайников, чтобы отдышаться душистым горячим чаищем и вновь, не чувствуя усталости и морозца, пуститься в пляс или состязаться в удалых играх. И прыгали под общий хохот в мешках, кто быстрее доскачет до кролика в клетке. Упорно лезли за петухом-красавцем по навощенному гладкому столбу. И не жалели денег цыганам на гаданье и прочую брехню, ребятишкам на гостинцы, друзьям на подарки. Щедро угощали друг друга, искренне радуясь всему и всем на белом свете!
А Зима-то тем временем не дремала. Стояла она в образе чучела на деревянной ноге посреди площади в куче хвороста, на котором её должны были весело сжечь, и завидовала чёрной завистью Весне, глядя на праздничную суматоху. «Ты подумай, что делается! Как веселятся, поют и пляшут, аж мой снег вокруг тает! – думала она и злилась: - Весну-красну ждут… Надоели им, видите ли, мои метели колючие, снега скрипучие да морозы трескучие. Горячую стряпню лопают, кипяток заварной дуют! Ф-фу!» И у Зимы даже рот скривился при виде дымящего кипятка.
Вдруг какой-то краснощёкий мальчишка-шалун с золотистым блином в руке швырнул в чучело снежком, да и попал ей прямо в разинутый рот. От неожиданности Зима поперхнулась собственным твореньем! А следом за озорным мальчишкой в неё тут же полетели снежки и других весёлых сорванцов. Швыряют они их и приговаривают:
- Вот тебе, холодрыга! Вот тебе! Уходи быстрее от нас! Уноси свои простуды с морозами! Мы Весну-красну ждём!
Они даже не представляли, насколько обидели и разозлили Зиму, и какие несчастья накликали на свою безобидную деревеньку. Чучело Зимы неожиданно оскалило жуткие зубы острых ледяных сосулек да как замахнулось растопыренными руками-мётлами, так все снежки и полетели обратно в детвору! Даже попало воробушкам и синичкам, которые пролетали мимо.
- Ой, ой! – уворачиваясь от снежков, тревожно зачирикали они: - Смотрите, смотрите, сама Зима разозлилась! Быть беде!
А ребятишки завизжали в страхе и во весь дух припустили прочь от чучела! Зима же всё раскручивалась и раскручивалась на деревянной ноге и швыряла снежки за снежками. Потом, совсем разозлившись, принялась дуть с такой силой, что полетели большие хлопья снега, закрутилась белой змеёй из-под её кучи сучьев снеговая позёмка, и началась снежная метель. Вмиг всё замело снегом: и пироги, и чайники, и петухов с кроликами и скоморохами, и всё, что веселило, и всех, кто веселился.
Следом Зима выскочила из кучи хвороста и закрутилась волчком, вздымая клубы снежного варева. Метель быстро превратилась в бурю, разгоняя с площади всех по домам, по норам и по застрехам. Теперь Зима металась по опустевшим улицам, закоулкам и площадям весь остаток дня и всю ночь, и замела глубоким снегом всё до самых крыш.
С трудом откопался утром народец, расчистил дорожки и, как ни в чём не бывало, вновь стал жить и трудиться, бодренько приговаривая:
- Ну, ублажила матушка Зима наши поля и огороды, выгнулась перед Весной! После такого-то снежка хороши будут посевы и урожаи!
Натаскали люди в дома дров, и закурились трубы на заметённых избах теплом. С ним оттаяли оконца, с крыш протопленного жилья закапал снег, превращаясь в плакучие сосульки.
- Кап-кап, хлюп-хлюп, шлёп-шлёп! – плакали сосульки, наполняя заснеженный мирок весенним перезвоном.
- Весной пахнет! – выйдя на крыльцо, радостно потянул носом мужик, наполнил капелью ладонь, умылся и довольно крякнул: - Да-а, недолго тебе, Зимушка, властвовать осталось. Весна на пороге!
За ним выскочили две молодухи и со смехом давай умываться талой водой да приговаривать:
- Весна-красна, подари нам своё бело личико, щёчки красные, губки алые, глазки ясные!
А на крыше замяукали весенние концерты коты, хвастаясь перед кошками вокальными способностями. На заснеженные кусты черёмухи налетела стайка воробушков, и у них только и были чириканья о новостройке гнёзд, о будущих выводках и о подготовке встречи с Весной.
- Ты посмотри! – выглянула из-за угла дровяного сарая Зима, где она отдыхала после ночного буйства, и с негодованием бахнула кулаком по сугробу на дровах: - Опять разговоры о Весне! Ну, я вам сейчас же устрою и «щёчки красные», и «глазки ясные», и мурлыканья, и чириканья! Увидите, кто «на пороге» и кому властвовать!
И не успели молодухи насладиться талой капелью, как потянуло морозным воздухом, и съёжилась капель на сосульках, зацвели морозными перьями окна.
- Никак Зима не угомонится! – распушили воробьи пёрышки и полетели искать укрытие от мороза.
Ещё немного повякали коты на крыше и тоже разбежались по домам, чтобы свернуться у жарких печек на мороз, спрятав носы в хвосты. А к вечеру разгулялась стужа такой силы, что по всей деревне взвыли собаки, и добрые хозяева забрали их в тёплые избы. Сами натопили печки пожарче, оделись в вязаные телогрейки, носки, платы и кашне, чаю полные самовары накипятили, блинов настряпали и друг к другу в гости ходят. Избы от морозов пушками стреляют, а они о будущих урожаях судачат.
- Да что же это делается?! – до предела возмутилась Зима. – Ничем-то не проймёшь этих людишек! Снегу полно, мороз трещит, всё живое разлетелось-разбежалось, а они и не трепещут нисколько!
С досады она схватила за нос пробирающегося по снеговой тропке деда и давай ему этот неунывающий нос морозить! Дед хекнул, нос в рукавицу спрятал, задышал в неё. Зима тогда схватила его за оба уха, торчащие из-под ушанки, и давай их морозить! Дед шапку на уши натянул и завязал покрепче. Ещё и воротник до самой макушки поднял. Зима опять его за нос – хвать!
- Ну и морозец! – взялся дед тереть нос и этак душевненько говорит: - Ох, и надоела же ты, Зимушка! Но воюй, не воюй, а Весна нагрянет, хвост всё одно прижмёшь! – и побежал дальше по делам.
В другом дворе краснощёкие тётки развешивали настиранное бельё.
- Ах, ты! На моём морозе да с голыми руками!.. – ахнула Зима. - Я вам сейчас покажу! – и давай им пальцы морозить.
А тётки хватают дымящееся бельё из тазов и так бойко вешают его на верёвки, что Зима не успевает их ни за один палец схватить. Только сама обожглась об их горячие руки.
Глупый котёнок высунул, было, нос из дверей, Зима так хватила его по ушишкам, что он мякнул и удрал к кошке-мамке под тёплое пушистое пузо.
В соседнем дворе мужик с ребятишками вообще новенький скворечник на шесте поднимает к самому небу, радостно пацанятам говорит:
- Не сегодня-завтра Весна придёт, скворчики прилетят, а тут им домик уже готов – нате, пожалуйста! Живите, песенки весенние пойте, деток своих заводите!
- А можно нам на горку сбегать, последний разочек прокатиться? – просят ребятишки.
И с разрешения довольные убегают с салазками на горку. А горка та близ деревушки, где лес на склон сходит.
- Ага! И мороза моего не боятся! Кататься удумали! - поразилась Зима. – Вот я сейчас покажу этим шкодливым детям, почём фунт лиха!
И, злобно потирая ледяные ладони до скрежета посыпавшейся с них изморози, она кинулась вслед за ними, помня, как они забросали её на площади снежками. Не успели детишки скатиться по два раза с горы, как закурилась, застелилась колючими змеями коварная позёмка. Это в густом буреломе заваривала своё снежное ураганное варево ледяная Зима. Вскоре заметались вихрями его снеговые хлопья, затмили плотной стеной белый свет. Ничего не стало видно и слышно за воем нарастающего снежного урагана.
- Ой, погибаю! – пискнула несчастная птичка, не справившись с силой ветра, и упала в снег.
- Матушка Зима, а ты всё ещё тут? – услышала Зима позади жалобный голосок и обернулась. Перед ней стояли два зайца в серых шубках.
- Ты уж, пожалуйста, не сильно усердствуй. А то мы уже белые шубы на серые сменили – к Весне приготовились, - стали просить зайцы.
- Вот вам «серые шубы»! – внезапно швырнула в них Зима кучей снега и затопала в бешенстве: - Долой с моих глаз, негодные! Не то я вам быстро и уши, и хвосты отморожу!
Перепуганные зайцы кинулись наутёк так, что обогнали стаю голодных, злых, линяющих волков и двух таких же лисиц. А Зиму в её бушующей злости вдруг окликнул задорный голос:
- Эй, сестрица!
Оглянулась Зима, а перед ней во всём великолепии стоит всеми долгожданная Весна. В руках её птичка, которая едва не погибла от холода. Светится нежное лицо Весны радостью встречи и так веет от неё теплом, ясным солнышком и запахами всех весенних ароматов, что Зима невольно съёжилась, растерялась, засуетилась, оставила ураганное варево. Буйные силы её сразу надорвались.
- Здорово, что ли? – широко улыбнулась ей Весна, ласково играя с птичкой, и поправила цветущий венок на голове. Птичка чирикнула, вспорхнула на её плечо и залилась песенкой.
- Я здорова, а ты бы проходила подальше да краем леса! – бросила Зима в ответ.
- А ты никак воюешь? Встрече не рада? – усмехнулась Весна и повела бровью: - Вон, сколько работы мне наладила. Повластвовала, пора и честь знать. Отправляйся на покой с миром, а то мне Лето быстро на пятки наступает. Свои силы девать некуда.
И она махнула подолом платья так, что по всему лесу пошёл перезвон и вмиг захлюпал, затаял снег с елей и веток.
- А я ещё свои силы не исчерпала! Так что, подождёшь, сестрица! – посерела Зима лицом. – Поди куда-нибудь на Северные тундры, позабавь-удиви тамошних людишек сумасшедшим потопом!
- Ах, вон оно что! – догадалась Весна о её злых планах и вставила руки в боки: - Значит, народец тебе здешний не по душе пришёлся? Не тем ли, сестра, что меня заждались, а тебя выпроводить не могут?
В ответ Зима с ненавистью швырнула ей в лицо охапку колючего снега, повернулась спиной и, собравшись с последними силами, закрутила снежное варево, осыпая Весну липкими хлопьями снега. Звонко захохотала Весна, утирая лицо, которое от этого стало лишь краше. От её смеха по всему заметённому лесу покатились, запрыгали солнечные зайчики, и снег больше стал оседать, сделался рыхлым, ноздреватым. А весна с вызовом крикнула:
- Ну что ж, сестрица, давай потягаемся силами, коли хочешь со мною повоевать! Я живое в обиду не дам! Я тебе не Осень, которая с тобой бесполезно воюет!
Расплела тут Весна косы толстые, до пят длинные, тряхнула золотой гривой, и прорезала яркая синь с тёплыми лучами тяжёлые снеговые тучи. Тогда Зима надула до синевы щёки и давай дуть что есть силы лютым морозом, кидаться клочьями снега. Сошлись две стихии – две силы матушки-Природы в неравной схватке! Ревущей стеной летел густой снег и таял под теплом солнца, превращаясь в жуткий снегопад с ливнем.
К тому времени в деревне народ всполошился. Бегут к лесу на горку – и буран им нипочём!
- Петька! Федька! Танька! Манька! – зовут своих чад.
Кое-как рассмотрели их под ёлками в мокрой круговерти, обрадовались друг дружке несказанно. Назад побежали в деревню, кто-то упал, кто-то кого-то стал поднимать да на него же свалился! Встали вдвоём, упали вчетвером – куча мала получилась! Довертелись так, что не поймут в какую сторону идти. Но не расстроились. Давай аукать да эгегекать.
- Не видать вам дороги к вашей деревне! – крикнула Зима и давай наваливать горы снега. – Не видать скворцов и урожаев! Всё замету, заморожу!
- Не бывать этому! – встала перед ней Весна в самый снежный высокий сугроб, свела брови к переносице так грозно, что грянул гром на все небеса! А она сорвала венок с головы и бросила его туда, где заблудились люди. Потом улыбнулась широко и говорит твёрдо:
- Помнить тебе вечно, Зимушка, эту встречу, как и цвести цветам моего венка вечно! - и победоносно захохотала в искажённое лицо злющей сестрице.
Цветы с её венка разлетелись яркими букетами, упали повсюду на кусты и деревья, лесные поляны и поля, на людей - на их домотканые платы шерстяные и кашне. И расцвело всё так сказочно да ярко, одним словом сразу не расскажешь! Сразу отступила промозглая мгла, улеглась снежная буря, засинели небеса чистые, и полетели по ним вереницы и косяки разных птиц с весенними песнями о возвращении с далёкого юга. Отряхнулись деревья от последнего снега, зажурчали ручьи и речки, беспощадно ломая ледяные мосты и оковы Зимы.
- Уймись, сестрица, - ласково, но твёрдо протянула Весна руки к непокорной, но сломленной Зиме. – Иссякли ведь в тебе силушки. Отправляйся на покой до своего времени. Ведь не осилить тебе тепла пробуждающейся жизни. И пойми, что тебя люди тоже ждут с великими почестями и радостью, любят твои сказочные праздники. Не обижайся на них, радуй в своё время.
Не устояла перед добротой Весны-красны Зима, смирилась. Брызнули из её голубых глаз слёзы примирения, стала она таять от собственных тёплых чувств.
- Прости уж, сестрица, - всхлипнула и, волоча за собой грязный подол тающего снега, ушла долой по глубоким холодным оврагам.
Весна помахала ей платочком на прощание и пошла по широкому раздолью поскорее дела свои делать. И так в своей обиде сестра её задержала.
Цветы же её венка как на платки и кашне упали, так до сего времени на тех изделиях и цветут. Наряжается народец в эту красоту по большим праздникам, а особо на Масленицу, когда Зиму провожают, а Весну встречают. И, завидя цветастые изделия, вспоминает Зима своё поражение и добрую сестрицу Весну и разумно отступает с миром до следующего своего сезона, когда все её ждут, не дождутся с ледяными горками, снежными бабами и дивными весёлыми праздниками.
Платы со временем люди стали ткать и даже ткацкую фабрику сделал один добрый священник по имени Павел. Так и появились на белом свете знаменитые Павло-посадские платки. А деревенька превратилась в красивый городок. Павловский Посад называется.
(г.Павлов.Посад 2007)
(фото из инета)