Никакого Ки Ки буквоеды в татарском языке не нашли. Не нашли его и в урюкском, и в вымерших языках.
Пока по поручению партии и правительства и лично товарища Сталина крымские татары осваивали Среднюю Азию татарский Кикинеиз, посёлок в Крыму, пришельцы переименовали в Оползневое.
После жарких дебатов остановились на названии одобренном партией – Оползневое, напоминающее переселенцам из Украины и Белоруссии, что они в любой момент могут сползти с домами в Чёрное море.
Партийцы-сталинисты любили устрашать соотечественников. Поэтому вместо Измаил 2 одобрили Оползневое. Согласитесь, что Измаил лишь напоминает о Суворове, завоевания которого со временем стираются из памяти, а неожиданные оползни и землетрясения постоянно напоминают о себе.
Кто ЗА? Все ЗА. Кто против? Против НЕТ. Принято единогласно.
Но загадки Ки Ки всплывали временами. Что он «не из» ничего не объясняло. Так же как для любого не винного «советикуса» никаких гарантий не давало, что он не из.
Запачканные собственной биографией меняли свои фамилии, национальности, внешность, чтобы скрыться в массе, замаскироваться. Стоит анонимному доносу добраться куда надо, как немедленно арестантский «воронок» тут как тут. Настучали сегодня – а завтра постучали тебе в дверь. Оперативно?! А далее – никто тебя не защитит , не отмажет от нелепых обвинений и чудовищных ярлыков.
Для тирании лучше ничего нет, как держать в страхе всех и каждого, каждого труса и всех, не раскрывающих свой рот.
Повзрослев, я понял чем рисковал мой отец, заступившись за оклеветанного профессора Александра Рослякова. Его освободили из-под ареста за день до ссылки в Сибирь по просьбе отца.
Росляков возглавил потом экспедицию по размещению государственных ветрозащитных полос в Сталинградской области.
Из Ростова на Дону ехали на джипе в Сталинград целый день без отдыха, а ночью водитель уснул за рулём. Джип съехал в кювет и перевернулся. Отделались все травмами. Лечиться условно освобождённому профессору нельзя, так-как ему срочно надо было отчитаться о проделанной работе.
В 1949 году уже начинались посадки государственных лесополос – мощных заслонов от степных суховеев о пыльных бурь, от которых до сих пор страдает Дон и Кубань.
Одновременно готовилось к затоплению и Цимлянское водохранилище, на дне которого остались сады и виноградники. Мощные кусты винограда сорта «Цимлянский» спасти было невозможно: глубокие столетние корни не откопать. Больше всех горевал из-за этого мой отец, заведующий кафедрой плодоводства и защиты растений Донского сельхозинститута.
Хаты, которые ещё можно передвинуть к новой береговой линии, тянули вверх по склону трактора. Домики сиротливо выстраивались в обожженной солнцем голой степи, там, где более всего свирепствовали восточные суховеи. Волны водохранилища добрались к ним не сразу. Под волнами рукотворного моря и горя остались великолепные сады и виноградники многочисленных станиц и хуторов Дона.
В 1952 году Сергей Николаевич, мой отец, с головой погрузился в строительство сада-гиганта на Миусе. На это ему было отпущено всего пять лет. Об этом ещё никто не знал.
Но об этом вы узнаете в следующей публикации.
2018-02-14 Геннадий Митченко