Все молодые человеки стремятся как-то выделиться, быть непохожими на других. При этом, конечно, очень важно быть похожими. Если ты такой как мы - мы тебя принимаем. Твои индивидуальные "необычности" помогают тебя заметить и найти себе пару. Дальше можно не выпендриваться, а быть самим собой. Но многие застревают в этом детстве и продолжают выпендриваться.
Так вот: милое юное существо, изо всех сил старающееся проявить свою необычность - в какой момент уже оно выглядит как старое сумасшедшее существо? Придуркаватая бабка или чокнутый дед. Я так понимаю, что самому необычному индивидуму этот процесс невнятен. Но нам, унылым банальным наблюдателям, нам всё видно. В какой момент мы вдруг прозреваем? Как долог этот момент прозрения? Достаточно ли нам десяти-пятнадцати лет необычности, чтобы понять: перед нами сумасшедшее существо и нефиг пытаться что-то объяснить?
Я говорю о тех людях, которых знаешь всю жизнь. Помнишь их смелые необычные выходки, привлекавшие к ним внимание и интерес в юности. Помнишь тот год, когда их необычность стала уже утомлять. И вот с этого момента утомления проходит всего-то каких-то лет двадцать - и ты понимаешь, что товарищ твоих детских игр - абсолютно чокнутое существо и никак тебе от этого. Ни жарко, ни холодно. Он(а) всегда был(а) таким.
И вопрос: а двадцать лет доходить до такого понимания - это нормально? Или это тоже разновидность сумасшествия?
А может быть, в наши дни психика раскачивается ещё тем, что пары складываются гораздо позднее - и людям приходится выпендриваться и в тридцать лет, как в пятнадцать? И не только пару - но уже и призвание ведь очень важно найти. Раньше дети крестьян были крестьяне, дети рабочих - рабочие. А сейчас как всё сложно стало...
Привычка изображать сумасшествие - не опасна ли?
В юности "чокнутый" - это интересно. Но когда уже прочитаны сто тысяч книг, проинтервьюированы сто тысяч разных человеков, когда знаешь о людях чуточку больше, чем знал, когда тебе было пятнадцать - а старый приятель всё так же выпендривается и всё так же шутит на темы своей "необычности" - внезапно открывается мой фильтр, построенный всеми этими книгами и интервью - и я внезапно вижу скучного бесполезного старикашку, пыжащегося придать себе какой-то смысл. И ничему в этот момент не обучаюсь - кроме того, насколько, оказывается, сложнее разглядеть что-то вблизи.
* * *
А, может быть, так: подросток осознаёт свою полнейшую заурядность - а выделиться как-то надо, это же типа инициации - не выделишься, не получишь секса (говорит инстинкт). И вот он находит какую-то фигнюльку, отличающую его от других, вцепляется в эту фигнюльку, как клещ, мёртвой хваткой, - и так уже живёт всю жизнь, ощущая эту свою фигнюльку, как почву под ногами. И фигнюлька всё растёт, растёт, превращается в огромную Фигнюлищу?