Осенняя таёжная ночь была в самом разгаре. К железнодорожному полустанку подошла дежурка: тепловоз с парой сидячих вагонов. Стоянка-минута. Пассажиров, ожидавших посадки, не было. Из вагона вышли двое. Они не походили на местных жителей: оба в камуфляже, армейских ботинках и с большими рюкзаками за спиной. Закурили под единственным рабочим фонарём, горящим над импровизированной платформой из трёх бетонных плит. Проводили взглядами уходящую дежурку – последнюю «ниточку», связывающую труднодоступные посёлки с цивилизацией. Раз в сутки – туда, раз в сутки – обратно.
– Если при Союзе сюда не проложили автодорогу – теперь уж точно не появится! – сказал Юра.
– А она уже не нужна! – ответил Виталик – жить этому полустанку осталось лет 10 от силы!
– Какая тишина… Аж в ушах звенит! – продолжал разговор Юра.
– Да… Даже собаки не лают! – задумчиво произнёс Виталик.
– Помнишь, Андрей говорил, что здесь собак волки подрали. Остались лишь те псины, что с хозяевами внутри домов ночуют! – поддержал мысль Юра – и ни в одной избе света не видно!
– Хорош жути нагонять! – отмахнулся Виталик.
Ночь пока не собиралась отступать: до рассвета было часа четыре. Тьма окутала дома и лес, вплотную обступив маленький островок света под фонарём. В лесу лежал тонкий слой снега – первый за осень. Оба посмотрели на север: где-то вдали горел зелёный глаз семафора. Туда им и было надо.
– Идём до семафора, потом сворачиваем в лес, разводим костёр и ждём рассвета, – сказал Виталик. Юра утвердительно кивнул.
Тропинок вдоль железки не просматривалось, поэтому решили идти по шпалам. Постепенно островок света отдалялся и через 15 минут движения казался призрачной точкой. Тем временем, тучи прошли, и полная луна осветила контуры леса, заиграв бликами на рельсах.
Внезапно Юра, шедший первым, встал как вкопанный. Виталик чуть не налетел на товарища и уже хотел разразиться руганью на компаньона, как в этот момент увидел то, что заставило Юру остановиться: метрах в ста впереди железнодорожное полотно перебегал волк… Потом второй, третий, четвёртый… Стая!
Огнестрельного оружия у путников не было. Чувства, охватившие людей в то мгновение, находились где-то посередине между состоянием пассажиров падающего самолёта и одинокого прохожего, застигнутого хулиганами в поздний час на безлюдной улице. Вроде ещё не всё потеряно, но времени мало, укрыться негде и помощи ждать неоткуда.
Оба товарища не проронили ни слова. Быстрыми движениями Юра отцепил принайтованный к рюкзаку топор, взяв его в правую руку. В левой руке у Юры появился охотничий нож. В это время, Виталик достал из рюкзака бутылочку спирта и футболку, взятую в качестве сменной одежды. Схватив ветку, валявшуюся на краю железнодорожной насыпи, Виталик намотал на неё футболку, облил спиртом и поджёг. Получился импровизированный факел. Когда Виталик закинул рюкзак за спину – кусты возле насыпи громко затрещали. Люди приготовились подороже расстаться с жизнью, но звери не спешили выходить на огонь.
– Надо отходить обратно на станцию. Здесь у нас шансов гораздо меньше, – негромко сказал Виталик.
– До туда ещё дойти надо! Но предложений лучше у меня нет! – отозвался Юра.
Шли небыстро: перемещались приставными шагами, постоянно находясь лицом к той стороне леса, где были волки. Несколько раз останавливались, дабы продлить жизнь факела очередной тряпкой. Путь обратно являл собой средоточие напряжения мышц и напряжения нервов в ожидании броска стаи из кустов в любое мгновение. Человеческая цивилизация, оставшаяся позади лишь пару часов назад, казалась призрачным миражом.
Через полчаса поравнялись с окраиной станции, заросли вдоль насыпи закончились, шуршание в кустах прекратилось. В тот момент, когда путники вернулись к фонарю и были готовы подумать, что ошиблись и никто за ними не шёл, из кустов показалась волчья морда, исчезнувшая в зарослях через несколько секунд. Вновь людей пробрал озноб.
– Как ты думаешь, почему они не прыгнули? – спросил Юра.
– Потому что осень и все звери обросли жирком. Голод зимой начнётся, – ответил Виталик.
– Зачем же тогда шли за нами?
– Может вначале посчитали нас лёгкой добычей, а потом им не понравился огонь?! Впрочем, я – не зоопсихолог. Хочешь – вернись и поинтересуйся у них!
Юра рассмеялся. До рассвета оставалось три часа. Решили провести это время на платформе. Вначале всё было неплохо, но место оказалось ветренным и постепенно холод начал проникать под одежду. Попробовали стучать в дома. Бесполезно: посторонний человек ночью в этом медвежьем углу не сулил жителям ничего хорошего.
Тело, нуждавшееся в тепле, стало настраивать мозг на свой лад.
– Сколько ещё до рассвета? – спросил Юра.
– Чуть больше двух часов, – отозвался Виталик.
– Я уже задубел с ног до головы. Нужно разводить костёр!
– Согласен. Сам уже околеваю. Только где его разводить. Если мы разожжём костёр недалеко от домов, не исключено, что какой-нибудь дед с берданкой выскочит и вначале пальнёт, а потом будет разговаривать. Местные нравы ты знаешь!
– Предлагаешь вернуться в лес? – уловил ход мыслей товарища Юра.
– Ага. Только метров на двести от деревни отойдём. Думаю, если они тогда на атаку не решились, значит вряд ли сидят и караулят нас целый час!
– Я тоже не зоопсихолог! – вернул шпильку Юра – но попробовать можно. Вернее – нужно; сейчас это – оптимальный вариант.
Неспеша подошли к краю леса. Долго вслушивались. Тихо. Включили фонарики. Свет пробивал метров на триста. Никого. Свернули с ж/д полотна и через сто метров расположились под разлапистой елью.
Вскоре, дрова были собраны и Юра собрался разводить огонь.
– Погоди! – остановил товарища Виталик – давай прозвоним землю под костром!
– Не накручивай! – отмахнулся Юра – ты же понимаешь, что вероятность разведения костра на несработавшем снаряде минимальна!
– Понимаю… Но, согласись, факты подрыва имели место. Здесь была прифронтовая полоса и артиллерия работала, не жалея снарядов. Неразорвавшиеся боеприпасы в наших краях – не редкость. Так что, бережёного Бог бережёт!
Молчание Юры означало согласие. Виталик извлёк из рюкзака металлодетектор и стал прозванивать землю. Прибор сильно запищал как раз над местом разведения костра. Взгляды друзей встретились: Виталик криво усмехнулся, а Юра достал лопату. Через минуту на лунный свет из земли была извлечена пустая болванка трёхдюймового шрапнельного снаряда.
Вскоре пламя костра очертило контуры ближайших деревьев. Путники набрали в котелок воды из небольшого ручья, обнаруженного при заходе в лес и готовились к раннему завтраку. Кушать решили под водку для согрева и поднятия духа.
– Ты не жалеешь, что сейчас поехал? – спросил у товарища Юра – может стоило дождаться весны?
– Тебя встреча с волками так напрягла? – ответил вопросом на вопрос Виталик – про холод мы знали, да и не впервой при такой погоде по лесу шастать.
– Есть немного… – признался Юра.
– Ты же знаешь моё мнение, – сказал Виталик, но не успел докончить фразу.
– Конечно знаю! – перебил Юра скороговоркой – знаю, что почти нигде не указана крайняя линия противостояния вдоль этой дороги, что сто лет назад расстояние измерялось не в километрах, а в верстах и точка отсчёта была другая. Помню, как ты нашёл в архиве указание версты, потом накладывал на современную карту, переводил в километры… Я всё помню и знаю! Просто можно было подождать до весны!
– Для меня это неприемлемо… – после небольшой паузы ответил Виталик – скоро выпадет много снега. И тогда точно ничего не отыщешь. А я хотел в этом году либо найти место, либо скорректировать вычисления. Но никак не мучиться абсолютной неизвестностью!
Юра молчал.
– Друже, история не имеет сослагательных наклонений. Мы уже здесь. Дежурка пойдёт назад лишь через 9 часов. Конечно, мы можем просидеть оставшееся время у костра. Но я предлагаю пойти и поискать траншеи красных и белых после рассвета. А сейчас давай накатим ещё по 50 грамм и поговорим о хорошем!
Выпили молча. Закурили. Переходить на стандартные разговоры ни-о-чём не хотелось. Небольшой городок с тёплыми квартирами в многоэтажных домах, со всеми коммунальными и дежурными службами, здесь, среди запорошенного снегом мха, остроконечных еловых верхушек и языков пламени, казался параллельной вселённой, разговоры о которой стоило вести лишь по возвращении из этого мира в тот.
– Я не удивлюсь, если 90 лет назад, где-то здесь же у костра, солдаты вели аналогичный разговор, - рассуждал вслух Виталик – причём один говорил, примерно, как ты: «что мы здесь делаем?!», а другой убеждал его, что раз уж тут оказались – надо идти вперёд!
– Причём такой разговор вполне мог состояться как на белых, так и на красных позициях! –
поддержал беседу Юра – каждая сторона билась за лучшее будущее. Только понимание будущего было разным…
– Хорошо, если это понимание вообще было! Тогда винегрет сплошной творился: среди командиров красных полков хватало левых эсеров и царских офицеров, не являвшихся большевиками; к слову говоря, и тех, и других с середины двадцатых и до конца тридцатых планомерно выводили в расход; а в белой армии на этих позициях чуть ли не половину солдат составляли вчерашние красноармейцы. В головах у людей была каша!
– Как будто сейчас в людских головах сплошная ясность! Ты посмотри на интернет-баталии: такое ощущение, что общество вновь готовится к гражданской войне! – усмехнулся Юра.
– Ты прав, дружище! Точки разъединения наши люди ищут охотнее точек соприкосновения! Не зря мы с тобой здесь. Попробуем понять прошлое, чтобы посмотреть в будущее!
Отойдя на 15 метров от костра за очередным поленом, Виталик увидел два глаза, наблюдавших за ним из темноты. Внутри что-то рухнуло. Однако, для волка владелец глаз был мелковат. Глаза исчезли и в темноте мелькнул пушистый хвост. «Лиса!» - пронеслось в голове у Виталика.
Оставшееся время до рассвета прошло спокойно. Бутылка водки подняла настроение и путники исполнились решимости осуществить задуманное.
С рассветом выдвинулись в путь. Расстояние до семафора казалось меньше, чем в темноте и лес потерял свою таинственность: обычная тайга. Тропинок вдоль железной дороги не удалось обнаружить и посветлу, поэтому вновь решили идти по шпалам. Да и не обязательно было двигаться лесом: траншеи гражданской войны тянулись из чащи прямо до железнодорожной насыпи и угадывались даже невооружённым глазом. Перепутать с обычной канавой их было невозможно ввиду характерной зигзагообразной формы.
Дошли до семафора, к которому держали путь ещё ночью. В этом месте железная дорога делала изгиб и уходила влево. По расчётам Виталика, где-то здесь и должны были находиться траншеи. Но позиций не наблюдалось: справа от железной дороги была ровная лужайка, а слева – болото, простиравшееся и на ельник, начинавшийся в восьмидесяти метрах от насыпи.
Непромокаемой одежды с собой не было, поэтому решили обследовать лужайку и лес за ней. На поляне металла под землёй почти не было; зато лес за лужайкой был просто нашпигован осколками от снарядов: металлодетектор буквально сходил с ума и постоянно пищал. Через полчаса поиска, возле оврага, попалась латунная гильза от трёхдюймовой пушки и колпачки от снарядов, рядом назвонилась древняя алюминиевая ложка. Дальнейшее прочёсывание окрестностей не дало интересных находок.
– По всей видимости, мы сейчас на артиллерийской позиции, – сказал Виталик – думаю, через пару километров набредём и на передовую.
– Согласен. Но впереди бурелом! – ответил Юра –предлагаю вернуться на железку и по ней дойти до передка.
На том и порешили. Прошли два километра, но траншеи так и не показывались. Зашли в лес, достали металлодетекторы. Железа в земле не было.
– Что за фигня? – удивился Юра.
– Подожди. Не помнишь: какая максимальная дальность стрельбы у царской пушки-трёхдюймовки? – спросил Виталик.
– Около 8,5 километров – ответил Юра.
– Тогда всё понятно: артиллерийская позиция была в лесу, здесь тоже лес, значит пушка стреляла по параболе. Учитывая траекторию полёта снаряда и среднюю дальность стрельбы, артиллерийская позиция должна была находиться в трёх-пяти километрах от передовой. А мы с тобой прошли лишь два. Мы в «мёртвой зоне». Поэтому тут земля не «звенит».
– Логично! – после некоторого молчания отозвался Юра – я не нашёл загвоздок в твоей теории.
Товарищи вернулись на железку и продолжили путь. Время от времени по железной дороге проходили товарные поезда, везущие, преимущественно, лес: одно из главных богатств этого края, по достоинству оценённое ещё Петром Первым, а в гражданскую войну – интервентами. Сменялись поколения и режимы, а богатство северного края оставалось неизменным… Впрочем, как и суровые условия жизни местного населения.
Ещё через два километра лес закончился. Далее железную дорогу с обеих сторон обступало огромное болото, простиравшееся на пару километров вперёд. В ширину болото было ещё значительней: лес за болотом виднелся лишь на горизонте.
– Кромка леса перед болотом – отличная позиция с точки зрения тактики, – сказал Юра – по трясине не пройдёшь, обходить долго. Здесь красные малым войском могли удерживать превосходящие силы противника.
– И я того же мнения! – ответил Виталик – пойдём прочешем кромку леса?!
Однако и здесь удача не улыбнулась товарищам: ни траншей, ни большого количества металла в земле не оказалось. Лишь метрах в ста справа от дороги обнаружили место с парой десятков стреляных гильз: часть – от японской винтовки Арисака, часть – от русской винтовки Мосина. Судя по маркировке, и те, и другие были выпущены в Петрограде, в 1917 году. Место обнаружения, принадлежность и маркировка боеприпасов указывали на то, что в этом месте была застава красных.
– Я был уверен, что здесь будут траншеи! – с раздражением в голосе сказал Юра.
– Аналогично! – поддержал друга Виталик – застава тут действительно была, но не более того.
– Мне всё равно непонятно: почему красные не закрепились на этом плацдарме?
– Надо лезть в архивы и мемуары и искать ответ там, если он есть… В противном случае, мы будем «гадать на кофейной гуще»: может их сильно потрепали севернее и они проскочили этот участок, может тут грунтовые воды начинаются в двадцати сантиметрах от поверхности (болото ведь рядом) и они не захотели зимовать в траншеях, залитых водой… да много ещё чего можно предположить!
– Ладно, какие дальнейшие планы? – спросил Юра.
– Предлагаю дойти до северной оконечности болота по железке и обследовать лес сразу за ним. Если и там пусто – возвращаемся на станцию!
– Договорились!
Решили устроить небольшой перекур и попить чаю из термоса. Короткий осенний день близился к полудню. Недалеко от путников высилась в пасмурное небо огромная лиственница. Виталик засмотрелся на исполинское дерево; если бы оно могло говорить, то смогло бы поведать: как люди воевали здесь 90 лет назад…
При возвращении на железную дорогу, внимание Юры привлёк валявшийся в траве деревянный столб от старой телеграфной линии. Подойдя к столбу, Юра стал всматриватся в керамические изоляторы, после чего скрутил парочку.
– Зачем они тебе? – с удивлением спросил друга Виталик.
– Не мне, а нам по одной штучке – ответил Юра и протянул товарищу изолятор. Виталик хотел отказаться от столь сомнительного подарка, но увидел клеймо и впал в ступор. На изоляторе виднелся двуглавый орёл, а под орлом стояло: «Кузнецовъ».
– Ничего себе! – воскликнул Виталик – царские изоляторы! Они, по-видимому, с основания этой дороги, то есть с 1896 года тут стояли! Просто уму непостижимо!
– Вот кто нам бы мог рассказать про бои в этих местах! – рассмеялся Юра, указывая на изоляторы.
– Не поверишь, но я десять минут назад думал то же самое про вон ту лиственницу!
Вскоре друзья выдвинулись дальше, но до конца болота не дошли: их внимание привлёк небольшой островок с деревьями, окружённый с трёх сторон трясиной и примыкавший слева к железной дороге. Путники переглянулись. Молча кивнули друг другу и направились к острову.
На островке действительно «назвонились» следы той войны: царские и английские консервные банки, стреляные гильзы русского, английского и американского производства. Вскоре были обнаружены фрагменты английского брезентового ремня-портупеи.
– Виталь, подойди! – отвлёк товарища от созерцания артефакта Юра.
Подойдя, Виталик увидел в руке у Юры две кости, сильно напоминающие человеческие рёбра. Около тридцати секунд оба молчали.
– Друже, нам с тобой не впервой поднимать останки… – заговорил первым Виталик –и вот что я скажу: до сумерек осталось 3 часа. Мы можем попытаться сейчас его поднять, но на дежурку мы не успеем. Даже если мы извлечём останки сейчас – ближайшее захоронение у официалов лишь в следующем году. Предлагаю вернуться сюда весной и сделать всё по уму!
– Согласен! Тогда убираем приборы и выдвигаемся обратно?
– Да, только дай мне пять минут: «круг почёта» с металлодетектором по краю острова сделать.
Юра утвердительно кивнул. Виталик начал прозванивать стык острова и болота.
Это случилось внезапно: стоя на краю острова, Виталик сделал шаг в сторону и провалился по пояс в ледяную трясину, которая начала быстро засасывать свою добычу. Первым делом, Виталик выбросил металлодетектор с лопатой на сушу, после чего стал снимать со спины рюкзак. Каждое движение человека ускоряло погружение в болото, но рюкзак был очень тяжёл и от него необходимо было избавиться. Когда рюкзак был выброшен на остров, болотная жижа дошла шеи. Твёрдой почвы под ногами не чувствовалось. Напротив: казалось, что под водой гигантская присоска, которая тянет его вниз.
Юра видел, как оступился друг и начал действовать: выхватив топор и скинув свой рюкзак, в несколько движений он срубил небольшую ёлку, обтесал ветки и побежал к болоту.
«Неужели всё?» - пронеслось в голове у Виталика, когда гнилая жижа достигла ноздрей. В этот момент, практически возле его лица оказалась палка. «Хватайся скорее!» - услышал он. Это был первый возглас после того, как Виталик оказался в болоте. Ни один из мужчин до этого не произнёс ни слова. Виталик ухватился за палку, чем вновь ускорил своё погружение, уйдя в болото почти с головой, но мощный рывок Юры заставил болотную жижу отступить до уровня шеи товарища…
– Постарайся не совершать рывков и лишних движений! А то я чуть за тобой не улетел в болото! – сказал Юра товарищу. Виталик утвердительно кивнул.
Борьба с трясиной была нелёгкой: за пятнадцать минут Юра смог вытащить друга лишь до уровня солнечного сплетения.
– Подожди! Больше не могу! Надо хоть минуту отдохнуть! – сказал обессилевший Юра, присев на корточки, но не выпуская палку из рук.
– Конечно отдохни, Друже! – спокойным голосом ответил Виталик, которого вновь начало затягивать обратно. Вскоре Юра продолжил вытягивание товарища из болота. Ещё через 15 минут Виталик смог ухватиться за траву на краю островка и при помощи Юры окончательно перебрался на сушу. Перевернувшись на спину, тяжело дыша, Виталик глядел в небо и наслаждался каждым вдохом.
– Ты как арестант, которому зачитали помилование на эшафоте! – с сарказмом проговорил Юра.
– Должничок я твой теперь по жизни… Дай пожалуйста сигарету! Мои промокли.
– Забей. Нормально всё. У тебя сменная одежда есть? – передавая сигарету с зажигалкой спросил Юра.
– Верхней сменки нет. Только нательное; да и то – лишь частично, после рандеву с волками.
– Тогда я развожу костёр. Сушиться будешь!
В это время пошёл снег. Он падал неспеша, крупными хлопьями. Виталик курил сигарету, выпуская дым в небо и ловя ртом снежинки. В обыденной ситуации он и не подумал бы в холод лежать на земле без необходимости. Однако, всё познаётся в сравнении и сейчас угроза заболеть не казалась столь критичной.
Десять минут спустя, Виталик, сняв мокрую одежду, растирался спиртом. Чистый спирт являлся неотъемлемой частью походного снаряжения: им можно было продезинфицировать рану, растереться при охлаждении, использовать для приготовления пищи на спиртовке и, конечно же, употребить вовнутрь. Юра быстро развёл костёр, предварительно прозвонив металлодетектором место разведения, и уже прилаживал поперечную палку для сушки одежды над огнём.
Вскоре, костёр полыхал; от сохнувшей одежды и берец валил пар, а друзья наслаждались горячим чаем и хлебом с тушёнкой. После обеда дебаты, начавшиеся на утренней стоянке, возобновились с новой силой.
– Тебе не кажется, что наша сегодняшняя прогулка больше напоминает экстремальный туризм, нежели поиск позиций красных и белых? – с укором в голосе спросил Юра.
– Раскопки по войне – это всегда экстремальный туризм. Дополнительные трудности этого похода – «издержки производства», которые время от времени случаются, – спокойно ответил Виталик.
– Неслабые у тебя издержки! Что-то я не припомню такой консистенции риска в других наших путешествиях!
– Да, в этот раз всё веселее обычного. Я тебе очень признателен за своё спасение из болота. И уже сказал, что теперь твой должник по жизни. Что мне ещё сказать или сделать? И к чему твои тирады? Это просто выплеск эмоций или ты хочешь уйти от раскопок?
– Соотношение результата и пути к нему не в пользу первого!
– Дружище, ты ведь понимаешь, что за артефактами можно было съездить или даже сходить в гораздо более доступное место. Но со временем становится интереснее разбираться в исторических хитросплетениях, нежели извлекать из земли стреляные гильзы и ржавые штыки.
– Ну да. Остаётся лишь понять: какую цену ты готов платить за понимание и насколько обретённая историческая картинка нужна окружающим!
– Абсолютному большинству она не нужна. Людям проще всего повесить в своём мозгу священный образ (неважно: красный или белый), молиться на этот образ и верить в его непогрешимость, не признавая ошибок своей стороны и виня во всём сторону другую. Причём, чем меньше человек разбирается в вопросе, тем он более критичен и радикален. А всё потому, что так жить проще. Проще принять чью-то сторону и не вдаваться в детали. Зачем ходить по лесам, читать документы, вникать в прошлое. Осмысливать. Делать выводы. Лучше поделить всё на белое и чёрное и точно видеть ориентиры!
– Всё так… Всё так. Только ведь ничего не меняется. В 1991 году многие верили, что теперь заживут свободно и счастливо. И никто не задумывался: каким образом это счастье должно наступить? Ты вообще видел, чтобы люди, голосовавшие на выборах за ту или иную партию, прошедшую в парламент, через четыре года смотрели: как их избранники голосовали в этот период? Как отстаивали их интересы? А может ты помнишь хоть одну детально проработанную предвыборную программу, а не набор популистских лозунгов?
Виталик засмеялся. Юра удивлённо посмотрел на товарища.
– Я просто представил, если бы нас сейчас видели со стороны! – сказал Виталик – два мужика, в запорошенной снегом тайге, у костра рассуждают о судьбах России; причём один стоит в кальсонах, кроссовках и свитере, а у другого чумазое лицо! Осталось только выйти в таком виде на передачу: «К барьеру».
– Лесные философы, млин! - со смехом проговорил Юра, умываясь свежим снежком.
Друзья замолчали, уйдя в свои мысли. В этот момент, в воцарившуюся тишину ворвался гомон человеческих голосов; слова не различались, но можно было отчётливо разобрать, что разговор ведут два мужчины. К человеческой речи добавилось тявканье собаки.
Товарищи переглянулись и стали прислушиваться. Прошло около десяти минут, а разговор незнакомцев продолжался, судя по интонациям, набирая резкость.
– Они на одном месте стоят. Но я не пойму: где? Звук не с железки идёт, – вполголоса произнёс Юра.
– До северного края болота мы не дошли метров двести. Почти сразу за болотом, также слева от железной дороги, озеро. Видимо, они там, – ответил Виталик, глядя в развёрнутую карту – между нами и ними метров триста по прямой. Ветер в нашу сторону.
– И здесь не дадут побыть наедине с природой! – усмехнулся Юра – но я не понимаю: что они тут забыли? Сезон охоты уже прошёл (птицы улетели), озёр с рыбой хватает и в более доступных местах. Зачем переться в такую глушь при такой погоде?
– Не знаю… – ответил Виталик – может копатели, как и мы, может по первому снегу вышли поохотиться на лису или зайцев.
Ребята стали привыкать к внезапному «соседству» незнакомцев и вернулись к своим делам. Умиротворению не суждено было длиться долго: таёжную тишину разорвал выстрел. Виталик уже хотел подтвердить вслух свою версию об охотниках, как до друзей донёсся собачий вой. Разговора людей после выстрела не было слышно: лес, тишина и плач собаки. Через 5 минут, не в силах оставаться лишь слушателем собачьего завывания, Виталик стал надевать одежду, висевшую над костром.
– Подожди! Не видишь что ли: одежда ещё сыровата! – сказал Юра.
– Ничего! На мне высохнет!
– Только не говори, что собираешься идти на озеро!
– Конечно собираюсь!
Разговор был прерван вторым выстрелом, после которого собачий вой прекратился. Воцарилась тишина. Виталик надел армейскую куртку и закурил сигарету. Товарищи молчали. Теперь безмолвие выкручивало нервы. То самое таёжное безмолвие, ради которого друзья периодически оставляли цивилизацию, дабы побыть наедине с собой.
– Виталик, я надеюсь на твоё благоразумие. Не будь идиотом! Мы туда не пойдём!
– Юра, я дойду до озера. Ты можешь остаться здесь и дождаться меня.
– Ты вообще понимаешь, что в этом нет смысла! Если они просто охотились – зачем нам лишний раз светиться. А если там произошло убийство – нас уберут как лишних свидетелей, лишь только мы там появимся. Огнестрельного оружия у нас нет. И они прекрасно ориентируются в лесу: в такой глуши случайные люди не бродят!
– Мы слышали разговор, выстрелы и тишину после них. Если на озере просто охотники – разойдусь с ними краями. А если там произошло худшее – может кому-то нужна помощь. Я пойду с подветренной стороны, не спеша, наблюдая издалека. Жди меня напротив озера у железной дороги.
– Да иди ты … в баню! – ответил Юра – вместе поехали в лес – вместе из него и вернёмся!
Собрали вещи, уложили в рюкзаки металлодетекторы и лопаты, затушили костёр и выдвинулись в путь. Дошли до края болота по железной дороге, стараясь идти по шпалам, чтобы не шумела щебёнка. Заходя в лес после болота, Виталик отметил «на автомате», что и здесь нет траншей. Разгребли мох в корнях старой сосны, уложили рюкзаки между корнями, прикрыли лапником, накрыли сверху ковром из мха и закидали снегом. Вплотную к озеру подходили налегке: лишь с ножами в руках. Долго вслушивалась… Тихо: ни человеческого гомона, ни шорохов, ни хруста веток. Даже снег перестал идти. Дальше разделились: Виталик встал и, не таясь, пошёл вдоль берега озера. Юра, крадучись, продвигался по лесу параллельно другу, в ста метрах от него. Озерцо было небольшим: примерно 300 на 100 метров. На дальней оконечности озера друзья нашли припорошенные новым снежком следы двух пар армейских ботинок, окурки сигарет, отпечатки собачьих лап и две стреляные гильзы от охотничьего ружья 12-го калибра. Чуть поодаль слабо дымилось угасшее костровище, рядом с которым была кровь… Но ни людей, ни собаки не было. Через двадцать метров от костровища, за озером, начиналось болото и следы вели именно туда. Болото уходило вглубь леса, перемежаясь островками с чахлыми ёлками.
– Ну и что теперь? – спросил Юра – будешь продолжать поиски и снова нырять в болото?
– Оно, вроде, не такое топкое, как предыдущее, – с неуверенностью в голосе ответил Виталик – но проверять мне не хочется. Думаю, через это болото должна быть тропинка, но мы её не знаем. Жаль, что следы ведут лишь до трясины: непонятно, что произошло. Если выстрелы были по зверям – охотники ушли дальше. А если здесь разыгралась трагедия – либо стрелок утащил куда-то своего оппонента, либо жертва и его собака уже в болоте. Тут уж мы ничем им не поможем!
– Ну а что я тебе говорил?! Не слышишь ты голос разума!
– По крайней мере, длинными северными вечерами, я не буду терзаться вопросом: а что, если на озере были те, кому была нужна помощь?!
– Это всё замечательно, но на сегодняшнюю дежурку мы уже точно не успеем! У нас появилась «прекрасная» возможность провести ещё сутки в этом «милом» лесу!
– Ты прав, Друже: на дежурку мы опоздали. Однако ночевать в лесу нам сегодня не придётся, – ответил Виталик, разворачивая карту – мы уже почти посередине между полустанком, где высадились ночью и следующим – более северным; от этого места чуть меньше восьми километров до южной станции и около десяти – до северной. Но до северной станции проложена автодорога, по которой за нами могут приехать на машине и забрать.
– Ты забыл добавить, что изрытую ямами грунтовку можно назвать «дорогой» лишь с большой натяжкой и вряд ли кто-то захочет портить подвеску своей легковушки!
– Согласен. Поэтому звонить будем Андрею: у него «буханка».
– Может тогда и в баньке у него попаримся?
– Я тоже был бы не против погреться после болота – усмехнулся Виталик – спрошу его и про баню. А там уж как получится: главное – в город попасть.
Вернулись к рюкзакам, перекурили и выдвинулись по железной дороге дальше на север. Снег вновь повалил густыми хлопьями, окончательно укрывая тайгу зимним одеялом. Шли молча: берегли силы, стараясь не сбивать дыхание. Рюкзаки уже не казались столь лёгкими. Через семь километров сделали привал: мобильники запищали входящими смс. Сотовая связь в этих краях была даже не на всех полустанках. Виталик позвонил Андрею, обрисовал ситуацию и попросил помощи в эвакуации, пообещав деньги за бензин и бутылку виски сверху. Андрей категорически отказался от денег, сказав, что с друзей ничего не возьмёт и предложил попариться в бане. Виталик с радостью согласился. Договорились о встрече у дороги через час.
– Ну что, будет нам сегодня баня? – спросил Юра.
– Да, только алкоголь с нас. Андрей и про спиртное не говорил, но я считаю, что если мы не проставимся - поступим по-свински.
– За этим не заржавеет! Слушай, а что если на том островке, где ты в болото ухнул, лежат останки жертвы охотничьих разборок, а не жмура гражданской войны?
– По весне узнаем: «сопутка» (предметы, залегающие вместе с останками) даст ответ. Кроме того, пара костей ещё не говорит окончательно, что там человеческие останки. Кстати, заодно проверим болото за озером.
Последние три километра до машины выдались самыми тяжёлыми: снегопад прекратился и северный ветер задул в лицо. Одежда, отсыревшая под снегом, лишь усиливала охлаждающий эффект.
На место встречи все прибыли вовремя. Попили горячего чаю и выдвинулись в путь. По пути заехали за спиртным.
Андрей жил в посёлке, расположенном неподалёку от городка Юры и Виталика. Он являл собой образец северного человека. Прекрасный охотник и рыбак, Андрей сам изготавливал сети, снаряжал патроны к ружью, выделывал шкуры. Сам валил лес и отстроил свой дом, сам поставил баню. Всегда жизнерадостный и полный замыслов, не боящийся тяжёлой работы и не ждущий милостей от государства, Андрей представлялся Виталику живым прообразом новгородских первопроходцев, осевших в этих краях ещё во времена набегов викингов. Андрея и Виталика объединяла любовь к этому краю, его истории, а также раскопки. После баньки у Андрея, друзья могли часами беседовать о событиях гражданской войны в этих местах, о находках по войне и по старине, о способах реставрации артефактов, недостатках и достоинствах разных моделей металлодетекторов. Вот и на этот раз путь Виталика домой лежал через баню Андрея.
Попарились славно: хлестали друг друга вениками, не жалея сил, выбегали из бани и обтирались свежим снегом, чтобы затем снова напариться от души. После банных процедур, друзей ждал роскошный стол, накрытый хозяйкой дома – супругой Андрея. Виталик зашёл в просторную кухню и ахнул: на столе дымились суп из лосятины, картофельное пюре с гуляшом из медвежатины, лежали бутерброды с красной рыбой, заходившей в здешние реки, стоял квас из берёзового сока, настоянного на хлебных корочках и изюме. Отдельной горкой возвышались котлеты из щуки и миска с груздями под сметаной и с чесноком.
– Вот это поляна! – восхищённо произнёс Юра – с такой закуской до утра сидеть можно!
– Так я вас и не подгоняю, – ответил Андрей.
Виталик достал кошелёк и хотел отблагодарить хозяев дома за столь радушный приём, но Андрей был непреклонен: «я за деньги такие столы не накрываю! Да и не бывает чужих в моём доме!»
– Тогда прошу ответного визита ко мне! – сказал Виталик. Андрей согласился.
Первый тост подняли за хозяйку. Супруга Андрея посидела с мужчинами около получаса и ушла по своим делам, дабы не мешать мужским разговорам. Далее беседа закрутилась вокруг сегодняшнего похода. Юра с жаром рассказывал Андрею о путешествии во всех подробностях. Виталик молчал: мозг активно прорабатывал весенний выход туда же, учитывая приобретённые знания о местности.
– Вы успели на подножку уходящего поезда» – сказал Андрей – тайгу завалило снегом и до весны он уже не растает. До мая по делам копательским в лесу делать нечего!
– Стоило ли успевать – вот в чём вопрос! – пробурчал Юра.
Для Виталика фраза Юры стала последней каплей: «объясни пожалуйста: зачем ты ходишь в лес? Для чего это тебе? Мы знакомы не первый год и я знаю, что находки для тебя – не самое главное. Про сложность этого путешествия ты знал! И я не уговаривал тебя пойти, а просто предложил и ты согласился. Никто тебя на аркане не тащил. Мне было бы понятно твоё негодование, если бы ты был новичком в тайге и пошёл в первый дальний поход, наслушавшись романтических баек о лесе. Но мы и раньше оказывались в разных передрягах. Что сейчас изменилось? Я же чувствую, что сегодня ты воспринимаешь иначе некоторые события, на которые в прошлом смотрел гораздо оптимистичнее… Я тебе так скажу: хочешь уйти – никто тебя не держит и обиду не затаит; хочешь остаться – перестань ныть над каждой трудностью».
За столом наступила тягостная тишина… Юра молчал, Виталик ждал ответа, а Андрей не считал беседу столь критичной, чтобы её прерывать.
– Ты прав…, – неспеша заговорил Юра, несколько минут спустя – прав во многом из того, что сказал; когда я увлёкся раскопками – для меня это было некой отдушиной. Своеобразным уходом от серых будней… Уходом не в алкогольную деградацию, а в развитие. Возможностью пощупать историю собственными руками. Овладением навыками работы с документами, техникой поиска и опытом реставрации находок. Ну и, конечно, интересных походов с преодолением трудностей. С каждым новым выходом в лес наши знания росли и наш опыт увеличивался. Но, в один прекрасный момент, соотношение усилий и находок стало не в нашу ползу. И дело отнюдь не в конкурентах или в том, что найденные нами места полностью обследованы и выработаны. Дело в тебе, Виталик. Твои мысли несут нас вперёд: на новые места, не давая полностью отработать старые. Потому что для тебя история стала важнее раскопок. А мне интереснее находки. Я не мечтаю найти какие-то драгоценности или артефакты, стоящие много денег. Но каждая, пусть самая маленькая находка, греет мою душу и служит наглядным доказательством, что трудности похода преодолевались не зря. А копаться в истории мне не очень нравится. С моей точки зрения, взаимоотношения между людьми строятся по той же схеме, что и сто, и тысячу лет назад. И наши современники будут повторять ошибки своих предшественников. Командование белых на севере бросило свою армию на передовой в 1920-м. Это ужасно. Но вспомни про Севастополь в 1942. То же самое. Про глупые действия командования, повлекшие смерть подчинённых, я вообще умолчу. А то до утра можно примеры приводить. И никуда со временем это не уходит. Из относительно недавнего: вспомни про 131-ю бригаду или 6 роту. Про политику мы с тобой сегодня уже говорили.
Поэтому вот мой ответ: если мы будем планомерно прорабатывать уже имеющиеся места – я с тобой без нытья. Если же вместо копа мы начнём уделять больше времени сопоставлению обнаруженных тобой в архивах данных с фактической картиной в лесу – я пас!»
Виталик молчал недолго: «спасибо за откровенность. Теперь я скажу. Юра, мы вместе увлеклись раскопками и вместе прошли этот путь. Как мной уже было сказано сегодня, поиск ради находок утратил для меня первостепенное значение. Конечно, извлечение из земли какого-нибудь интересного артефакта греет душу. Но не так сильно, как осознание того, что ты разобрался в одном из эпизодов той войны. Пусть маленьком эпизоде. Но досконально разобрался! Ты прав, говоря, что всё повторяется. Не зря в Библии говорилось: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.» Большую часть своей истории, человеческая цивилизация провела в войнах. Но для меня гражданская война в России является больше чем просто войной. Противоборствующие стороны делились не по территориальному, национальному или даже классовому признаку. В лагере белых хватало социалистов, а армией красных на Севере командовал бывший царский генерал. И последнее время мне хочется понять: что двигало людьми разных слоёв, совсем недавно представлявших единое общество и вмиг оказавшихся по разные стороны баррикад? И нет ли общего у событий столетней давности и нынешней ситуации?
Только, с моей точки зрения, лишь за чтением архивов, этого не прочувствовать. Надо ножками пройти по местам боёв, поизвлекать артефакты, перезахоронить останки… И тогда, вкупе с изучением документов, может и придёт понимание. Что же касается артефактов – тут ты опять прав: мне уже неинтересно накручивать пятаки на одном и том же месте, чтобы выбрать оттуда все каски, топоры и прочее. И про историю ты прав. Только кроме Миллера в 1920 году был Костанди, который имел возможность эвакуироваться из Архангельска и не сделал этого. Равно как и в 1942, кроме Октябрьского в Севастополе, был Ефремов под Вязьмой, за которым присылали самолёт, но он отказался покидать армию. Савин также не бросил свою 131 бригаду в Грозном, а руководил боем даже раненный. И в бою у высоты 776, майор Доставалов, вопреки приказу командования, пришёл на выручку шестой роте. Ты видишь лишь одну сторону медали…
Поэтому я предлагаю следующее: все обнаруженные места можешь выбивать сам, без меня. Хочешь – бери кого-то в подмастерье. Но и не обижайся, что местонахождение новых мест сообщать тебе я не буду. Каждому - своё!»
– Договорились! - ответил Юра.
– Если никто не возражает, я выскажу своё мнение, - спокойно произнёс Андрей. Виталик и Юра утвердительно кивнули.
– Ребята, я понимаю обоих из вас. Раскопки – это хобби. Хобби для души. Никто не говорит, что на копе можно серьёзно зарабатывать. Оставим эту байку журналистам для запудривания мозгов общественности. Точно также как рыбак, тратясь на удочку, лодку, бензин и прочее снаряжение, ловит рыбу, в первую очередь, для получения удовольствия от процесса (ибо приобретение рыбы в магазине было бы рентабельнее), так и копателю дешевле купить какой-нибудь артефакт на вернисаже или блошином рынке, нежели тратить время, деньги и силы на поиск находок без гарантированного результата. Всем, кто в теме, известно, что в лес идут за ощущением свободы, за радостным чувством, охватывающим человека с прибором в момент удара лопаты о металл в земле, после чёткого сигнала металлодетектора. Достойная находка, извлечённая из земли собственноручно, радует душу и поднимает настроение. Поэтому я прекрасно понимаю тебя, Юра!
Но мне также близка позиция Виталика. Потому что и сто лет назад большинство считало борьбу за свои идеалы бессмысленной. За свои идеалы боролись немногие. Но они вовлекали в борьбу часть того самого безвольного большинства, перетекавшего из лагеря в лагерь. И … именно меньшинство творило историю. Те, кто не пасовал перед трудностями. Кто находил в себе силы держаться и бороться даже тогда, когда ситуация казалась безвыходной. Плыть по течению всегда легче… Хорошо, Юра, допустим ты уйдёшь. Возьмёшь новичков. Известных тебе мест хватит на пару лет. А что дальше? Либо завязывать с раскопками, либо самому искать информацию по новым местам. Сейчас этим занимается Виталик. Но тогда тебе придётся вдыхать пыль старых страниц. Ты уверен, что готов к такому пути? Виталик, ты желаешь понять: как произошло столь быстрое разъединение людей, которые до этого являлись единым обществом? Ну так вот тебе наглядный пример: ты и Юра сейчас. Так что предлагаю обоим не хорохориться, а с уважением отнестись к интересам друг друга. Что нам сетовать на общество, если мы сами будем разъединяться?!»
После речи Андрея наступило длительное молчание.
Взяв в руки стопку с виски, Виталик произнёс: «за единство и понимание!»
– Поддерживаю! – откликнулись товарищи…
…………………………………………………………………………………………
В результате поездки в те же места, в мае следующего года, выяснилось:
1. Траншеи красных находились в ста метрах от первого костровища, возле которого коротали ночь в ожидании рассвета; истина была рядом, причём ближе, чем предполагалось;
2. Кости на острове принадлежали волку, а не человеку;
3. Поиски в болоте, возле места, где стреляли из ружья, не выявили ни человеческих останков, ни собачьих.