Он называл себя покровителем птиц и никак иначе. Не защищал людей, а заботился о птицах.
Тех, что высоко в небе, куда стремился и сам, ощущая крылья на своей спине. Он умел ими даже размахивать, правда, не был в этом одинок, чувствуя одиночество среди людей, и потому защищал птиц. Люди не птицы, и они не летают, потому что такого рода полёт сродни фантазии звёздных лет и ночей, когда хочется найти свою путеводную звезду, забыв на минуту, что сам на земле и навечно.
Но птицекрыл продолжал, ощущать своё одиночество среди людей и потому попросту витал в облаках, говоря о себе, что видел, как люди ломаются. И о том, что сломанный кем-то, не может поднять головы.
— Это в голливудском кино сломанные побеждают, воскрешают силы, обретают самих себя. — Любил повторять он, помня, что всё же жизнь человеческая проходит на земле, а не в небесах, даже, если ты себя и называешь покровителем птиц. И потому добавлял:
— В жизни это редко случается... Очень редко.
И продолжал о себе, как о короле, скромно утаивая, что таковым себя и считает:
— Я вижу, что я совершенно самостоятелен, независим, оригинален в своих воззрениях, в своём "вкусе".
— Да и смел, наверное. — Не забывал погладить себя крылом птицекрыл.
И снова вдохновившись от собственной значимости, он же был покровителем птиц, прибавлял, тихо млея от своего личного "я":
— Никто не предполагает, что в тихом, скромном человеке, каков я есть, таятся "демоны". Разочаровавшись в себе, потеряв себя, я однажды обрел в себя веру.
И вспомнив, что снова писатель он и поэт, заключал:
— Это очень загадочно, когда падший и потерянный, вновь начинает пробовать силу своих "сломанных крыл".
Что на самом деле мешало ему оставаться простым человеком, он этого и сам не знал. Он ведь был покровителем птиц, а на самом деле, простым птицекрылом, о чём не догадывался и не мечтал, он мечтал быть великим писателем или юристом, он не мечтал быть человеком. Он не любил тех людей, что сделали его одиноким, не украсив его единение с самим собой, не оставив даже надежды стать реальным покровителем птиц. Потому что видели в нём то, что он из себя представлял, хоть и сам он того совсем не замечал.
И потому, погружаясь в своё одиночество, становясь мизантропом и думая, и ведя разговоры о смерти, ему казалось, что так он достигнет высот, пусть и не понимания среди людей, но значимости, когда его совсем перестанут понимать, и он, наконец, выделится из толпы.
Ну а пока, пока он продолжал писать, коротко и лаконично, говоря о том, что так хочется творчески, плодотворно проводить время. И о том, что пока у него это не получается.
Но всё равно, так хочется обрести окончательно свой "автограф". Свой стиль писания.
Его хвалили, и говорили, что он талантлив, что практически пара абзацев, и он попадает в цель, о том, что краткость - сестра таланта и что это его почти единичный случай.
Он не смущался, наш птицекрыл, и отвечал, что пишется ему так, чтобы запись была "спусковым крючком" и в случае необходимости, можно было бы вспомнить важную, одному ему, деталь.
И добавлял, важно взмахнув оборванным крылом, о котором уже упоминал, поясняя:
— Способ фиксации памяти.
И сказав это, словно пропев соловьиную трель, снова пыжился и хохлился, снова обрастал перьями вокруг своей умной головы, ещё раз напомнив самому себе, кто он есть, что он покровитель птиц. Тех, что высоко в небе, а он здесь, на земле и потому вспомнил ещё и о том, что он индивидуалист против коллективиста в жизни людей, что одержал победу и ушёл с достоинством, победу против господ из Москвы, на которых со смирением работали на трудодни те, что не птицекрылы, как он.
И в этом тоже было что-то такое, что-то от той пернатости нелетающих никогда, но мечтающих о великом полёте среди неземных красот. Что представляли себя покровителями птиц, но не людей, тех, что не скрасили одиночество его полёта, сделав из него мизантропа, и позволили рассуждать о смерти, о людях, как о существах, не достойных его внимания. В этом не было простой силы человеческого духа, сумевшего чего-то реально добиться, в действительности одержать победу над чем-то в этой жизни. Это был простой пафос маленького на самом деле человечка, в неудавшейся судьбе которого были виноваты все люди этого мира, которые так и не сумели его понять, когда он, не сумев стать писателем или юристом, стал только грузчиком при книжном издательстве и таким образом приблизился к миру книг, где мог не только читать, но и мечтать о том, как он станет покровителем птиц, как вырастет до тех неземных высот, откуда сможет презрительно посмотреть на этот мир и сказать:
— Я имею способность видеть человека насквозь. По его глазам, по лицу, по тому, что он говорит. Знать, умен он или глуп. Что у него внутри.
И снова важно взмахнув оборванным крылом, заключить:
— Притворяться передо мною бессмысленно.
Ещё раз почувствовать себя всевидящим оком, потом покровителем птиц и мизантропом, и заговорить на темы одиночества и смерти, используя штампы в своих речах, выдавая их за свои мысли о смертельном одиночестве, о том, как одинок человек и как мелок, но только не он, птицекрыл. Он так и остался не понятым среди множества остальных, и потому ему ничего не оставалось, как ощутить себя птицей самого высокого полёта, скромно и поэтично прощебетавшей о сломанных «крылах», о демонах, что внутри него обитают, о том, какой тихий и скромный, и как обрёл в себя веру, упав и поднявшись, больно ударившись об землю головой и став всевидящим оком, которому дозволяется теперь любому сказать, как он умён или глуп, не заметив спесивости собственного же «я», предназначением которому было, быть птицекрылом, и даже не считать себя покровителем птиц, чтобы каждый раз не падать в глазах окружающих лиц и не ударяться больно тем местом, которое полностью атрофировалось у него, чтобы суметь понять, кем он смотрится и кто есть, утратив ощущение реальности и застряв в облаках среди птиц, покровителем которых он никогда не являлся, будучи простым птицекрылом, и совсем не одиноким в этих своих чаяниях о несбыточном и великом, и о том, чего нет и не может быть. Как и человек может быть одинок среди птиц, но, родившись на свет, без помощи таких же, как он, умрёт и так и не поймёт, где был в реальности одинок, а где нет, где желая выделиться из толпы, так и не сумел превозмочь в себе желание быть выше других, назвавшись покровителем птиц, презирая других и продолжая любить только себя и своё кажущееся иллюзорное одиночество великого, непобедимого в своём безумии птицекрыла.
14.02.2018 г.