Данный контент содержит сцены употребления табака.
Курение вредит вашему здоровью.
Этот контент содержит сцены употребления алкоголя.
Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью.
Контент содержит сцены употребления колбасы.
Всемирная Организация Здравоохранения сравнила риски для здоровья, возникающие при употреблении переработанного мяса (колбас, сосисок и прочих полуфабрикатов), с опасностью, исходящей от курения сигарет или использования асбеста.
Контент содержит сцены употребления маринованных огурцов.
Вред маринованные огурцы могут принести людям с холециститом, желчнокаменной болезнью и с острым гепатитом. Отказаться от употребления овощей, приготовленных таким способом, нужно тем, у кого понижена секреторная функция желудка. Не рекомендуется есть маринованные огурцы при атеросклерозе и гипертонии. Противопоказания к употреблению этого вида овоща есть при хроническом нефрите, почечной недостаточности и пиелонефрите.
Контент содержит намёки на возможность нарушение десятой заповеди Десяти Заповедей Божьих: «Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего».
Под рукой нет никаких сюжетов. Конечно же, идёт дождь. Кто-то стучится в дверь - в коридоре темно и не видно кнопки звонка. Это инкассатор: женщина неопределённой внешности. Она смотрит на газовый счётчик, переводит взгляд на меня, снова смотрит на счётчик и, с подозрением качая головой, выписывает мне квитанцию. «Что-то не так?», - не очень уверенно спрашиваю я. «Воруете?», - спрашивает она. «А вы?», - спрашиваю я. Возмущённая до глубины своей трепетной, доброй, незапятнанной чистоганом души, женщина-инкассатор бросает на меня огненный взгляд и, едва не сбив с ног, на полном газу перемещается в прихожую, откуда уже через мгновение мне отчётливо слышен треск закрываемой со стороны коридора входной двери. Через пять минут снова кто-то стучит: почтальон. Он протягивает мне квитанцию и ручку. Я возвращаюсь в комнату, расписываюсь в квитанции, прощаюсь с почтальоном горстью мелочи, закрываю дверь на засов и читаю телеграмму: «Прилетаю 26-го. Рейс А 926». Обычный текст, если не принимать во внимание, что сегодня 27-е. Я иду на кухню, выуживаю из трёхлитровой банки половину маринованного огурца, дольку чеснока и горошину душистого перца, наливаю в каёмчатый стакан для чая «Посольскую», выпиваю, закусываю, внимательно изучаю календарь и текст телеграммы. Всё на своём месте: и номер рейса, и дата. На месте и кухня с календарём на стене, связкой чеснока на оконной раме и фотографией жены на площади святого Марка в Венеции, прикреплённая монументальной кнопкой к дверце полосато-коричневого серванта. Звоню в справочное бюро. «Рейс А 926 в неделю два раза: по понедельникам и субботам», - неохотно отвечают мне. «А какой сегодня день?» - спрашиваю я. «Мы даём информацию только по рейсам», - отрезают на том конце провода и вешают трубку. Я снова совершаю путешествие на кухню и, удостоверившись, что сегодня суббота, наливаю себе «Посольской», но закусываю вместо маринованного огурца колбасой «Домашняя» с горчицей и стебельком зелёного лука. Набираю знакомый номер справочной аэропорта. Рейс А 926 прибывает в 18.30. Который час? 18.45. 26-го рейсов не было, сегодня суббота, но 27-е. Стук в дверь. Соседка. Я думаю про неё, что она красивая, она думает про меня, что я писатель, и мы оба, к сожалению, ошибаемся. Она хочет позвонить, и я даже догадываюсь кому: человеку без имени. Соседка разговаривает приблизительно так: «Это я... нет, завтра не могу... послезавтра. Да, там, где мы были в прошлое воскресенье». У меня есть время, чтобы подумать. На кухне, если не прикрыть дверь, слышно телефонное щебетание соседки. Я нарезаю чёрный хлеб с тмином, намазываю на него горчицу, отрезаю кусок «Домашней» и допиваю остатки «Посольской». Закуриваю сигареты «Вице-король», ищу пепельницу и почему-то нахожу её в холодильнике. Снова стук в дверь. Надо будет ввинтить в коридоре лампочку, чтобы посетители пользовались благами цивилизации, в данном случае - электрическим звонком, играющим мелодию из итальянской оперы. На пороге стоит жена с чемоданом в руке. Соседка прерывает телефонный разговор. «Какая погода в Мадриде?», - спрашиваю я. «От тебя пахнет водкой», - говорит жена. «И колбасой», - уточняю я. «Мог бы меня и встретить», - бурчит она. Я пожимаю плечами и показываю ей телеграмму. Соседка уходит, и правильно делает. Жена садится в кресло, скидывает сапоги и обиженно глядит в серый потолок. Дождь за окном усиливает тембр звучания. «Всех встречали, кроме меня». «Чемодан не такой уж тяжёлый...» «Разве дело в чемодане?». Я соглашаюсь: дело не только в чемодане. Жаль, что я не нравлюсь соседке, и у меня больше нет «Посольской».