или СТРАСТИ ПО КНИГЕ Е.ПОНАСЕНКОВА "ПЕРВАЯ НАУЧНАЯ ИСТОРИЯ ВОЙНЫ 1812 ГОДА"
Поводом для последующих размышлений стал скандал, разразившийся в сети по поводу выхода книги Е. Понасенкова «Первая научная история войны 1812 года». В описании библиографии автор в довольно нелицеприятном ключе упомянул весьма известного историка О. Соколова, хотя и высоко оценив его исследовательскую деятельность, но попутно приписав ему заимствование собственной концепции без ссылки на авторство. Последовала гневная реакция, которую «подозреваемый» почему-то неосмотрительно озвучил на одном из одиозных ура-патриотических ресурсов и в которой также содержалось немало нелестных слов в адрес оппонента (к сожалению, данный ресурс не позволяет публиковать ссылки на первоисточники), после чего и сам Понасенков не менее гневно ответил на это выступление на своём канале в Y-tube. (та же проблема, что и в предыдущем случае).
Оба участника этой заочной дискуссии проявили немалую изобретательность во взаимных оскорблениях. И вот что по данному поводу хотелось бы сказать.
Предмет спора.
Во внешнем проявлении предметом спора стала книга. Надо сказать, что в общей трактовке событий авторы выступлений абсолютно солидарны, и им, казалось бы, спорить совершенно не о чем. Действительно, подавляющее большинство наших соотечественников-современников твёрдо убеждены – в 1812 году Наполеон напал на Россию. Однако у тех, кто хотя бы немного выбирался за пределы обложки учебника, нелепость этого поступка с самого начала вызывала множество вопросов. И, как это ни странно прозвучит для многих, буквально с первых же попыток анализа состоявшегося «нашествия» их оказалось столько, что для его объяснения была придумана версия, поначалу казавшаяся её авторам вполне убедительной – Наполеон маньяк, желавший захватить весь мир. Основная задача российских властей на протяжении почти двух столетий заключалась в том, чтобы скрыть весьма неудобную истину. Несмотря на некоторую разницу в освещении ролей народа, руководства страны и армии в событиях 1812 года, царский и большевистский режимы сходились в главном – Россия должна была безоговорочно выглядеть жертвой вероломного нападения, а противостоявший ей Наполеон – захватчиком и агрессором. Такова была вся официальная концепция отечественной (а в немалой степени – и всемирной) истории – именно с её помощью в сознании обывателя культивировался образ благородной и миролюбивой России, на протяжении всего своего существования подвергающейся атакам многочисленных, алчных и подлых врагов, мечтающих её покорить (подробнее об этом я уже писал в статье «Мы ни к кому не лезем, это к нам все лезут» - http://www.proza.ru/2017/11/25/2281).
Однако относительно войны 1812 года эта концепция как минимум однажды уже дала существенный сбой. Дело в том, что в начале прошлого века, в преддверии празднования столетнего юбилея «победы над Наполеоном», целый ряд тайн и фальсификаций историографии кампании уже был раскрыт. «Высочайшее повеление» создать к «славной годовщине» труд, полностью и в подробностях описывающий «отечественную войну 1812 года» обернулся скандалом. Целый ряд учёных-историков сразу же отметили тот факт, что весь массив предшествующих публикаций по большей части, мягко говоря, необъективен. Особенно показательной стала история с полковником Генерального штаба Н. П. Поликарповым, который за свои высказывания по поводу истинной оценки событий был лишён не только должности, но и содержания, и через некоторое время умер в нищете от болезни.
Так вот, именно тогда вполне открыто (со скидкой, разумеется, на слаборазвитость средств массовой информации) прозвучали версии о том, что кампания 1812 года была вовсе не «великой победой», а полным поражением, и даже о том, что главным виновником войны стала сама Россия, а вовсе не Наполеон. В итоге всеобъемлющего труда по истории войны, прославляющего «великую победу России», о котором мечтал «божий помазанник», так и не получилось, ограничились 7-томником о войне 1812 года и русском обществе, публикацией некоторых ранее неизвестных, но не особо опасных документов и ещё некоторым количеством малозначительных изданий.
Конечно, первое, что обращает на себя внимание в книге и так раздражает оппонентов Понасенкова, это весьма претенциозное название. Действительно, с 1992 года, когда была отменена цензура и открылся доступ в засекреченные исторические архивы, работ по теме было написано немало. Многие российские историки вполне наглядно доказали полнейшую лживость монархической и советской историографии (не всегда умышленную – нередко вполне добросовестные исследователи попросту не располагали весьма важными, но недоступными им материалами). Так что вроде бы называть книгу «Первой научной историей» не совсем корректно. Однако при ближайшем рассмотрении неизбежно приходится констатировать, что до сих пор ни одного подобного труда – то есть дающего настолько полную картину кампании 1812 года с глубоким анализом всех связанных с ней общественных явлений, подробным описанием предшествовавших, текущих и последующих событий, основанного на таком множестве документально подтверждённых фактов, - в постсоветское время (не говоря уж о советском) ещё не создавалось.
Разумеется, Соколов не заимствовал никакой концепции у Понасенкова. И даже не факт, что и книгу-то его («Правда о войне 1812 года») вообще читал. По его собственным словам он ей «никакого значения не придал». Да и новую вряд ли даже хотя бы вдумчиво пролистывал (похоже, что просто выдернул из неё несколько случайных цитат, о чём наглядно свидетельствуют его совершенно необоснованные претензии к отсутствию ссылок на документы и трактовкам событий). Поскольку наверняка был убеждён, что это ниже его достоинства (об этом чуть ниже). Можно допустить, что они оба (и не только они!) практически одновременно пришли к одному и тому же выводу. Это не такая уж и редкость в научном мире – открытия в области физики, химии, астрономии, математические теоремы и формулы в немалой своей части носят двойные (а иногда даже тройные!) имена учёных, одновременно (т.е. с очень небольшой разницей во времени) достигших одинаковых или очень схожих результатов исследований или вычислений. Можно даже легко допустить, что Соколов и в самом деле пришёл к этим выводам раньше Понасенкова. Тема развязывания войны Россией, во-первых, уже звучала (как было сказано выше) ещё за сто лет до нынешнего спора, а во-вторых, после снятия чугунных кандалов с исторической науки активно витала в воздухе, ожидая лишь историка, который осмелится её озвучить. Однако если все предыдущие авторы ограничивались довольно сдержанными и пространными полунамёками на то, что «Россия тоже была не совсем права» в возникновении конфликта 1812 года, то Понасенков первым открыто и конкретно указал, что Россия не просто была «не совсем права», а именно она и стала главным и единственным инициатором этой войны! Всем нам хорошо известно, что открыл Америку Колумб, но факт, что это отдельный самостоятельный континент, а вовсе не восточное побережье Индии, доказал Америго Веспуччи. Именно поэтому континент получил название «Америка», а не «Колумбия».
Содержание спора.
Впав в ярость от упоминания себя в качестве заимствователя «концепции Понасенкова» (de faсto – обвинения в плагиате), Соколов разразился гневными разоблачениями. Но сделал это крайне коряво. После разноса, как ему казалось, в пух и прах, личности оппонента, он попытался дискредитировать и саму книгу. С сожалением приходится констатировать, что Олег Валерьич в своём неуёмном стремлении размазать соперника по столу пошёл при этом, мягко скажем, на оглашение недостоверной информации. Обвинив Понасенкова в фальсификации сведений о рецензентах, которые якобы «ничего не знали о книге до её выхода», он весьма неосторожно и опрометчиво, что называется, «подставился». То же произошло и с его претензиями к иллюстрациям, сторонним рассуждениям и фактологическому обоснованию выводов Понасенкова. Он также допустил искажение конкретных фактов, в частности de facto предлагая не учитывать в численности русской армии на Бородинском поле ополченцев и казаков по причине их малой эффективности. Но ему ли не знать, что большая часть ополченцев была распределена по регулярным полкам, а 10 000 из них были направлены на левый фланг для укрепления корпуса Тучкова, где, вопреки высказанной им версии, вовсе не «стояли где-то за спинами солдат», а приняли самое непосредственное участие в бою? Таким образом он сам предоставил автору монографии прекрасную возможность легко и непринуждённо разбить все собственные претензии вдребезги, и так же в ответ обвинить своего обличителя в нечистоплотности, лжи и подтасовках фактов, которой Понасенков не преминул воспользоваться не просто в полном объёме, но и с несколько превышающим норму коэффициентом. В результате заочный «диспут» двух историков приобрёл вид, как определяют сегодня в народе, «понты на понты». Как тот, так и другой, известные авторы безоговорочно присваивают себе эксклюзивное право на рассуждения об истории и знание «правильных форм» подачи материала, лишая его всех остальных. Понасенков твёрдо заявил права на собственное место на вершине Олимпа исторической науки, Соколов не желает сдвигаться в сторону ни на дюйм. Но в действительности это всё не более, чем перестрелка фейерверками.
Реальное же содержание конфликта между Соколовым и Понасенковым внешне сводится в первую очередь к вопросу «кто первее». Обозначенная выше история столетней давности явственно свидетельствует – из них никто. Это даже без учёта множества зарубежных изданий, которые когда-то полковник уже советской службы Жилин обозначил как «вражеские источники» и где подтверждающие эти версии факты приведены уже достаточно давно. Однако версии об ответственности России за развязывание той войны были крайне неудобны как царскому, так и большевистскому режимам, которые, как мы хорошо сегодня видим, всю внутреннюю политику всегда строили на необходимости «общенародного единения против внешнего врага», позволяющей держать население страны в бесправном, тёмном и нищенском состоянии и получать его полное одобрение в подавлении любых оппозиционных настроений.
Сегодняшняя российская власть, после короткого перерыва в 90-х годах прошлого века, связанных для слабоумной части населения исключительно с задержками зарплат и разгулом бандитизма, вернула эту столь же подлую, сколь и заезженную доктрину в практику.
Отметим, что ещё в 1988 году в предисловии ко 2-му изданию знаменитой книги Н. А. Троицкого «1812. Великий год России.» И. Шеин писал: «Парадоксально, но, несмотря на огромное количество литературы о войне 1812 года, мы ещё не имеем её полной и объективно-научной истории. Ключевые аспекты темы до сих пор остаются предметом научных дискуссий.».
Из Википедии: В. Н. Земцов упоминает Е. Понасенкова в числе тех, кто процветает на ниве «мощной волны спекулятивной литературы, предлагающей „разоблачения“ давно разоблачённых героев и „открытия“ давно открытых сюжетов». Однако снова приходится констатировать – в новейшее время именно Понасенков первым рискнул опубликовать эти разоблачения и открытия не в обтекаемо-двусмысленном, а в конкретно-однозначном виде.
Таким образом, на первенство раскрытия темы оба автора могут претендовать лишь относительно, с обязательной оговоркой «в наше время», однако и отрицать немалую заслугу Понасенкова, который, по его собственным словам, «нарушил корпоративный обет лжи и молчания», в обозначении ряда важнейших событий эпохи своими именами тоже было бы явно несправедливо.
История слишком сложное явление, чтобы в её осознании можно было ограничиться простой констатацией фактов. История – это ещё и действия и поступки людей, имеющие свои причины и мотивации. Без их выяснения многие вопросы повисают в воздухе. Тонны макулатуры им. прокопопенко на прилавках книжных магазинов – более чем наглядный пример самого беззастенчивого извращения исторических фактов в пользу доктрины правящей группировки. С этой точки зрения книга Понасенкова весьма значительна – в ней автор не только выстраивает логическую конструкцию событий, но и серьёзно анализирует причинно-следственные связи, не стесняясь совершать довольно дальние экскурсы не только в историю, но и в параллельные пространства иных наук. С некоторыми его выводами и суждениями можно не соглашаться, однако невозможно отрицать логику и убедительность его рассуждений. Этот факт стал ещё одним острым раздражителем для Соколова, в работах которого, приходится признать, подобный анализ практически отсутствует. Но если взглянуть на сущность конфликта ещё внимательнее, то мы обнаружим, что содержание книги и первенство авторства «концепции» в нём тоже второстепенны.
Истоки спора.
Фигуранты «дискуссии» перешли на личности. Стало ли это случайностью, обычной несдержанностью, простым выплеском эмоций? И да, и нет. Проблема существенно глубже.
Если коснуться простого вопроса - имеет ли значение личность исследователя, создавшего серьёзный труд, учёного, совершившего открытие?
Нет – если он оперирует исключительно подтверждёнными фактами, научными данными, результатами многочисленных экспериментов и/или вычислений.
Да – если к своему открытию он начинает подтягивать ту или иную идеологию, стремясь использовать своё открытие/изобретение для обоснования или укрепления религиозных или ксенофобских/расистских взглядов, сословного деления, легитимизации или усиления узурпаторской власти и тп.
Ни для кого не имело особого значения, что Вернер фон Браун был нацистским учёным. Его открытиями и изобретениями пользовались все, советской стороне оставалось лишь сокрушаться, что этот гений достался не ей, и обвинять США в сотрудничестве с нацистами. При том что Хуго Шмайссер с целой командой ассистентов и помощников сидел в Ижевске, где по странному совпадению в то же самое время гениальный советский изобретатель с тремя классами образования изобретал свой знаменитый автомат, и советские власти вполне уживались с его предшествующей работой на гитлеровскую Германию. Более того – данные всех исследований, полученных немецкими учёными в результате бесчеловечных опытов над узниками концлагерей, вовсе не были уничтожены, а используются по сей день всеми сторонами, сумевшими их заполучить, без каких-либо угрызений совести. Наука вне политики. Вне идеологии – невозможно оказалось сконструировать как фашистскую, так и коммунистическую физику или химию (что, кстати, отметил Понасенков в своей книге). И, как, может быть, ни прискорбно, вне морали. Правда в ней есть правда, а ложь есть ложь.
И нам для понимания того, что же именно произошло между двумя видными историками, придётся коснуться их личностей.
Олег Соколов родился в 1956 году и, разумеется, полной чашей хлебнул все «прелести» «социалистического» режима. То есть с детства усваивал суровую науку «быть как все», «не высовываться», почитать учителей и восторгаться лучшей в мире страной. В той реальности всем было положено «знать своё место» и не пытаться влезать выше, чем было отведено тебе системой. На собственные взгляды и мнение ты не имел никакого права, твоё дело было лишь аплодировать решениям партии и правительства и пользоваться тем, что тебе по их милости отпущено. При добросовестном служении и должной покорности начальству ты мог приподняться по карьерной лестнице, но лишь до некоего потолка, определённого твоим социальным статусом.
В этой системе Олег Соколов закончил физико-механический факультет, одновременно на любительском уровне изучая историю Наполеоновской эпохи. Видимо, как и у многих из нас, выбор ВУЗа состоялся под давлением родителей, масса которых в те времена была убеждена, что главное в жизни – это высшее образование, которое непременно позволит занять хорошую должность и неплохо устроиться. Подобные родители, конечно, глубоко заблуждались, но тем не менее поломали немало судеб собственных детей. Лишь немногие впоследствии сумели всё же вернуться к своему истинному призванию. Соколов нашёл в себе силы на это. Интерес к истории взял своё, и инженер-физик в 1984 году с отличием заканчивает исторический факультет Ленинградского университета. Он самостоятельно изучает французский язык, создаёт движение военно-исторической реконструкции в России, пишет большое количество статей по исторической тематике, а в 1991 году защищает кандидатскую диссертацию.
Разорванные тесные рамки «исторической общности – советский народ» позволили ему реализовать свои немалые амбиции тем, что в своём клубе реконструкторов он присваивает себе прозвище «сир» (!!!), которое гордо носит по сей день, требуя, чтобы окружающие именно так к нему и обращались. Очень любит гарцевать на коне перед своей вразнобой наряженной «армией» в мундире дивизионного генерала Наполеоновской эпохи (правда, почему-то при этом украшая шляпу белым маршальским плюмажем вместо положенного генералу чёрного). Следует признать, что ему хватило скромности не обряжаться в сюртук самого Императора, хотя с кем именно должен ассоциироваться изображаемый им образ ни у кого из окружающих сомнения не вызывает. Вряд ли с высоты своего величия он мог снизойти до чтения книги какого-то юного выскочки.
Олег Валерьич написал несколько великолепных книг – двухтомник «Аустерлиц», фундаментальное исследование «Армия Наполеона», равных которому практически нет во всём мире, и замечательное исследование «Битва двух империй. 1805-1812.», где очень тщательно анализирует событийный ряд, приведший к грандиозному столкновению. За свои научные изыскания был награждён Орденом Почётного Легиона, учреждённым императором Наполеоном в 1804 году. В разное время предпринял несколько попыток наладить выпуск периодических изданий, закончившихся провалами.
(Признаюсь своим немногочисленным читателям, что в рамках своей игры «Марсово поле» я тоже Наполеон. Только у меня как-то и мыслей никогда не возникало вынести своё «императство» за пределы игровой реальности.)
Евгений Понасенков родился в 1982 году, когда новоявленный «сир» уже задумывался о своей предстоящей деятельности по окончании истфака. В первый класс пошёл в 1989 году, в период, известный как «perestroyka», когда идеологическая хватка банды, именовавшей себя «славой кпсс», уже катастрофически ослабла. Ему было всего 9 лет, когда один из самых отвратительных режимов в истории окончательно рухнул.
Так что поколение Понасенкова росло совсем в другой стране, нежели мы. На первом десятке лет их жизни трещал и рушился совецкий союз. Становление их личностей пришлось на десятилетие свободы в России, которое имело свои негативные стороны, но было избавлено от свирепой цензуры и идиотских сословных рамок. Они также избежали участия в перманентном смотре строя и песни, которым в мозги нашего поколения усердно вбивалась убеждённость в мировом первенстве нашей "великой Родины", а также необходимости "перед лицом начальствующим иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальства". Им уже были доступны информация и современные технологии.
И Евгений использовал открывшиеся возможности в полной мере. Поступив на исторический факультет МГУ, он уже со студенческих лет начал публиковаться и участвовать в научных конференциях. Помимо истории занимался освоением актёрской и режиссёрской профессий, а также вокалом (но эти его таланты мы в основном оставим за скобками как имеющие лишь опосредованное отношения к теме – они в данном случае интересны лишь, пожалуй, в качестве показателя уровня нарциссизма фигуранта ). Ему определённо очень повезло с преподавателями, которые, увидев в одарённом студенте большой потенциал, в ещё совсем юном возрасте ввели его в круг учёных-историков, что, несомненно, весьма положительно повлияло на его дальнейшую деятельность.
Понасенков эпатажен, самовлюблён, интеллектуален и блестяще образован, чем являет собой полную противоположность советскому человеку, который обязан был быть незаметным, безропотным и осознавать свою персональную ничтожность. "Строитель коммунистического будущего" чего-то стоил только в качестве молекулы «коллектива», коими именовались рабочие отряды зоны «социализма», Понасенков же всем своим поведением активно утверждает торжество и значимость индивидуальности. Он безумно раздражает совковое сознание, основанное на феноменальном чинопочитании, причудливо сплетённом с сознанием собственного превосходства над всем окружающим миром. Изуродованные извращённой идеологией наши сограждане готовы зубами рвать всех, кто не желает вместе с ними маршировать в их рядах и боготворить их вождя. Они приучены видеть и слышать лишь то, что угодно начальству, полностью игнорируя всё, что противоречит "генеральной линии", и весьма подозрительно относясь к образованию. Понасенков, являя собой образец свободного и независимого человека, постоянно и мастерски рвёт шаблоны застрявших в позавчерашнем дне соотечественников на всевозможных ток-шоу, чем, вне всякого сомнения, приносит огромную пользу.
Конечно, весьма малосимпатично выглядит объявленный запрет Евгения на любое использование всех материалов книги, включая иллюстрации, как его личной собственности. В отличие от нас, с детства приучаемых к собственности исключительно «общенародной» , т.е. к тому, что твоего у тебя ничего нет, новое поколение к частной собственности относится вполне серьёзно. Порой даже с перебором. Они требуют уважения к своему личному пространству, имуществу, идеям и открытиям. Можно было бы поспорить о том, что изображённые на фотографиях предметы из его частной коллекции не могут являться его исключительной собственностью – они навсегда остались собственностью своих первых владельцев, а значит сегодня должны быть отнесены ко всеобщему достоянию. Но это тоже своеобразное проявление веяний времени – объявлять себя исключительным хозяином приобретённых исторических ценностей и раритетов. Так сегодня поступают все – с чего бы ему отличаться? Но, к сожалению, такое отношение к своим читателям свидетельствует не о желании помочь им в их просвещении и работах, а исключительно в стремлении покрасоваться. Впрочем, вряд ли Понасенков в принципе готов кому-либо в чём-либо помогать, за исключением, вероятно, близкого круга друзей.
Проблемой их поколения стало то обстоятельство, что, когда они вступили во взрослую жизнь, обрели знания, ощутили свою силу и изготовились к свершениям, начался путинизм. Совковая зажатость дебила при свободе обернулась невероятно завышенной самооценкой и всемирным пупизмом, которым они по воле своего нынешнего вождя дали волю, и на сегодняшний день создали ещё более уродливую конструкцию, чем была даже «совецкая власть». Острое противоречие совецкой власти – с одной стороны культ личности вождя, обязательно «простого парня», выходца из низов, с другой - ничтожество индивидуума, стоящего чего-то только в «коллективе», сегодня обрело форму «закона». «Вожди мирового пролетариата» умирали от старости на своих постах (Сталин, Брежнев, Черненко), либо отстранялись в следствие дворцового переворота (Маленков, Хрущёв), либо выбывали от болезни (Ленин) или покушения (Андропов). Т.е. власть a priori рассматривалась ими как пожизненная, хотя формально они являлись «выборными» фигурами, одобренными 99,9 % избирателей. Мы же сегодня вплотную приблизились к «законодательному» закреплению пожизненной власти по примеру Северной Кореи.
Однако новое поколение нуждается в новой стране. Мы свой шанс, к сожалению, мягко говоря, пустили прахом. А они не желают жить по лекалам предшествующих поколений. И это их полное право. И Евгений Понасенков сегодня, неся просвещение тем, до кого его ещё в принципе можно донести, является той знаковой фигурой, которая ярко свидетельствует о неизбежном и скором наступлении будущего.
Возвращаясь к столкновению вокруг книги Понасенкова, мы должны учесть следующие важные обстоятельства:
1. «Концепцию» о развязывании войны Россией вследствие маниакального стремления Александра свергнуть Наполеона («Он или я – вместе мы не можем царствовать») первым (в наше время!) опубликовал действительно Понасенков в своей книге «Правда о войне 1812 года», вышедшей в 2004 году. Как бы ни было обидно некоторым его коллегам это признавать, но именно этот 22-летний пацан решился открыто заявить то, вокруг чего они годами неуверенно топтались, опасаясь реакции как высокого начальства, так и звероподобной толпы, но так и не решились высказать. Тем более grand respect тем маститым учёным (А.Сахарову, Н.Троицкому, А.Васильеву и др.), которые по достоинству оценили работу Евгения.
2. Понятно, что Евгений неправ, присваивая себе исключительные права на своё «открытие». И вряд ли ему следовало так походя пинать по-настоящему выдающегося историка О.Соколова.
3. Олег Соколов, конечно, крупнейший специалист по Наполеоновской эпохе сегодня не только в России, но и в мире. Однако его истерическая реакция на некоторый сдвиг его в сторону на вершине Олимпа исторической науки чести ему определённо не делает. Гораздо большее уважение вызвало бы его признание того факта, что эту пресловутую «концепцию» он сам решился высказать лишь в 2006 году в своей блестящей книге «Аустерлиц». Опоздал «сир» Олег Валерьич. И, следовательно, проиграл.
4. Диспутантов объединяет полное отсутствие самокритичности и столь же полное неприятие какой-либо критики со стороны. Насколько такие их самооценки завышены или нет – судить каждому индивидуально.
В случае Олега Соколова это, вероятнее всего, ответная реакция на духоту советского воспитания, долгие годы подавлявшего в молодых людях всякие признаки индивидуальности, требовавшего «быть скромнее», сурово каравшего за любые проявления самостоятельного мышления. Человек, сознававший свой потенциал, но многие годы лишённый возможности его реализовать, нередко при обретении свободы терял чувство меры, стремясь (не всегда осознанно) компенсировать свою подавленность в годы большевистской диктатуры. Для некоторых эта реакция оборачивалась развитием мании величия, выражавшейся, например, в присвоении себе прозвищ типа «сир».
Евгений Понасенков, практически не испытавший на себе железной длани советского режима, изначально был лишён необходимости прогибаться перед вышестоящим руководством, «быть скромнее» и никогда не имел причин чувствовать себя ничтожеством. Он с ранних лет осознавал свои способности и реализовывал их по мере расширения возможностей. Ему не было необходимости лицемерно изображать равенство с неспособной мыслить частью сограждан. В нашей стране любой человек, сумевший избежать последствий проводившейся веками селекции, неизбежно почувствует своё превосходство над тупым рабочим стадом. А при отсутствии навязанного государством обязательства всячески его скрывать, разумеется, будет выглядеть вызывающе высокомерным.
Евгений Понасенков сегодня являет собой ярковыраженный тип представителя нарождающейся новой аристократии, интеллектуальной, самоуверенной и успешной, открыто презирающей чернь, что интеллектуалы нашего поколения могли позволить себе лишь втайне. Легко предположить, что её круг будет неуклонно расширяться и в достаточно скором времени составит подлинную элиту российского общества, окончательно отправив на свалку полуграмотных, бездарных, тупых и наглых нуворишей, образующих сегодня правящий класс.
Можно было бы сказать ещё многое о весьма неоднозначном отношении к обоим историкам со стороны профессионального сообщества, о небезупречности их произведений, о реакции разных социальных групп на их откровения. Но тогда пришлось бы писать целую книгу.
В сухом остатке можно лишь высказать глубокое сожаление о том, что два выдающихся исследователя, работающие в одном направлении восстановления истины, разразились подобными скандальными выступлениями в адрес друг друга. Трудно оценить ущерб делу, который они тем самым нанесли. Хочется лишь верить, что у обоих фигурантов хватит ума не развивать конфликт дальше.
И, конечно, всем нам постоянно следует помнить, что тот, кто сеет ветер – пожнёт бурю. А разразится она в стакане воды или в соцсетях – зависит от качества посева.