Ссылка на предыдущую главу http://www.proza.ru/2018/02/11/1619
Глава Вторая.
Бо проснулся под аккомпанемент собственного крика.
Спазм сдавил пересохшее горло, а на шершавом языке застрял омерзительный привкус, который могло создать только отхожее место. Он попытался сплюнуть, но рот был, словно, обтянут изнутри пленкой – только сейчас Бо сообразил, что не взял с собой воду, так как не собирался надолго покидать лагерь.
Он выключил интерфейс терминала, который ярким светом голограммы резал глаза, и погрузился во тьму. Выглянув в окно вездехода, Бо сухо выругался: Тяжелый лес был во власти глубокой ночи. Это означало, что Димитро уже должен был прийти в себя и наполниться массой глупых и ненужных вопросов.
Бо быстро подправил для вездехода режим камуфляжа и перевел его в спящий режим – здесь его никто не сможет обнаружить. Спрятав пистолет за пазуху, он выбрался наружу и торопливо направился по тропе, едва различимой между пузырями.
Бо успел сделать всего несколько шагов, прежде чем оцепенел от неожиданности. Ночное зрение у него было и с прежними глазами, но то, что открылось ему сейчас, превышало любые ожидания – весь мир, вдруг, загорелся и заиграл буйством красок.
Каждый камень, каждый пучок мха и даже висящая в воздухе пыль излучали свет с невероятным многообразием оттенков и палитр. А Тяжелый лес стал ярче, чем он был днем! Купола пузырей, покрытые тонким слоем светящейся плесени просто сверкали красками, пытаясь перекричать друг друга замысловатыми узорами.
Мелкие твари и насекомые яркими огоньками ползали по изогнутым поверхностям пузырей, как искрящийся фейерверк – он видел всех и все в этом лесу, который не знал, что такое тьма. А дымка висящей в воздухе пыли завершала это красочное полотно ночи легкой размытостью граней и исчезающей перспективой. Звездное небо с его однообразной россыпью мерцающих огоньков выглядело на этом фоне блеклым и убогим.
– Что за карнавал?– прошептал Бо.
На этот раз память промолчала, предоставив ему самому догадываться, в чем скрыт секрет цветной ночи – в особенности его желтых глаз, или на Серой у представителей флоры и фауны было в традиции окрашивать себя флюоресцирующими красками на ночь глядя.
Он опустил взгляд под ноги и, осторожно ступая по пылающему теперь уже зеленым цветом мху, направился прочь от Тяжелого леса. Не смотря на то, что вездеход перемещался на магнитной подушке в полуметре от поверхности, Бо отчетливо различал след, который выдавал перепад цвета – значит, мох был чувствителен к магнитному полю.
Ступая по скользким камням, которые прятались во мраке намного лучше живых тварей, лишь слегка подсвечивая свои контуры, он уже мог различать в пылевом тумане тусклое пятно костра. Димитро, очевидно, грустил у огня, дожидаясь его возвращения в полной растерянности, и Бо начал выстраивать в уме убедительную легенду собственного отсутствия – парню надо было детально рассказать о том, чем он занимался полдня и где пропадал полночи.
Окраина леса и спрятанный вездеход были всего в нескольких километрах от лагеря, а потому времени на продумывание слишком сложной истории не было. Бо уже прикинул несколько простых вариантов, как его природное чутье заставило насторожиться и выбросить все мысли из головы, освободив ее для инстинктов.
Через пустырь к лагерю он шел не один.
Бо не слышал безмолвного преследователя и не чувствовал его запаха, но знал, что кто-то крадучись беззвучно движется следом, постепенно приближаясь. Пистолет быстро перебрался из-за пазухи в руку и прочно лег рукоятью в объятия пальцев. Оказавшись на вершине небольшого холма, Бо резко развернулся и присел, выбросив перед собой руку с оружием.
Изогнувшись для прыжка, медведь застыл всего в двадцати шагах от него.
Это был не настоящий медведь, а его местный эквивалент. Но память упрямо отказывалась призвать привычный образ медведя, водившегося на Земле и других заселенных планетах: Бо видел перед собой тварь, и знал, что это медведь – вершина пищевой цепочки Серой, самый большой и самый опасный хищник планеты.
Шестилапая туша была более четырех метров в длину и в холке не менее двух. Тяжелая голова с широко раскрытой пастью была опущена к земле, открывая широкие пластины панцирной брони загривка – это была уже атакующая позиция. Как и все зубастые твари планеты, медведь имел две пары челюстей: передние, с длинными клыками, способными сомкнуться как клещи в обхват жертвы, и задние, которые несколькими рядами острых шипов и резцов перемалывали плоть и кости добычи.
Медведь агрессивно работал обоими парами челюстей, демонстрируя добыче мрачную перспективу, не издавая при этом ни единого звука – ни скрежета, ни рычания. В традициях Серой охота проходила беззвучно до самого торжества победителя. Но для по-настоящему ужасающей картины Бо недоставало свирепого взгляда хищника – фауна Серой не знала глаза.
Единственными обладателями этого органа зрения на планете были сами люди. Эволюция животного мира Серой подарила им иной вариант зрения: полосу светочувствительных рецепторов, которая опоясывала животное ото лба, где эта полоса была наиболее широкой, до кончика хвоста, где она либо сходила на нет в узенькую ленту, либо, как в случае с медведем, венчала его ярко желтой кисточкой.
Светочувствительная полоса имела желтый цвет, подобно новым глазам Бо, и казалась инородной для приготовившегося к прыжку зверя, словно кто-то небрежно провел кистью с желтой краской вдоль всей туши. Но память подсказывала, что эта полоса давала сопернику намного больше преимуществ: он имел практически круговой обзор и видел не только расстояние до своей жертвы: медведь мог рассмотреть Бо в объеме. И хотя никто не знал точно, насколько хорошо и подробно видели мир своими светочувствительными полосами твари Серой, считалось, что их зрение позволяло безошибочно определять массу и плотность соперника.
Медведь заиграл длинным хвостом, заставив желтую кисточку на его конце метаться и прыгать из стороны в сторону. Это был не отвлекающий маневр – скорее, таким образом он «щурился» и всматривался в Бо. Играющие челюсти хищника замерли, раскрыв в обрамлении обеих пар жерло широкой глотки, а могучие лапы подогнулись, стягивая жгуты мышц для прыжка.
Бо оставался неподвижным.
Как и все крупные твари на Серой, медведь был закован в прочную панцирную броню, которая состояла из отдельных пластин, напоминающих чешую. Пробить такую защиту пистолетной пуле было не под силу. Единственным уязвимым местом для выстрела оставалась раскрытая пасть хищника. Но момент для выстрела необходимо было рассчитать точно. Чтобы пули не просто доставили беспокойство и болевые ощущения трехтонному уроду, а поразили его мозг, предстояло дождаться прыжка…
Только в момент прыжка тело медведя вытянется в линию, и тогда через раскрытую пасть и горло можно будет прострелить мозг – центр нервной системы – который у обитателей Серой располагался не в черепной коробке, а вдоль позвоночника.
Медведь сделал несколько разгонных прыжков, быстро сокращая расстояние, и резко взмыл в воздух, широко разведя длинные передние лапы, чтобы исключить для жертвы даже самый незначительный шанс для побега.
Бо заглянул в черную бездну раскрытой для него пасти без тени страха и смущения. За ту секунду, пока летящая навстречу туша медведя находилась в воздухе, он успел четыре раза нажать на курок, аккуратно укладывая пули в одну точку. Выстрелы были оглушительными для безмятежной ночи планеты, и эхом железных ударов прокатились над каменными берегами и спокойными водами реки.
Бо сжался и прыгнул навстречу падающей на него туше хищника.
Уворачиваться от столкновения не было смысла. Попытайся он отскочить назад, и вся трехтонная масса смяла бы его под себя, увлекая по инерции и размазывая по камням в кровавый фарш. Отскочи он в сторону, и угодил бы под одну из широко раскинутых лап, которые не только венчались огромными когтями, но и были целиком покрыты острыми костными пластинами с отточенными краями и длинными шипами – они бы располосовали Бо на ленточки и перемололи все кости. Единственным выходом оставалось прыгнуть под мягкое брюхо медведя, приняв на себя тяжелый, но единственный посмертный удар хищника, и уповать на удачу.
Бо со свистом выдохнул, когда легкие под сломанными ребрами выдавили воздух, и почувствовал, как потемнело в глазах. Ощущение боли пришло с опозданием и не могло сравниться с тяжестью принятого удара. Он успел поднырнуть под брюхо медведя, и лишь его задняя часть по касательной накрыла спину Бо, вдавив в бугристые камни. Туша зверя перелетела дальше, взрывая булыжники фонтаном высоко вверх, но чувство придавившей его тяжести осталось, и только спустя минуту Бо сумел снова вдохнуть воздух раздавленной грудью.
Острая боль мгновенно рассказала о сломанных ребрах и выбитом суставе левой ноги, но позвоночник остался целым, а это значило, что он переживет любые травмы. Бо дышал осторожно и не глубоко, давая организму оправиться от первого шока. Без резких движений он пошевелил пальцами рук, запястьями и медленно повел плечами, прислушиваясь к сигналам боли.
Голова прояснилась, и когда он готов был уже оттолкнуть от себя землю и попытаться сесть, услышал рядом неразборчивые стенания запыхавшегося Димитро. Прежде чем Бо успел остановить возбужденного парня, тот быстро схватил его за плечи и резко повернул лицом вверх, пытаясь помочь.
Бо тихо застонал, пропустив в глазах белую вспышку бессознательности, которая едва не увлекла за собой – теперь он отчетливо знал все повреждения тела, каждую сломанную кость и каждый оголенный нерв.
Димитро с беспокойством смотрел в его глаза, бесцеремонно близко нависнув своим лицом.
– Поцеловать меня собираешься?– прошипел Бо, слабо отстраняясь от парня.
– Что произошло?– раздражающе звонким голосом закричал тот.– Я слышал выстрелы…
– Медведя видел?– прошептал Бо, чувствуя, как с каждым словом тускнеет его голос.
Димитро обернулся на гору мяса, которая еще недавно была опасным хищником, и с недоумением посмотрел на раненого:
– Да, он мертв,– неоправданно громко произнес он и показал короткий нож, который сжимал в руке.– Я потому и прибежал на выручку, как услышал выстрелы.
Бо улыбнулся, но не стал комментировать несоответствие между медведем и оружием паренька, которое сгодилось бы только для того, чтобы поскоблить тому панцирь – он был уверен, что следующая фраза будет последней перед потерей сознания, и ему хотелось использовать ее с умом.
Поддерживаемый Димитро, Бо аккуратно извлек из кармана несколько препаратов, так своевременно запасенных в вездеходе. Отобрав по номерам несколько соответствующих случаю, он сделал череду инъекций и обхватил рукой шею парня:
– Мне пора спать. А ты бережно затащи меня в палатку и подежурь у костра,– прошептал Бо.– Твоя очередь… Поищи еще где-то здесь пистолет. Пригодится от падальщиков…
Он не успел подобрать нужного слова, поддавшись усыпляющему зову.
*****
Бо не хотел просыпаться. Он отчаянно цеплялся за ускользающий сон, понимая, что пробуждение вернет его в реальность, заполненную болью заживающих ран. Рассвет уже пробивался через матовую ткань палатки и ложился на закрытые веки светлыми пятнами, которые радужными разводами, всплывающими из тьмы, беспокоили пробуждающийся разум. Если с призраками, рожденными светом, он еще мог справиться, то шум, производимый Димитро снаружи, игнорировать уже было нельзя.
Бо открыл газа.
Боль вернулась, напоминая о себе с каждым вдохом. Срастающиеся ребра его беспокоили мало – сдерживая дыхание, их можно было не чувствовать. Но тазобедренный сустав горел пульсирующими вспышками, которые ритмично отзывались на каждый удар сердца.
Он осторожно пошевелил ногой и ощупал бедро. Несмотря на то, что это вызвало вспышку новых ощущений, Бо остался доволен: выбитое бедро было вправлено на место. Накануне он совершенно об этом не побеспокоился, но предусмотрительный Димитро сам догадался его вправить. Если бы он этого не сделал, сейчас у Бо не было бы даже шанса встать на ноги, а заниматься его ногой пришлось бы уже хирургу.
Против воли Бо испытал к Димитро теплое и непривычное чувство благодарности. И дело было не в заботе о его ранах – только безрассудная отвага паренька могла заставить его накануне броситься на выручку с ножом в руках. Альжбета была права: что-то чистое, наивное и несвойственное людям было в Димитро. Расчетливый и циничный Бо никогда бы не стал рисковать напрасно ради малознакомого и бесполезного человека.
– Ты в порядке?– услышал он голос паренька, который отреагировал на его стоны, и с обеспокоенным лицом заглянул в палатку.
– Меня медведь поломал,– фыркнул Бо.– Как я могу быть в порядке?
– Я разогрею бульон и овощи,– Димитро исчез из палатки и уже снаружи выкрикнул.– Что нам сейчас делать? Мне, наверное, надо сбегать в поселок за помощью…
– Дурацкая идея,– поморщился Бо.– С нашей склонностью к неожиданным снам нельзя разделяться. И отсюда надо убираться, пока падальщики не добавили нас десертом к основному блюду. А вот бульон это хорошо… Я отлежусь еще часик, и двинемся не спеша домой.
– А твоя нога?
– Костыль из направляющих палатки и обезболивающие сотворят чудо,– Бо скривился от боли, попытавшись сесть, и с трудом восстановил сбившееся дыхание.– А что это за вонь? Это какой-то особенный бульон?
Он сжал до хруста зубы, выползая из палатки на широкую каменную плиту.
– Это не бульон,– Димитро нагнулся к горелке искусственного костра, чтобы отрегулировать пламя под котелком.– Это чудесный трофей твоей охоты.
Он поднял термоизолированный пакет, в котором была запечатана мерзкая на вид бурая масса, и потряс им в воздухе, после чего бросил к десятку таких же:
– Это эмбриональные клетки медведя,– тожественно произнес он.– Как и остальные животные Серой, он однополый. В течение года эмбриональные клетки накапливаются у него в специальном горбу на спине. А когда их собирается достаточно, запускается механизм формирования плода, и через пару месяцев под панцирем растет медвежонок…
– Ты ночью разделывал тушу панцирного медведя?– Бо протянул руки к огню, снимая утренний озноб, который усиливался его слабостью.– Это что, деликатес?
– Шутишь?– Димитро зачерпнул из дымящегося котла ярко красную жижу и протянул ему горячую кружку.– Это самая большая ценность на планете! Конечно, пришлось изрядно повозиться. Но это того стоит. Ты, наверное, не знаешь, но основа нашей биологической модификации взята в генетическом коде медведя. Мы, в каком-то смысле, его родственники. Бета будет прыгать от радости…
– И что она с этим будет делать?– Бо отхлебнул из кружки, ощущая, как приятное тепло разливается по телу.
Парень пожал плечами:
– Какой-нибудь эликсир. Она как-то говорила, что, если бы у нее был запас таких клеток, то многих колонистов, которые не могут пережить реанимацию, могла бы спасти.
Димитро запнулся, округлив глаза, и поднял вверх палец, демонстрируя посетившее его озарение.
– А что вчера со мной произошло?– он прищурился, глядя на Бо.– Я вообще не помню, как вырубился, но голова болела так, что зубы сводило, и на затылке такая шишка…
– А сам не догадываешься?– Бо отставил пустую кружку и извлек из кармана несколько ампул с препаратами.– Ты заснул, и со всего маху брякнулся о камень, прежде чем я успел тебя подхватить. Ладно, время уходит, а мои обезболивающие будут действовать всего пару часов. Собирай свой вонючий эликсир, и будем выдвигаться.
Димитро понимающе кивнул, но прежде чем упаковать рюкзак пакетами с эмбриональными клетками очень ловко изогнул направляющие палатки, соорудив пару сносных костылей. Наблюдавший за ним Бо отметил изобретательность парня и, уличив момент, бросил несколько одобрительных фраз. И когда тот расплылся от удовольствия, невзначай поинтересовался:
– А почему ты собирался бежать в поселок за помощью? Разве у нас нет никаких средств связи? Помнится, Бета говорила…
Димитро не дал ему договорить, с неоправданной силой ударив себя ладонью по лбу.
– Вот я дурак!– громко прокомментировал он акт самоистязания.– Совсем забыл! Уже который день таскаю с собой и никак не отдам… У меня твой навигатор! И в моем тоже есть мобильная связь…
– Так у нас есть мобильники?– наигранно удивился Бо.
– Конечно!– парень отчаянно шарил во внутренних карманах, едва сдерживая возбуждение.– У меня просто привычки на них нет… В школе корпорация запрещала любые средства связи использовать: и ручные, и встроенные… ну, знаешь, которые вживляют в голову.
Он с вопросом посмотрел на Бо, и тот утвердительно кивнул, мол, знаю такие. Димитро протянул на ладони плоский кусок пластика не более трех сантиметров в диаметре и провел по нему рукой. Когда над устройством развернулось меню голографического интерфейса с цветными объемными символами, он пролистал их по кругу, демонстрируя как реагируют на его пальцы анимированные иконки:
– Видишь?– восхищенно прокомментировал он.– Здесь все есть. Карты, связь, почта, видео, архив… Я даже не разобрался еще, что он умеет, но штучка очень умная. К нему еще есть зарядка, если далеко уходить, а в долине беспроводное электричество… Так что он сам за собой ухаживает. Только прямая связь не везде работает, потому что корабль спутник блокирует. Но даже если уйти из зоны покрытия ретрансляторов, он сам находит ближайшие такие же навигаторы и через них обновляет данные. Напрямую, конечно не поговоришь, но почта так ходит, новости обновляются. Вещь удобная… И как я забыл?
Пока Димитро демонстрировал ему полюбившиеся функции устройства, Бо с нескрываемым интересом всматривался в самого парня. Ему на вид было не меньше восемнадцати лет, но невозможно было избавиться от ощущения, что это откровенный школьник, который только вырвался из-под опеки родителей и теперь торопился вкусить настоящую жизнь. В его возрасте за Бо числились три убийства, и только на одно из них была санкция корпорации. Он тоже вырос в нижнем городе, а трущобы заставляют взрослеть быстро. Но Димитро казался пришельцем из иной реальности, о которой снимают красочные фильмы и поют слащавые песни. Бо не понимал, как этому пареньку удалось не впустить в себя циничную простоту человеческой цивилизации.
Парень резко замолк, заметив на себе странный взгляд, и с удивлением раскрыл свои желтые глаза. Бо готов был поклясться, что это глаза счастливого человека:
– По пути все расскажешь,– тихо произнес он.– Забирай свою поклажу, а все остальное бросим здесь. Будет надо, вернемся, а пока я самый ценный груз, который надо как-то доставить в поселок.
– Связи нет,– поморщился Димитро и заставил устройство развернуть в воздухе голограмму наборной клавиатура, буквы которой ярко вспыхивали всякий раз, когда парень подносил к ним пальцы.– Это из-за корабля… Он загораживает от нас поселок. Я брошу сообщение на Бету, и можно смело прятать навигатор. Когда он увидит ретранслятор или другой навигатор, сам отправит письмо. Держи… Этот твой, и он только на тебя будет реагировать.
Он протянул Бо такое же устройство, и принялся упаковывать зловонные мешки с охотничьим трофеем в свой рюкзак. Бо еще какое-то время наблюдал за ним, потерявшись в мыслях, а потом прибрал навигатор в карман. Им овладело непреодолимое желание сломать этот кусок пластика, и он даже почувствовал, как тот выгнулся под его пальцами, но остановился – не было смысла напрасно привлекать к себе внимание.
Первые шаги давались тяжело, и Бо часто спотыкался, рискуя повалиться на скользкие камни. Его не беспокоила боль – благодаря препаратам он вообще не чувствовал ни ног, ни рук, словно они были чужими. Но неровная поверхность слежавшихся булыжников, по которым тропа уходила от реки, стала настоящим препятствием: костыли скользили по ним, застревая в щелях, а онемевшие ноги норовили подвернуться, превращая каждый шаг в испытание ловкости.
Когда под ногами оказался мягкий мох пустыря, идти стало легче, хотя к этому моменту Бо изрядно вымотался и почувствовал, как подступает слабость. Делать привал было слишком рискованно, потому что он колол не простые обезболивающие, а профессиональные препараты, которые не слишком церемонились с организмом – их задача была не спасти здоровье, а любой ценой обеспечить работоспособность бойца. Цена, которую готовы были платить химики корпорации за выполнение опасных миссий, часто была непомерно высокой для агентов.
Сосредоточившись на себе, Бо не слушал неумолкающего Димитро, но на этот раз был благодарен ему за неугомонность – меньше всего в этом состоянии он хотел остаться в тишине и слышать, как кровь шумит в ушах, и шаркают по земле ноги, которых он не чувствовал.
За половину дня они не успели пройти и третью часть расстояния до поселка. Бо уже готов был сдаться, чтобы принять привал, который, скорее всего, перерастет в ночевку, когда небо сотряс оглушающий грохот, который распался на череду громких взрывов. Димитро пригнулся от неожиданности и растерянно поднял голову к небу.
– Не туда смотришь,– тяжело дыша, Бо облокотился на костыли и кивнул в сторону корабля.– Это продувка вентиляционных шахт… Корабль готовит к запуску главный реактор… Генераторов поля ему уже не хватает…
Звуки сменились низким раскатистым ревом, который протрубил какую-то странную мелодию и так же неожиданно затих, сделав полуденную тишину звенящей – даже эхо не отозвалось на крик корабля.
– А с чего ему реактор запускать?– парень в недоумении уставился на Бо, но тот лишь устало пожал плечами.
Как раз в этот момент засвистел навигатор, и Димитро суетливо вытащил его из кармана. Он с восторгом оглянулся на Бо, мол, я же говорил, и принял вызов.
«Что случилось?– навигатор не передавал изображения, но голос Беты красочно отражал ее беспокойство.– Получила твое сообщение… С тобой все в порядке?»
– Да,– закричал на пластик навигатора парень.– Я же писал, что это Филос ранен…
«Где Вы сейчас? А вот, вижу… Странно, что сигнал проходит… Корабль обычно связь загораживает… Ты его несешь, или он сам идет?»
– Пока сам идет,– Димитро обернулся к Бо и опасливо всмотрелся, словно именно сейчас тому предстояло упасть без чувств.– У нас тут корабль гудел…
«Я тоже слышала,– перебила его Альжбета.– Ты ему кровь остановил? Раны серьезные?»
– Крови не было,– растерялся парень.– Я ему только бедро вправил. Хотя медведь его крепко приложил… Бо говорит, этот звук, что был… Это корабль реактор запускает…
«Ему откуда знать?– с раздражением в голосе произнесла женщина.– А где медведь? Ты писал, вы его убили? Он точно мертв? Вы в безопасности? Дурацкая затея только так и должна была закончиться…»
– Это Бо его сделал. Не поверишь, но я несу не меньше десяти килограммов эмбриональных клеток!
«Какие клетки? Как вы его вообще убили? Чем? Ладно, с этим потом разберемся,– она погремела чем-то звонким и металлическим.– Как все не вовремя! У меня тяжелый случай в реанимации… Хорошо, наберу Горди. Пусть вас диггеры заберут. Если что-то и понадобится на месте, они не хуже меня справятся, а я до вашего возвращения как раз здесь закончу… Димитро, оставайтесь на месте, на этих координатах. От тропы не уходите. И не давай ему двигаться: уложи на спину и следи за дыханием. Что-то пойдет не так – набирай. Если уснет, так даже лучше, но смотри, чтобы он собственным языком не подавился, а то может задохнуться... Все, ждите»
Бо опустился на мох и отбросил костыли в сторону. Он не чувствовал, но видел, как вздрагивают его ноги от коротких судорог. Димитро, бросил рюкзак за спину Бо и уселся рядом с видом победителя:
– Ложиться будешь?
Бо ответил взглядом, и Димитро покорно оставил его в покое. Парень больше ничего не говорил, потерявшись взглядом в пыльном тумане. Он был доволен собой и явно предавался мечтам и грезам, которые рисовали ему радужные последствия его геройских поступков.
Бо старательно удерживал себя в сознании, хотя оно не прекращало попытки оставить его – слабость навалилась с невиданной силой, указывая на то, что организм требовал все ресурсы на борьбу с ранами. В голове появилась ядовитая мысль о недооцененных внутренних повреждениях. Удар медведя мог не только сломать ребра, но и раздавить внутренние органы. А в этом случае, не только за его здоровье, но и за саму жизнь еще придется побороться.
Бо дождался помощи, оставаясь в сознании, хотя и потерял ощущение времени.
Из тумана к ним сначала выступила уродливая голова, с желтой светочувствительной полосой, а следом с характерным скрежетом колес показалась повозка, которую тащила местная лошадь. Этот транспорт удивил бы его в других обстоятельствах, но, балансируя на грани бессознательности, Бо сконцентрировался только на существенном. Он не обращал внимания на угрюмого возницу, которым оказался сам Горди, на его ворчливое перешептывание с Димитро и колкие взгляды в его сторону. Поддерживаемый парнем, Бо тяжело забрался на ровную, без бортов площадку повозки и вытянулся на ее поверхности.
Теперь он мог забыться и отдать своему истерзанному телу все жизненные ресурсы и покой, которые оно так настойчиво требовало.
*****
Бо очнулся от резкого запаха, который ударил в нос и забрался в голову фейерверком неприятных ощущений. К собственному удивлению, он чувствовал себя бодрым, а недавние раны чисто символически обозначали себя жжением.
Альжбета убрала от его лица зловонную губку и небрежно швырнула ее в сторону. С таким же пренебрежением она посмотрела на Бо:
– Я решила, что шестнадцати часов на сон тебе хватит. Сивилон хотел с тобой познакомиться, староста рудника. Помнишь? Но у нас и самих накопились вопросы, и ты не выйдешь отсюда, пока на них не ответишь.
Она обернулась к угрюмому коротышке, который сидел с грозным видом у двери, придерживая как посох длинноствольный разрядник. Горди кивнул в знак поддержки, и женщина бросила на Бо требовательный взгляд.
Они расположились в операционной, отдаленно напоминавшей ту, в которой он впервые появился на свет Серой планеты: медицинское оборудование, угрожающего вида инструменты, въедливый запах медикаментов. Но эта комната была совершенно иной – в ней не было следов запустения. Красивая, ухоженная операционная. Единственным, что резало глаз, было соседство логотипов Кэйко и Иверы на всем, что здесь окружало.
Бо уселся на операционном столе, расправив на себе больничную распашонку, наброшенную поверх обнаженного тела. Он не успел открыть рот, чтобы поблагодарить заботливого человека, который его переодел, как Альжбета резким движением придвинула к нему каталку с аккуратно разложенными вещами.
Это были его вещи, собранные из многочисленных карманов комбинезона, включая те, которые были хорошо припрятаны и даже зашиты под подкладку. В центре инсталляции разоблачения лежал пистолет.
– Даже не думай,– прохрипел Горди.– В нем нет патронов.
Диггер был из тех, кто старается выглядеть страшнее, чем даровано от природы. Разговаривая, ему приходилось напрягать связки, чтобы голос казался более низким.
– А зачем патроны?– ухмыльнулся Бо.– Здесь же нет медведей.
Женщина прищурилась на Бо с выражением лица, которое требовало немедленного раскаяния и подробных объяснений, но он смог ответить только широкой улыбкой. Эта улыбка не была натренированной и никакой цели не преследовала – была искренней, потому что ему было смешно:
– Здесь не все,– Бо протянул руку к Альжбете.– Нужен мой мобильник. И ваши тоже.
Женщина на мгновение растерялась, и в недоумении обернулась к Горди.
– Ну же!– поторопил их Бо.– Долго объяснять. А показать проще. Что может произойти, когда у него целый разрядник в руке?
Альжбета отступила к диггеру и взяла у него пластиковую пластину навигатора, а после, добавив к ней еще две, вложила в руку Бо. Она сомневалась, чувствовала подвох, но любопытство оказалось сильнее.
Бо аккуратно сложил пластинки навигаторов стопкой рядом с собой, и выбрал среди разложенных перед ним вещей небольшой металлический диск. Как настоящий иллюзионист он закатал рукава, демонстрируя честность фокуса, и аккуратно уложил диск на стопку навигаторов. Через мгновение тот издал свистящий звук и зажужжал. Бо развел руки, показывая, что таинство свершилось:
– А теперь можем разговаривать. Не знаю, как правильно называется это устройство, но мне его представили как «трещотку»,– он провел ладонью над жужжащим прибором.– Оно создает «шум» для записывающих устройств. Не представляю, как это работает, но теперь наши навигаторы записывают не наш разговор, а какую-то белиберду.
Горди и Альжбета, не отрывая взгляд, смотрели на трещотку.
– А вот модель вашего навигатора я знаю,– Бо внимательно наблюдал за обоими.– Это КСС-400. «Четыреста» означает, что устройство хранит собранные данные за последние четыреста часов. По статистике дольше и не надо – разведывательные данные перестают быть актуальными. КСС-400 имеет очень хороший накопитель. Он хранит не только все ваши разговоры, переписку и заметки. Он записывает ваш храп, пока вы спите, и делает при любой возможности видеозапись всех, кто попадает в его поле зрения. Но это не все!
Бо хлопнул в ладоши, заставив Альжбету и Горди посмотреть на него. И прочитав в их глазах то, что хотел увидеть, убрал с лица улыбку:
– КСС-400 это сеть связанных устройств, которые постоянно обмениваются собранными данными. Каждое из них хранит все, что было записано другими в сети. У них слабая защита, легко взламывается. Поэтому на Земле таких устройств вы не встретите. А на Серой благодаря им два колониальных корабля двух враждующих корпораций непрерывно наблюдают за независимой колонией революционеров, как за подопытными крысами. КСС-400 это устройства для сбора разведывательных данных.
Оценив эффект от своей демонстрации, Бо снова примерил на лицо улыбку:
– Полагаю, вы пришли сюда с вопросами, кто я такой… где взял пистолет… как ухитрился завалить медведя,– он ни на мгновение не отпускал их глаза, внимательно отслеживая реакцию, которую они выдавали непроизвольно.– Если к концу разговора забудете эти вопросы, я их напомню. Но сперва, пока мы остались без присмотра, обсудим более насущные темы.
Как он и ожидал, первой очнулась Альжбета:
– Что это за представление?– возмутилась она.– Что все это значит?
– Вы готовились встретить армию Кэйко? Думаете, их корабли появятся здесь через десять-пятнадцать лет?– Бо был уверен, что теперь они готовы его услышать, и выдержал значительную паузу.– Так я вам открою глаза: они уже здесь...
Брови Горди поползли вверх, а женщина громко выдохнула. Бо дал им самостоятельно справиться с потрясением, которого добивался. Он спрыгнул с медицинского стола и направился к сложенному на небольшом стуле серому комбинезону. Бо без тени смущения сбросил с себя больничную распашонку, представ перед ошеломленными собеседниками в полной наготе, и не спеша оделся. Он вернулся к каталке, на которой были разложены его вещи и принялся методично раскладывать их по карманам.
– Ты что-то видел?– Альжбета нахмурилась, выдавая сомнение.
– Я вижу то, чего вы не хотите замечать.
– Так он все выдумал!– встрепенулся Горди, но осекся, когда к нему обернулась женщина.
– Поясни,– она сделала шаг к Бо.
– Ни одна корпорация не потеряла за свою историю ни одной колонии,– тот понизил голос и стал говорить тихо, чтобы заставить вслушиваться в его слова.– Они вкладывают слишком большие ресурсы в них, чтобы так рисковать. И они хорошо умеют справляться с любыми нештатными ситуациями. Ваш переворот был частью их сценария. Это они его и устроили. А вся ваша свободная жизнь лишь иллюзия, которую они для вас создали.
– Бред,– Горди брезгливо скривился и встал со своего стула, подняв разрядник.– Даже слушать не хочу. Пытаешься отвлечь нас от себя?
Альжбета молчала, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
– Ваша реакция понятна,– Бо уселся на стул и жестом пригласил остальных к тому же.– Когда рушится иллюзорный мир, и все переворачивается с ног на голову, сначала в сознании рождается отрицание. Потом придет гнев и возмущение, затем торг и поиск возможностей все вернуть назад. А потом начнется затяжная депрессия и осмысление безысходности. И наконец, принятие неизбежного… Но только у нас на сопли времени уже нет.
– Не получится!– уверенно заявил диггер и сделал решительный шаг к Бо.– Не получится своими манипуляциями отвлечь нас от реальной проблемы. А эта проблема – ты. За всю историю колонии мы убили не более двадцати медведей. Зато они погубили больше ста человек. Однажды двое охотников семь раз попали в медведя из разрядников. А это не твои пульки – это заряд плазмы, который прожигает насквозь! Он не только выжил, но и порвал обоих охотников. А ты, красавец, завалил его из пистолета? Только этого никто не видел... И еще вопрос, откуда у тебя пистолет. Судя по его состоянию, ты его не в земле нашел. Он новехонький…
Горди подошел вплотную и угрожающе склонился к Бо:
– Я думаю, в твоей истории нет ни слова правды,– процедил он, не разжимая зубов.– Услышал гром с корабля и решил этим воспользоваться? А меня интересует то, что ты пытаешься скрыть за этой манипуляцией. Для меня факт, что ты связан с кораблем, а он наш враг. Ты проник внутрь и там вооружился. Я думаю, ты и есть попытка корабля вернуть власть над колонией корпорации! А твои сказки…
Бо не дал нависшему над ним диггеру договорить. Воспользовавшись тем, что тот подошел вплотную, и держал разрядник в руках, как обычную палку, он ударил его ногой в колено и, прежде чем тот упал перед ним, перехватил оружие. Бо сделал все быстро и небрежно, даже не поднявшись со стула. А когда Горди оказался на полу, он вдобавок пнул его в грудь так, чтобы у того перехватило дыхание, и швырнул отнятый разрядник к противоположной стене комнаты.
– Мы не друзья, чтобы верить друг другу,– спокойно подытожил Бо, не меняя интонации.– И никогда ими не станем. Нас объединяет большее… Общие интересы и общая угроза. Мне нет дела до вашего прошлого, а мое вам тоже ничего не даст. Хочешь ты того или нет, но мы союзники. И для вас большая удача, что я ваш союзник, а не враг.
– Успокойтесь,– потребовала Альжбета, помогая Горди подняться. Она не была ни напугана, ни удивлена.– Тебе придется рассказать все, что знаешь.
– Лучше я напомню вам то, что вы сами знаете. Скажи, диггер,– Бо прищурился на мужчину, который продолжал кашлять и бросать в его сторону недобрые взгляды.– Много ты знаешь колониальных кораблей, на которые ставят реакторы? Ни одного. Генераторы поля дают в сто раз более дешевую энергию, и в изобилии. Они ее просто черпают из пространства. Есть только два случая, когда вместо генератора используют реакторы. Это военные действия, потому что любой импульсный заряд превратит генератор поля в хлам. И это транспортные туннели в пространстве, потому что принцип их действия основан на том, что они сами должны генерировать поле и насыщать его энергией. А на вашем колониальном корабле помимо генераторов стоит реактор. И вчера я слышал, как он продувал технические шахты.
– Допустим,– кивнула женщина.– Реактор на корабле, действительно, есть. Это не секрет. Но ты сам сказал, что его используют не только военные, но и для того, чтобы связать колонию с цивилизацией пространственным туннелем. Учитывая отдаленность колонии, это наш случай.
– Да брось,– скривился Бо.– Какой тоннель? Не учитываешь двух нюансов. Во-первых, тоннели строят на орбите для грузовых кораблей. А этот реактор, как и сам корабль, ты с планеты уже не поднимешь. И вторая проблема… которая меня пугает больше, чем армия наемников в корабле. Эта планета пустая! Здесь нет никаких ресурсов, которые можно было бы добывать и экспортировать. Я не понимаю, зачем две корпорации забрались в такую глушь.
Альжбета и Горди беспокойно переглянулись.
– Вижу, не меня одного это беспокоит…
– Ты здесь три дня, а мы тридцать лет,– прикрикнула на Бо женщина.– Не забывай об этом. И не тебе нас судить… Мы ломали голову этим вопросом с первого дня, и не нашли ответ. Горди здесь тоже не из-за трофеев с корабля. Это побочный доход. Диггеры ищут в корабле ответ, зачем Кэйко основала здесь колонию…
– Раньше этот поселок назывался Мост мародеров,– неожиданно заговорил Горди, изменив тон. Он больше не пытался выглядеть грозным и говорить низким голосом.– Поселком Отшельников он стал десять лет назад, когда мы с Бетой сюда перебрались. Тогда это был отстойник. Теперь от него остался только мост, перекинутый между вышкой и проломом в корабле. Все что ты видишь здесь, сделала она.
– Хватит,– махнула на него Альжбета и присела напротив Бо.– Ты говоришь, что Кэйко вместе с нами привезла сюда армию… Предположим. Но какой смысл с помощью провокаторов развязывать бунт и отдавать им контроль над колонией. Это же глупость.
– Вот именно!– подхватил Горди.– Такая сложная задумка, и во имя чего? Они уже были хозяевами положения.
– Верно,– кивнул Бо.– Я еще подолью масла в огонь! Им пришлось постараться, чтобы этот бунт состоялся и был убедительным. Профессионалы знают, как устроена корпоративная служба безопасности. На этом корабле вместе с колонистами прибыли и тысячи осведомителей, шпионов, убийц. Служба безопасности вышла из криостазиса еще до того, как корабль подошел к орбите, до того как подняли гарнизон корабля. Бунт невозможен, потому что следят за каждым – подслушивают, подсматривают, провоцируют. А для того, чтобы устранить неугодного, никто не ждет, пока в нем проснется революционер. Чтобы погибнуть от несчастного случая достаточно сомнений в лояльности человека. Никто не рискует такими проектами, учитывая, что человеческая жизнь здесь не стоит ничего.
Женщина отвела взгляд, задумавшись, а диггер опустил плечи, подавленный словами Бо и ее молчаливым согласием.
– Уверен, вы это понимали,– понизил голос Бо,– и догадывались о подвохе. Я не знаю, как произошла ваша революция. Но вместо того, чтобы задушить инакомыслие в зародыше, его вскормили. Дали горлопанам накричаться… Вместо того, чтобы публично казнить возмутителей спокойствия, вступали с ними в переговоры… Угрожали расправой, но репрессий не устраивали, дали бунтарям вооружиться… А солдатам гарнизона дали усомниться в силе власти… Я не знаю конкретного сценария, но он был разработан еще до того, как корабль ушел с обиты Земли. И люди были подобраны для этого спектакля тщательно. Слабое руководство и харизматичная оппозиция. Кто-то очень поработал над этим спектаклем и подбором актеров. Но вы задайте вопрос, для кого разыграли этот спектакль… Вы в нем не зрители – актеры.
– Ивера?– подняла глаза Альжбета.– Независимость колонии разыграна для колонистов Иверы?
Бо направил указательный палец на женщину, подтверждая, что она попала в точку.
– Подождите,– заторопился диггер, от которого ход разговора явно ускользал.– Хотите сказать, что Кэйко выставила независимую колонию, чтобы усыпить бдительность Иверы? Послушайте себя! Это же глупость! Так они сделали только хуже: потеряли контроль над ситуацией, окружили себя врагами, дали колонии Иверы развиться и за тридцать лет сформировать свою оборону. Наш корабль пятимиллионник, а у Иверы тогда было три миллиона колонистов. Если бы они хотели войны с ними, то лучший момент для атаки у них был сразу после посадки…
– Лучший?– Бо поднял руку, останавливая Горди.– Корпорации отправили сюда свои колонии, понимая, что развязывают на Серой войну. Учитывая расстояние, шанс на победу будет один. Никто не сможет выслать подкрепление. Никто не знает реальной силы противника. Кэйко опоздала с запуском корабля на три месяца. Колония Иверы уже получила преимущество. Атакующая сторона всегда должна иметь численный перевес. Но ты представляешь себе, что такое миллион солдат? Ты представляешь, какая должна быть инфраструктура, чтобы обеспечить и прокормить этот миллион ртов. Колониальный корабль это всего лишь склад замороженных тел. И после посадки вокруг него только пустыня…
Он специально сделал паузу, и его расчет оправдался: женщина тут же вступила в диалог, подхватив его мысль:
– Вспомни,– она повернулась к диггеру.– Нас поднимали непрерывно, как конвейер, и сколько было бардака. Генераторы пищи работали на пределе, а пайки урезали каждый месяц. С этого все и началось для Кэйко. Сначала это были голодные бунты. Одно дело спать в палатках и под открытым небом, а другое, когда жрать нечего было. Нас поднимали слишком интенсивно, как рабов гнали на строительство ферм. Это была настоящая каторга…
– И очень убедительный сценарий революции для Иверы,– согласился Горди.– Их колонистов так не прессовали! А нас Кэйко гнала в шею, пока не падали… Мол, так торопились нарастить военную мощь, что потеряли контроль… Это было очень похоже! Это так и выглядело!
– А теперь посмотрите на ситуацию под другим углом,– Бо торопился использовать их вовлеченность для убеждения.– Сейчас независимая колония составляет чуть больше миллиона человек. Верно? Готовится встретить армию Кэйко через десятилетия. Копит ресурсы. Одна колониальная ферма способна прокормить в течение года более пятидесяти тысяч человек. На всю вашу колонию хватит двадцати ферм. А вы помните, сколько их у вас?
– Больше сотни,– признал диггер.– Но фермы это только половина нашего производства продовольствия. Есть еще скот, белковые отстойники, заготовки охотников, сады… Мы все эти годы запасаем продовольствие для армии Кэйко?
– Для людей, которые пережили голод, продовольствие лишним не бывает,– вздохнула Альжбета.– Никто не упрекнет президента в том, что мы производим и запасаем больше, чем можем съесть. Мне даже в голову не приходило усомниться в продовольственной программе его администрации. Но, если вдуматься, мы продолжаем строить фермы, и как говорит Филос, если это его настоящее имя, даже деревенскую армию не пытались создать… У нас это отложено на потом. Становится понятно, почему.
– Получается, мы своими руками создали идеальные условия для вторжения Кэйко, а их армия просто дождалась, пока мы запасем им еду и отстроим инфраструктуру. И этот недоносок Адер участвует в заговоре,– Горди покачал головой, и, заметив на себе взгляд Бо, добавил.– Это наш наследный президент, сын Бастера, основателя и лидера революции… Кэйко сметет нашу колонию за считаные часы…
– Ладно,– неожиданно остановила его Альжбета, и от Бо не ускользнул их таинственный обмен взглядами.– В его словах больше смысла, чем во всем, что мы делали десятилетиями. Мне надо подумать. На сегодня все.
Она решительно встала и направилась к двери, а Горди покорно последовал за ней.
– Все?– остановил их Бо, тоже резко поднявшись.
Он был уверен, что эта парочка что-то утаивала. Нечто настолько существенное, что его послание было принято с подозрительной легкостью. Бо был реалистом, и понимал, что их готовность принять плохие новости не была достижением его дара убеждения. А это свидетельствовало в пользу того, что сказанное им соответствовало сложившемуся у них восприятию реальности. Они знали то, чего не знал он.
Женщина с удивлением обернулась и развела руки:
– Хочешь нас еще чем-то удивить?
– Вы забыли задать вопросы, с которыми пришли,– улыбнулся Бо.
– Думаешь, нам стоит у тебя спрашивать, кто ты такой?– ее глаза сверкнули, и в них безошибочно читалась жестокость, которая таится в любом докторе, способном без душевных страданий причинять боль пациенту с уверенностью, что это неизбежное зло во имя блага.– Сам говорил, какая в том разница? Не факт, что правду скажешь, а соврешь – не проверим. Очевидно, что ты один из тех мерзавцев, которые носят черные петлицы службы безопасности. Слишком хорошо подготовлен, и слишком посвященный. Или, из тех подонков, которые ходят в штатском. Мы не друзья – мы союзники.
– Тогда у меня есть вопрос,– Бо торопился узнать то, что беспокоило его последние дни больше, чем все содержание их разговора.– Почему разбудили меня? Как вы выбрали из четырех миллионов криокапсул мою?
Женщина подошла к нему и заглянула в глаза снизу вверх – она едва доставала ему до плеча:
– Почему тебя это беспокоит?– она не скрывала интерес, который вызвал его вопрос.– Почему это для тебя важно?
– Можешь не верить,– Бо почувствовал себя неуютно, потому что в этот момент был уязвим.– Но у меня личные счеты с Кэйко. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось бежать, и Серая была единственным выходом из той ситуации…
– Продолжай,– поторопила она, когда он замешкался.
– У корпораций не бывает случайностей,– сдался Бо.– Когда не видишь всей картины, события могут показаться случайными. Но я знаю Кэйко. Все, что здесь происходит, похоже на сложную математическую формулу, уравнение с большим количеством переменных. Какие бы значения эти переменные не принимали, все предопределено, рассчитано и у этого уравнения только одно решение. Мое появление здесь может быть частью этого уравнения… Я не могу поверить в то, что я здесь случайно, в то, что я случайная переменная в уравнении.
– Боишься, что тебя используют против твоей воли?– она рассмеялась, но смех ее не был веселым.– Добро пожаловать в ряды использованных. Нас здесь больше миллиона… Горди, как ты выбрал капсулу, когда я тебе давала заказ Сивилона на инженера?
– У нас есть доступ к реестру с именами и профессиями,– пожал тот плечами.– Я запустил поиск, и Филос был первым в списке, а капсула была в доступном отсеке. Не думаю, что это подстроено. Сам посуди, твое появление здесь только во вред Кэйко. Да, и не могло быть столько совпадений. Авария в шахте, гибель инженеров, запрос на пробуждение… И как они вообще могли заранее знать, что мать Беты изобретет технологию реанимации, а диггеры будут вытаскивать капсулы. Слишком невероятно…
– Случайная переменная,– Альжбета улыбалась, не отводя ироничного взгляда от Бо.– Красиво… А с чего ты взял, что нам можно довериться, перебежчик из Кэйко? При таком заговоре в свободной колонии, здесь должно быть столько шпионов и информаторов... И Поселок Отшельников, по идее, для них место повышенного внимания. Как ты справился со своей паранойей?
– Точно,– закивал головой диггер.– Мы же можем быть частью заговора Кэйко.
– Долго объяснять,– посуровел Бо, которому смена настроения собеседников уже доставляла беспокойство.– То, что вы делаете, требует постоянного контроля. Уверен, здесь есть информаторы, которые за вами следят. Но есть свои тонкости в вербовке агентов. Идейных лидеров, занимающих расстрельные должности, не вербуют. Вас спишут, отдадут на заклание, но вербовать не станут. Надежнее к вам приставить человека.
– И что это за человек?– игриво спросила женщина.
– Безупречный,– подыграл ей Бо, принимая вызов.– Надежный, старый друг, которому вы доверяете, как себе. Обычно, это человек из далекого прошлого, которого вы на время потеряли из вида. Он появляется в нужный момент, как приятное воспоминание. Желательно, в трагичном и уязвимом состоянии, чтобы вы могли легким движением руки изменить его жизнь и спасти. Тогда вы начинаете верить в его благодарность – он вам стольким обязан, поэтому он такой преданный друг. И он демонстрирует преданность и бескорыстие, доказывает каждый день, и неустанно напоминает, как много вы для него сделали. Если бы вы привели человека с улицы, у вас бы не было причин верить в его преданность, даже если бы он кровью клялся. А когда он такой обязанный, даже в голову не придет сомневаться, почему человек заботится о вашей выгоде, а не о своей… почему он проявляет такое рвение и берется за трудную работу… И вы будете доверять ему самое сокровенное. Вы не заподозрите его, когда проявит интерес к закрытой информации, когда отодвинет неудобного ему человека из вашего окружения, когда будет регулярно отлучаться по вашим делам. А ему нужны эти отлучки, потому что докладывает он о вас лично…
– Хватит!– вскрикнула Альжбета, лицо которой наливалось серым с каждым следующим словом Бо.
– Турман…– прошептал диггер, широко раскрытыми глазами вглядываясь в женщину.
Она зло сверкнула на него глазами и с усилием овладела собой:
– Оставайся пока здесь, Филос. Я скажу Сивилону, что твои раны слишком тяжелые, и в ближайшие недели ты пролежишь в реанимации. Пока придерживаемся этой легенды.
– Не торопитесь разоблачать Турмана,– улыбнулся Бо.– Знать источник информации врага, да еще которому он доверяет – это большая удача. И еще хочу вернуться к просьбе о юристе… Корпорации воюют по правилам, а их определяет корпоративное право.
Альжбета молча кивнула и подошла к двери.
– Вы забыли свои навигаторы,– напомнил Бо и, когда женщина, вернулась к каталке с пластиковыми пластинками, перехватил ее руку над трещоткой.– Когда корабль продул вентиляцию реактора, он на всю планету протрубил о начале вторжения. Колония Ивера теперь знает. Фактора неожиданности больше нет. Счет пошел на часы. Авангард появится в любой момент. Этот поселок не просто стоит у них на пути – он прямо у ворот.
Альжбета отдернула руку и, сдвинув трещотку, забрала свой навигатор. Она не сказала больше ни слова и выскочила из операционной, словно за ней гнались, а диггер суетливо последовал за ней.
Когда замок снаружи щелкнул, Бо не удержался от улыбки – наивность этих людей его умиляла. Он забрался на операционный стол – единственное место, где можно было лежать, и открыл интерфейс своего навигатора.
*****
Димитро заглянул в реанимацию только вечером. Он принес изрядный запас еды, но против обыкновения был немногословен и сдержан. По тому, как парень виновато отводил взгляд, Бо понял, что тот получил конкретные инструкции, и не стал его смущать лишний раз. Тем более ему нужно было время обдумать результаты разговора с Альжбетой и Горди: он не мог избавиться от ощущения, что упустил что-то очевидное – слишком легко прошел разговор. Проще было принять скандал, угрозы и недоверие, но не легкую победу.
Люди боятся того, чего не понимают. А для Бо это был вопрос выживания. И так было всегда.
Эхо шагов Димитро еще не смолкло, а дверь снова щелкнула, и на пороге появилась Альжбета, которую Бо никак не рассчитывал увидеть на ночь глядя. Она бесцеремонно подошла к операционному столу, на котором он лежал с набитым овощами ртом, и молча поставила возле него бутылку с самодельной пробкой.
– Этиловый спирт, заправленный местным соком древесной ягоды,– прокомментировала она, не глядя на Бо.– Пропорция один к одному. Это настоящий нектар, а не дешевое пойло, которое делают упыри рыбацкого поселка.
Женщина демонстративно бросила свой навигатор на стол и придвинула себе стул, а Бо, молча положив поверх свой пластик, накрыл их трещоткой. Он был заинтригован визитом: Альжбета с каждым днем раскрывалась для него с новой стороны, но вместе с симпатией, у него росли и опасения. Он знал многих женщин, встречал и тех, чей характер и воля могли сломать жизнь любому. Но в ней он видел иную силу – силу лидера, способного вести за собой толпы.
– Ты разоблачил себя, когда Димитро по навигатору сообщил мне о том, что взрыв на корабле это запуск реактора?– она вынула из какого-то шкафчика разные по размеру фужеры и ловко разлила в них ярко красный напиток с цветочным ароматом.– Теперь они будут тебя подозревать?
– Нет,– Бо взял фужер и, подняв его в жесте, который заменяет тост, медленно отпил.– Это нормальная реакция для двух недотеп, которые слоняются вокруг корабля. Подозрительным было бы промолчать о таком неординарном событии.
Она понимающе кивнула головой, отпила из фужера, и уставилась на Бо странным взглядом, в котором мало было от заносчивого медика, но много от женщины:
– Ты ничего не знаешь о Серой,– неожиданно произнесла она.– Тебе кажется, что ты понимаешь, но даже то, что ты видишь, совсем не такое.
Бо поднял бровь, вспомнив слова Димитро, который уже пытался донести ему эту мысль. И теперь у него закрались сомнения, сам тот до нее дошел, или причина озарения сейчас сидела напротив, потягивая разбавленный спирт.
– Полагаю, ты скоро сбежишь из поселка,– продолжала она, растягивая слова.– Глупо дожидаться его участи, когда можешь уйти. А люди, которые не знают, что уйти некуда, всегда уходят…
Бо предположил, что прежде, чем принести ему алкоголь, Альжбета успела приложиться к нему, но та, словно, угадав его мысли, с улыбкой добавила:
– Моя мать последние годы часто уходила в запой, а из последнего пять лет назад так и не вернулась. Поэтому теперь перед тем, как открыть бутылку, я сначала принимаю нейтрализатор. Так что напоить меня, ты не сможешь…
– На меня тоже не рассчитывай,– Бо залпом выпил фужер.– У меня есть генетические корректировки, которые исключают действие алкоголя и наркотиков на организм.
– Генетические корректировки,– по слогам повторила Альжбета.– Я заметила по твоим ранам. Кости срослись за часы, а гематомы были уже едва заметны, когда тебя привезли. Завтра утром для твоего организма даже последствий ранения не останется. Явно не в подпольной клинике тебе код корректировали… Выходит, напрасно нектар переводим.
– Выходит, напрасно,– согласился Бо.
– Прежде, чем уйдешь… А я думаю, ты это сделаешь утром… Ты должен кое-что понять о Серой… И еще, пока не забыла. Горди нашел тебе юриста и достал капсулу. Я ее очень жестко реанимировала, и завтрашний день она не переживет. Утром, когда очнется, у тебя будет единственный шанс с ней пообщаться. Оно и к лучшему, что ей не доведется узнать то, что нам уготовано…
Альжбета поднялась со своего стула и, подойдя к выключателю, изменила освещение так, чтобы операционная погрузилась в полумрак, подсвечивая только нижние края стен. Но к стулу у операционного стола она не вернулась, устроившись прямо на полу в одном из темных углов:
– Я сейчас перечитывала дневники матери. Удивительно, сколько подробностей я успела забыть… Она была идеалистка. Оставила успешную научную карьеру в Кэйко, оставила моего отца и, прихватив малолетнюю дочь, подалась на край вселенной строить лучший мир. Я росла вместе с ее мечтами, шла ее дорогой к небесам… Она была голосом революции… Умела говорить так, чтобы ее слушали. Вроде, слова незамысловатые, голос тихий, и интонации ровные, а толпу могла всколыхнуть. А уж мое детское восприятие тем более… Их и было-то трое всего – моя мать, Бастер, который отец нынешнего президента, и молчаливый Вольфен. Вольфен очень на Димитро похож, только молчаливый. Он людей любил, верил в них… Все от судьбы принимал, от людей все принимал. И глупую смерть от них принял, напрасную… Подлей мне.
Она дождалась, пока Бо наполнил ей фужер, и даже не пригубив его, снова откинула голову к стене и закрыла глаза:
– Саму революцию я не помню. Все прошло как-то быстро, как во сне. Были поножовщины, диверсии и казнь старших офицеров Кэйко. Но эйфория свободы прошла еще быстрее, и начался настоящий ад. Корабль закрылся и лишил нас всего – не было ни энергии, ни заправки картриджей для генераторов пиши – только пустырь и недостроенные фермы… Колония Иверы в те времена нас сторонилась – они стреляли по всем, кто приближался к границе… А люди – это толпа животных, которые хотят жрать и не хотят работать. А еще они ненавидят власть… любую. Для них всегда и во всем виноваты те, кто ими правит. Тогда я увидела своими глазами, что свободы не существует. Настоящая свобода – это мерзость человеческих душ, выплеснутая на помойку цивилизации. И те, кто устроил им эту свободу, стали впопыхах восстанавливать власть и законы, от которых освободили. Кэйко и рядом не стояла с тем, что пришлось делать новой власти…
Женщина ненадолго запнулась, приложившись к фужеру, и какое-то время собиралась с мыслями.
– Мать не хотела всего этого замечать… Она сидела на препаратах, которые позволяли ей обходиться без сна по несколько недель подряд. Она создала первый госпиталь, кампус, открыла сначала три школы, потом еще десять. Потом были больницы, торговые центры, администрация. А потом появилась тюрьма, гарнизон и виселицы. Так она строила свою мечту… Они это скрывали, но за первый год свободная колония потеряла пятую часть населения… Днем людей загоняли на стройки, где они работали под стволами разрядников до упада. А по ночам эти изнеможенные люди уходили в Тяжелый лес, чтобы собирать себе еду… Ты видел лес ночью? Завораживает… Плодов было мало, и они перетирали лианы в съедобную пасту. Только возвращались не все – хищники встречали их каждую ночь. Каждую ночь лес кричал голосами растерзанных колонистов. Было много недовольных, хотя были и одержимые свободной колонией, как и моя мать… Я помню, как она приговорила семерых сепаратистов к публичной казни. Они просто отказались работать на стройке и требовали еду… Их повесили под ее высокопарную риторику...
Альжбета тяжело поднялась и вернулась на стул возле операционного стола, на котором лежал Бо, мельком заглянув ему глаза. Ее взгляд был напуганным, словно она боялась прочесть в нем насмешку или осуждение, но Бо оставался непроницаемым и внимательным.
– А на утро нашли повешенным Вольфена… Ни мою мать, ни Бастера, а добряка Вольфена, который плакал ночами, переживая невыносимый период становления свободы. И он голодал, как фермеры и те, кто работал на стройках. Гарнизон не голодал, администрация не голодала. И у меня была лучшая еда, которую можно было найти в колонии. Сказали, что он повесился сам… Но не сказали, почему он перед этим связал себе руки за спиной… Жестокость власти и потерянные жизни сделали свое дело: фермы заработали, запустили генераторы поля, и уже через пару лет из палаток, землянок и бараков первыми постройками начал подниматься город …
Женщина ненадолго задумалась, а потом наполнила фужер Бо и требовательно на него посмотрела. Она продолжила говорить только после того, как он отпил:
– Первыми ушли охотники. Они просто перестали возвращаться. Организовали свой поселок где-то далеко в Тяжелом лесу. А после и вовсе перебрались к Красной реке на стыке Тяжелого леса и Каменного. Сердце их вольницы там до сих пор и находится. Власть смягчилась, казней больше не было, и следом колония потеряла Рыбацкий поселок – это самое удаленное поселение от города. Они перестали доставлять водоросли на белковые фермы, и власть им это простила. Сейчас это столица пьяниц, которые снабжают всю Серую, включая контрабанду в колонию Иверы, второсортным алкоголем… Если ты побываешь там до солдат Кэйко, то сможешь увидеть, какими были Садом и Гоморра до сожжения… Утопичная мечта матери о свободной колонии рассыпалась в пыль… Мать стала часто ссориться с Бастером. Я росла вместе с его сыном, Адером, и завидовала ему, потому что Бастер мне казался тогда мудрым человеком… А мать из голоса революции постепенно превращалась в посмешище.
Она вздохнула и накрыла своей ладонью руку Бо, но неожиданно отдернула ее и отвернулась в сторону.
– Последние десять лет в городе были унизительными. Мать продолжала неистово работать, производя бессмысленный шум, а я потеряла все окружение – у меня почти не осталось друзей и знакомых. Со мной общался только Адер. Я пропадала на кампусе, изучала медицину, биологию и работала на износ, как и мать, чтобы не появляться лишний раз дома… А закончилось все последним проектом матери, когда она установила в центре города памятник Вольфену, герою революции. На открытии она произнесла свою самую знаменитую речь… Ее слов не понял никто – даже я. Это был бессмысленный поток высокопарных фраз и эпитетов, не связанных никаким смыслом... А на следующий день мы с Горди, ее бессменным последователем, уехали к мародерам. Мать стала одержима загадкой колонии – часто говорила, что от нас скрыли что-то важное, что Кэйко украла цель существования… Думаю, она осознала, что потеряла свою цель. Город стал совсем чужим для нее – он больше похож на имперскую столицу с ее пороками, чем ты можешь себе представить…
Альжбета поднялась со стула и потянулась, словно спросонья. Ее голос заметно изменился, возвращая железные нотки:
– Мать была талантливым ученым и очень работоспособным. Ей пришлось сделать ряд открытий, чтобы создать технологию реанимации без капсул. Хотя, она искала не это… Но завершать ее работу пришлось уже мне. Она и Бастер умерли в один месяц. Адер унаследовал пост президента, в традициях Империи, а я приняла эстафету сумасшедших идей матери.
– Как ее звали?– Бо впервые за вечер решился прервать речь женщины.
– А я не упоминала?– понизила голос Альжбета.– Берта. Ее звали Берта. За глаза острые языки называли Безумной Бертой. Не знаю, зачем, я тебе рассказала ее историю. Я пришла говорить о другом…
– Я думал, это твоя история.
– Моя?– удивилась женщина.– Моего имени в истории этой колонии нет… Послушай, я не знаю, какие у тебя счеты с Кэйко… Но свободная колония заслужила мое презрение так же, как и корпорация. И не потому, что она разрушила мечты идеалистки Безумной Берты, а мою жизнь окунула в пучину напраслины. Все, что здесь произошло, все, чем стала эта планета не стоит единственной загубленной жизни Вольфена… И если мне придется выбирать между миллионом колонистов и одним единственным Димитро, я не стану колебаться ни секунды… Я очень виновата перед Димитро… Из-за моей самонадеянности его мозг пострадал при реанимации… сильно пострадал. Он забыл всех, кто был в его жизни до корабля, но лишился не только памяти... Он стал уязвимым… простаком. Но, несмотря на поврежденный мозг, остался удивительным человеком. Пусть все умрут, но Димитро должен выжить.
– Готова пожертвовать всеми, ради него?– переспросил Бо.
– Я рада, что ты понял меня,– Альжбета выглядела серьезной, а ее взгляд был трезвым и жестким.– Революция и свободная колония убедили меня в одном: жизнь одного праведника ценнее миллиона моральных уродов.
– Это звучит жестко даже для меня,– засмеялся Бо.– А я далеко не хрупкий…
– Один праведник сможет излечить души миллиона мерзавцев, а сами они никогда не излечатся. Поэтому завтра утром, ты заберешь Димитро и оправишься искать Вольницу охотников,– перебила она его.– И пообещай мне, нехрупкий, что он переживет вторжение Кэйко.
– Ты серьезно?– прищурился Бо.– Зачем мне их Вольница?
– Мать не смогла раскрыть тайну лесов Серой. Их химический состав содержит все элементы периодической системы. Бактерия Нова, которая строит эти странные купола, извлекает элементы просто из воздуха… Никто не смог понять процессов ее жизнедеятельности. Я не знаю, из-за них ли корпорации отправили сюда колониальные корабли, но это была последняя версия, над которой работала мать. Охотники живут своим укладом, но ты справишься, а больше чем они о лесах не знает никто. Кроме того, солдатам будет нелегко добраться до охотников – в этих лесах можно спрятать не один миллион колонистов. А ты спрячешь Димитро.
– Тогда в этом есть смысл,– кивнул Бо.
– С рассветом Горди отправится с Сивилоном в город,– Альжбета нетерпеливо махнула рукой, указывая на то, что ей не интересно ни его мнение, ни одобрение.– У него есть предлог наведаться в шахты. Он хочет убедиться, что склады провианта устроены в горных выработках. И еще, он сделал для тебя одну работу. Ему пришла в голову интересная мысль. Если Кэйко хотела что-то спрятать от колонистов, то должна была исключить специалистов этой области из состава первой колонны революционеров. Он проверил по списку, каких специалистов не было.
Она замолчала и внимательно на него посмотрела.
– Это интересно,– признал Бо.– И что он нашел?
– Держись за Горди. Он надежный. А еще у него есть связь с подпольем в городе. Да, любая власть создает для себя оппозицию. Они выходили на нас, но я их отшила. У него сохранились контакты…
– Что нашел Горди?– Бо нагнулся к женщине, опасаясь, что алкоголь в сочетании с нейтрализатором лишил ее здравого рассудка, и разгадка может ускользнуть от него.
– В колонии нет ни одного астрофизика,– она развела руками.– Среди колонистов не было даже любителей, которые бы этим увлекались. А по статистике их должно быть не менее трех на сотню. А на Серой ни единого.
– А первая миссия на планету была как раз от императорского общества астрофизики?– вспомнил Бо.
– Вот именно. И они убрались отсюда уже через полгода,– кивнула она.– Полстолетия сюда добирались, и уже через полгода рванули обратно. Если ценность этого мира не в его уникальном лесе, то стоит поискать сокровища за пределами Серой.
– А где старая станция той миссии астрономов?– напрягся Бо.
– Там ты вряд ли что-то найдешь,– женщина покачала головой.– Если там что-то и было, то ее разграбили и вычистили колонисты Иверы еще до нашего приземления. А находится станция в Долине Теней. Место с большой историей и мрачными сказками. Тебе их охотники расскажут в избытке. Она начинается за Каменным лесом, на краю которого их Вольница и стоит. Так что твоя дорога в любом случае лежит к ним.
– А твоя?– спросил Бо, когда Альжбета, взяла принесенную бутылку с явным намерением на этом и закончить их встречу.– Куда лежит твоя дорога?
– В Никуда,– огрызнулась женщина.– Ты плохо слушал. Я тебе говорила, что идти некуда. Главное, чтобы Димитро здесь утром не было и Горди. Эвакуации Поселка Отшельников не будет. Мы встретим Кэйко здесь. Напоминаю, что до ухода тебе надо заглянуть к юристу. Она живет последний день… ради единственного разговора с тобой. Уважай это.
– Бо,– произнес он ей вслед, когда Альжбета повернулась к двери.– Мое имя Бо. И ты забыла свой навигатор.
– Он мне не понадобится… как и мне твое имя… случайная переменная…
Она вышла из операционной, не оглядываясь: хлопнула дверью, но замок не тронула, оставив ее незапертой.
– Не знаю, заразно ли безумие, но по наследству точно передается,– прошептал Бо ей вслед.
Он вытянулся на операционном столе и спокойно заснул еще до того, как утихли шаги женщины. Теперь он понимал, почему утренний разговор прошел так гладко.
*****
Бо спал плохо. Он непроизвольно прислушивался к звукам снаружи и готов был услышать топот солдатских сапог. В операционной не было окон, чтобы увидеть зарю Пыльника, но он почувствовал рассвет и был собран, когда за дверью послышались шаркающие шаги Димитро.
Парень чертыхнулся от неожиданности и отступил перед напористым Бо, который возник перед ним в проеме двери:
– Пошевеливайся, у нас каждая минута на счету. Знаешь, где юристка? Ее вчера подняли…
Димитро кивнул и указал в конец коридора:
– Бета меня предупредила вчера,– он повернулся, демонстрируя рюкзак за спиной.– Но ничего не объяснила. Она была сама не своя. Знаешь, что случилось?
– Знаю, что случится,– Бо быстро прошел по коридору до следующей двери.– Здесь?
Он вошел в комнату, которая мало чем отличалась от той, где он провел последнюю ночь. Увидев его, с такого же операционного стола приподнялась на локте девушка с сосредоточенным лицом, покрытым болезненными пятнами. Она выглядела по-настоящему плохо, а черные круги синяков вокруг глаз пугающе контрастировали с их желтым цветом.
– Наконец-то,– выдохнула она.– Мне запретили принимать обезболивающее, пока вы не придете. Женщина сказала, что это срочно и важно – вопрос жизни и смерти.
– И не одной жизни,– подтвердил Бо, придвигая к ней стул.
Девушка побелевшей рукой сжимала капсулу с инъекцией, в которой для нее было избавление от мучений, хотя она и не подозревала цену этого избавления:
– Что от меня требуется?
– Консультация по корпоративному праву,– Бо глубоко вдохнул.– На одной планете с разницей в три месяца садятся два колониальных корабля разных корпораций. Как регулируются их права на планету?
– Здесь есть еще одна колония?– удивилась девушка.
– Да, корпорация Ивера.
– Трехсторонний спорный договор,– мгновенно выпалила она, закатив глаза под веки.– Было всего два таких эпизода в шесть сот тридцать втором и шестьсот пятидесятом годах. Третьей стороной в обоих случаях выступала Империя, которая являлась продавцом и арбитром. В обоих случаях планета считалась спорной территорией. Договором определялись условия совместного использования ресурса, проведения спора и ограничения сторон.
Девушка снова открыла глаза и требовательно посмотрела на Бо. Тот постучал себя по виску:
– У Вас сюда какой-то справочник загружен?
– Я же юрист,– возмутилась та.– Конечно. Вся практика корпоративного права. Что еще?
– То есть ни одна из корпораций не имеет имущественного права на эту планету.
– Послушайте, чтобы Вам было проще понять,– девушка нервно дернула рукой.– Спорный договор возникает в случае, если продавец заявляет на аукционе непомерно высокую цену за объект, и ни один из покупателей не готов ее заплатить. Тогда покупателям, заявившим лучшие предложения, предлагается спор за половину заявленной продавцом цены. То есть оба выплачивают половину цены, а тот, кто выиграет спор, получит исключительное право, а проигравший потеряет все. Продавец в любом случае получит свою цену. А условия спорного договора определяют порядок проведения состязания покупателей.
– То есть Империя затребовала за эту планету цену, которая оказалась не по зубам ни Кэйко, ни Ивере?– Бо округлил глаза.– И этот договор устанавливает правила, по которым они устроят войну за планету?
– Ну-у, в общем, да,– поморщилась девушка.– У спорного договора два варианта завершения. Первый – арбитраж продавца, если ему представлены доказательства нарушения одной из сторон ограничений договора. И тогда решение выносится продавцом, кому достанется планета. Второй – если нарушение явное, то сторона, чьи интересы ущемили, получает преимущественное право на проведение силовых акций по восстановлению своих интересов. Короче, в обоих случаях, это было просто условием начала военных действий. Но с одной важной поправкой. Если военные действия начинаются не по условиям спорного договора, то продавец получает право вернуть себе объект продажи без возврата уплаченных за него средств.
– Ага,– Бо даже привстал со стула.– Если война колоний начнется неправильно, не по договору, то Империя опять заберет планету себе?
Девушка снисходительно кивнула:
– Это все?
– Нет,– спохватился Бо.– А какие условия в этих договорах прописывают?
Девушка улыбнулась и покачала головой:
– Надо смотреть договор. Но их содержание строго конфиденциально, и не разглашается даже после истечения спора. Я не знаю содержания предыдущих договоров. Там может быть, что угодно.
– А если в одной из колоний произойдет бунт и власть корпорации будет свергнута?
– О чем Вы говорите? Какой бунт?– улыбнулась девушка, но заглянув в глаза Бо, задумалась.– Кодекс корпоративного права имеет преимущество перед любым договором или соглашением. А согласно кодекса, за корпорацией, утратившей контроль над активом, в течение пятидесяти лет сохранится преимущественное право на восстановление контроля… Интересная коллизия возникает…
– О чем Вы?– напрягся Бо.
– Принцип состязательности спорного договора заключается в том, что стороны имеют равные начальные условия,– рассуждала она.– То есть размеры армий, территорий, включенные в спор оговариваются и должны быть идентичны. Нельзя пригнать столько солдат, сколько хочешь – это существенное ограничение договора. Но Кодекс в разделе «восстановление контроля» однозначно определяет, что корпорация, утратившая контроль над активом, вправе для его восстановления привлекать любые ресурсы без ограничений… Это означает, что корпорация, в колонии которой произошел бунт, сможет привести для его подавления любую армию, и это будет законно, а значит, не нарушит условия спорного договора…
– Стоп!– Бо резко встал со стула.– Правильно ли я понимаю? Если у корпорации произошел бунт в колонии, то она уже может не оглядываться на спорный договор и воевать со второй колонией, как захочет.
– Вы наивный человек,– улыбнулась девушка.– Корпорации и без того воюют, как захотят. Никто не проверяет соблюдение условий. Думаете, комиссары империи прилетят пересчитывать Ваших солдат? Все это условно. Важно не перегибать палку. В конечном итоге планеты всегда достаются победителю, а у проигравшего нет даже шанса собрать доказательства. Историю пишут победители. Здесь весь вопрос в третьей стороне – интересы Империи. Если вместо тысячи солдат, вы высадите на планету миллион, то вы этого не скроете. И тогда у Империи появится возможность деньги оставить себе и планету назад забрать. Не сомневайтесь, она так и сделает…
– Правильно ли я понимаю,– перебил ее Бо.– В случае с бунтом, у Империи уже не будет шанса отобрать планету?
– Если спор выиграет пострадавшая сторона, то уже не сможет,– уточнила девушка.– А если пострадавшая сторона проиграет, то уже она обратится в арбитраж Империи и без труда докажет, что причиной бунта были недобросовестные действия конкурента. И вот тогда планета либо вернется Империи, либо, что вероятнее, спор продлится. У сторон появится шанс на вторую попытку. В любом случае, бунт дает законное и неограниченное преимущество Кэйко в этой ситуации.
Бо на мгновение задумался, но заметив на себе страдальческий взгляд девушки, протянул руку и забрал из ее ладони капсулу с инъекцией:
– Доверьте мне избавить Вас от боли… Спасибо, Вы очень помогли мне.
Девушка благодарно улыбнулась и откинулась на подушку. Бо с максимальной аккуратностью, на которую был способен, сделал ей укол и отвернулся к двери. Он слышал, как успокоилось ее дыхание, стало совсем тихим и, наконец, полностью растворилось в тишине.
Бо одолевали противоречивые чувства. Он торжествовал, осмыслив замысел Кэйко, но мертвая девушка за его спиной не выходила из головы. С удивлением для себя, он задумался, над тем, кто стал причиной ее смерти.
Бо вколол ей яд, но инъекцию для нее дала Альжбета и сама вложила ей в руку. Он просил срочно поднять из стазиса для него юриста, но это Альжбета провела жесткую реанимацию, обрекая девушку на смерть, чтобы он с Димитро успел уйти из поселка как можно раньше.
Бо не тревожила смерть девушки, а то, что он стал обращать внимание на такие детали. У этих перемен могут быть значительные последствия, и они станут только помехой для него.
– Она в порядке?– Димитро заглянул через плечо Бо, когда тот вышел из комнаты.
– Кто?– тот проследил за взглядом парня.– Конечно. Теперь ей легче…
Ссылка на следующую главу http://www.proza.ru/2018/02/14/1242