Завирать мы мастаки!

 
         

                КЛУБ  РЫБАКОВ  И  ОХОТНИКОВ
          
               
                Было  дело
               

      Бытует  мнение, что  преувеличивать  размер  своей  добычи  любят  лишь  рыбаки.
 – Во-о-о-о-о-о-о-т  такую  щуку  поймал  я   вчера! – наиболее  распространенная среди  них   похвальба,  хотя  достаточно  в  таком  случае  и  одного  «о».
  Но  охотники  тоже – врунишки. Да  ещё  какие!  На  других  пальцем  указывать  не  буду,  расскажу  о  себе.
  В  2001  году,  стараясь  не  упасть  в  грязь  лицом  перед  столичной  охотничьей  братией,  я  в  российской  газете «Ветеран»  поместил  заметку  под  заголовком «Мы  и  Потапыч». 
     Ну, во-первых,  чтобы  заметка была  злободневной,  я  под   неё  подвел  политическую  подоплеку,  написав: «Если  верить  телеящику,  то  только  партия  власти  и  дружит  у  нас  с  медведями. Это, по-моему,  юридически  неверно. Её  члены  если  и  имеют  удовольствие   лицезреть   этих  зверей,  то  только  в  цирке  или  зоопарке.  А так, в  лесу, – что-то  сомнительно».
    Во-вторых, обосновав  данный  посыл,  я  продолжил: « Не  знаю,  как  где,  а  у  нас  в Сибири  с медведями  больше  имеют  дело  коммунисты  и  те,  кто  не  участвовал  в  приватизации.  Живут   они  на  свои  кровные, честно  заработанные.  Или,  как  накликал  им  один  герой  из  известного  кинофильма, – на  одну  зарплату  или  пенсию.
    И  в-третьих,   остановиться  бы  на  этом,  а  меня  понесло!.. И  занесло  в  такие  дебри,  что  до  сих  пор  удивляюсь: как  могли  поверить  там,  в  Москве, моей  брехне.  «…Почесали  мы  с  родней  затылки, не  зная  как   выжить  в  условиях капиталистического  рая, и   завели…  косолапого, – ошарашил  я  неожиданным  поворотом  сюжета  тамошний  бомонд. – Малыша,  оставшегося  без  матери,  подобрали  и  прикормили. Вырос  он. При  надобности,  когда  страда, тягает на сенокосе  копны, возит из  леса дрова. Нынче  решили  пахать  на  нем  огороды. Думаем, что  дело  это  стоящее:  лошадей  сдали  на  колбасу,  тракторы  пришли  в  негодность, а  он – наша  беда  и  выручка. Соображать надо!».
  Но  этом  бы  остановиться, но  я  поведал  еще   и  о  том,  что мой 
Потапыч  любит  ходить  со  мной  на  охоту. Иной  раз  наловит мне  уток  больше,  чем  я  настреляю. Так  что  зимой  он спит  в  своей  конуре   не  на  обычном  мхе  или  соломе,  а  на  пуху, которого  я  натеребил с добытой  дичи. Спит  и,  посасывая  лапу  от удовольствия,  только  почмокивает губами.
  Быть  может,  и  не  поверили  бы  мне, но  для  доказательства  под  заметкой  была и  фотография. На  ней  я   с  роднёй  чуть  ли  не  в  обнимку  с  косолапым  сижу  около  только  что  заметанного  стожка  сена. Мишка, понятно (чтобы  казался  живым), – на  рогулинах, которых не  видно. Стожок  сена – давно  поставлен. Но  какое это имеет  значение? –  охотники,  как  и  рыбаки,  понимают  друг  друга.  Без  слов!